Научи меня умирать

Вик появилась в проеме двери. К груди прижат какой-то сверток. Луч фонарика прыгает перед ней.
Парень пытается поднять голову. У него не получается. Он оседает на пол и приваливается спиной к стене. Кровь по-прежнему заливает лицо. Внизу, у подбородка, она смешивается с ниточкой слюны. Розовая струйка заползает за воротник рубашки.
Я стою над ним. Вижу его короткие волосы покрашенные в лиловый цвет. На макушке они совсем редкие. Видна белая кожа. Из-за этого голова кажется очень уязвимой.
Вик на середине коридора. Она ускорила шаги.
Парень медленно поднимает голову. Я в маске, он не сможет меня потом узнать. Но мне очень не хочется смотреть в его глаза.
Я так же медленно занес руку для удара. В висках бухает тяжелый кузнечный молот.
Вик совсем рядом. Она почти бежит…
И тут – стоп-кадр. Все застыло. Как в том ресторане. Но на этот раз не было никакой мистики. Просто мозг снова выключился на мгновение. По одной очень веской причине.
В тот момент, когда моя рука дернулась, чтобы опустить фонарь на макушку юнца, раздался стук в дверь. Громкий и до тошноты настойчивый.
Вик замерла в шаге от меня. Ничего не соображающий парень провел по лицу рукой и тупо уставился на красную блестящую ладонь.
Стук повторился. Вик приложила палец к тому месту на маске, где должны быть губы.
Своевременный жест. Я-то как раз хотел спеть что-нибудь зажигательное…
С той стороны двери – голоса. Двое мужчин. Во всяком случае, говорили двое. Голоса приглушенные, слов не разобрать. Были ли там еще молчуны – неизвестно.
У меня засосало под ложечкой. Что если парень сейчас окончательно придет в себя и закричит? Судя по его постепенно прояснявшемуся взгляду, вполне возможно. Вик тоже поняла это. Как поняла и то, что на меня надеяться нечего.
Она шагнула к парню и опустила фонарь на макушку. Снова этот стук… Я подумал, что у парня будут проблемы с головой. Два таких удара – не шутка. Кожа на голове опять лопнула. Скоро крови здесь будет по щиколотку.
Юнец сполз по стенке и затих. В данной ситуации таким он мне нравился больше. Все-таки гуманизм возможен, когда сам находишься в полной безопасности и довольстве. Стоит влезть в историю, человеколюбие куда-то улетучивается. Вернее остается любовь к одному человеку – к себе. У меня, по крайней мере, получилось так. Парня жаль, но уж лучше пусть он лежит на полу с разбитой головой, чем я. Простая логика. Как только начинают работать инстинкты, все очень упрощается.
Философские размышления прервал новый стук. Стучали ногами. Потом послышался грубый голос:
– Эй, Фумио, слезай со своей шлюхи и открой дверь!
Значит, его зовут Фумио…
Ни с кого Фумио слезть не мог. Он вообще ничего не мог. Второй удар оказался сильнее первого. Да и макушка – не лоб. Это куда хуже. Для бедняги Фумио. Но не для меня. Не для меня…
– Открывай! – прорычали из-за двери. – Если не откроешь сейчас же, я заберусь через окно и отучу тебя спать на работе!
Я вздрогнул. Похоже, скорее он отучит нас лазить по частным клиникам и разбивать головы сторожам.
Неожиданные визитеры снова начали что-то обсуждать. Один голос принадлежал грубияну, стучавшему в дверь. Второй был почти не слышен, он скорее угадывался.
Вик тихо подошла к двери и приложилась к ней ухом. Я не видел ее лица. Но чувствовал, что она не очень-то нервничает. Будто каждую ночь только тем и занималась, что грабила учреждения и била по голове молодых парней.
Хотя… что я о ней знаю? Вообще ничего, кроме ее желания убить себя. Но это еще вопрос… Расправляться с другими у нее пока получается лучше. Больше ничего о ней неизвестно. Я не знаю, чем она зарабатывает на жизнь, не знаю, где живет, не знаю даже ее фамилии. Отец француз… И все. Вся информация. Но, тем не менее, я с ней связался. И влез в историю. Из-за нее.
В дверь стукнули еще пару раз. Впечатление такое, что тараном. Потом возня на улице стихла.
Вик отклеилась от двери и подошла вплотную ко мне.
– Один из них решил лезть в окно, – прошептала она. – На первом этаже решетки. Значит, нам нужно на второй. Пошли. Одна могу не справиться.
Я колебался. Неизвестно ведь, с кем придется столкнуться там. Однако другого выхода не было.
– А с этим что? – кивнул я на окровавленного парня. Он опять начал шевелиться. Крепкий череп.
Вместо ответа Вик нагнулась и еще раз стукнула юнца по голове. Спокойно, будто паука прихлопнула. Парень замер.
– Ты сделаешь из него идиота, – сказал я.
– Плевать.
– Не сомневаюсь…
– Хватит болтать, пошли скорее.
Она направилась к лестнице. Я поспешил за ней. Протестовать надо было раньше. Теперь оставалось лишь беспрекословно подчиняться ей. Чтобы хоть как-то выбраться из передряги.
Мы поднялись на второй этаж. И едва ступили в коридор, раздался звон разбитого стекла. Вик схватила меня за руку и втащила в одну из комнат. Кабинет. Запах лекарств. Отблеск фонаря на кафельной стене. Темные силуэты мебели. В середине кабинета что-то вроде стоматологического кресла. Под ногами хрустит битое стекло. Похоже, Вик побывала именно здесь.
Я услышал, как в одном из кабинетов, дальше по коридору, выбивают дверь.
– Сможешь справиться? – шепотом спросила Вик.
– Откуда мне знать! – прошипел я.
– Встань рядом с дверью и приготовься бить. Как я прыщавого…
– А ты?
– Встань рядом с дверью, – раздельно сказала Вик.
Мне показалось, что она сейчас пустит в ход свой фонарь. Она снова слегка ткнула меня кулачком под ребра, сказала: ганбаттэ! [20] – и отошла на середину комнаты, спрятавшись за кресло.
Дверь, наконец, сломали. В коридоре послышались шаги.
Волосы у меня на загривке встали дыбом. Что если он действительно сюда зайдет? Я никогда никого не бил по голове. Самым серьезным нарушением закона в моей жизни было курение травки в студенческом общежитии.
То, что происходит сейчас – это не моя жизнь.
Не моя реальность.
Я сошел со своей орбиты. Меня уносит все дальше в открытый космос. Смогу ли я вернуться обратно?
Что, если он сюда зайдет?..
Что, если он зайдет?
О, он зайдет обязательно. Это я понял через мгновение.
Потому что…
…Вик начала постанывать. Как во время полового акта. Получалось у нее очень сексуально. Она не попискивала, как японские женщины. Именно стонала. Довольно громко, с легкой хрипотцой и придыханием.
Я опешил. Но когда шаги замерли рядом с дверью, понял ее маневр. А поняв, еще раз очень пожалел, что пошел тогда к букинисту. Но рассуждать было поздно.
Кто-то остановился рядом с дверью.
Стоны Вик перешли в крики. Она кричала так, что, несмотря на ситуацию, у меня началась эрекция.
Черт, да что же со мной творится?
Я поднял над головой Mag-Lite, держа его, как меч, двумя руками.
Сердце перестало стучать. Мышцы окаменели.
Страстные крики Вик в темноте. Хриплое дыхание за дверью. Это не моя реальность. Это какая-то ошибка. Я не должен быть здесь…
Дверь распахнулась от удара ногой.
Мой желудок ухнул вниз.
– Фумио, сукин сын… – мужчина сделал шаг в темноту комнаты.
Сделать второй ему не дал мой фонарь. Я ударил изо всех сил. Не думая о том, что могу покалечить или убить.
Когда-то я читал, что человек в стрессовой ситуации не может соизмерять свои силы. Он всегда бьет что есть мочи. Не из-за желания причинить максимальный вред. А из-за страха за свою жизнь и опасения, что вред как раз окажется недостаточным. Теперь я убедился в этом на практике.
Мне действительно было не до расчетов. Едва я увидел стриженый затылок, руки сами сделали всю работу. Я им не помогал. Они просто опустились вниз, будто наносили удар «монашеский плащ».
Я мог раскроить ему череп. Но мужчина был не из хилых. Он упал на четвереньки и замотал головой. Как удивленный бык.