Рыцарь ночи

И вот впервые я чувствовала, что появилась какая-то энергетическая связь между мной и молодым человеком. И эта связь была так сильна и необъяснима, что я не хотела больше сопротивляться притяжению, не хотела рассуждать, что правильно, а что — невозможно. И именно в эти дни, когда я увидела Грега совсем с другой стороны, я четко осознала, что между нами все не так просто и я уже не представляю себе жизни без этого странного парня.
«Я люблю его? — вновь спросила я себя и уже не так испугалась этого вопроса. — Это любовь?»
Разум пытался сопротивляться, но душа ликовала, душа захлебывалась от заполняющего ее восторга.
Я схватила бархатную подушечку и прижала ее к груди. Мне невыносимо хотелось обнять кого-то или хотя бы что-то и излить часть перехлестывающей через край нежности. Я прижалась к подушке щекой и закрыла глаза.
— Грег, — прошептала я, — милый мой… Я хочу быстрее увидеть тебя!
Я улеглась на спину, не выпуская подушку. Я мечтала, как мы оба вернемся в Москву, как будем встречаться, ходить в кино, кататься на его машине. Я вспомнила о его безумно дорогих «Porsche» и «Lamborghini», но даже это меня уже не смущало.
«Почему бы и нет? — думала я. — Да, мы из разных социальных слоев. Но если это действительно любовь? Тогда никакие преграды не страшны! Мне кажется, что я смогу все преодолеть, вообще все, лишь бы быть с ним рядом… А вдруг… вдруг он вовсе и не любит меня и даже не влюблен?»
Я резко села и открыла глаза. Эта мысль вызвала такую боль в душе, что слезы выступили. Я отбросила подушечку и уткнулась лицом в колени.
— Грег, милый, — прошептала я. — Если ты меня хоть капельку любишь, то ты сейчас позвонишь!
Я выпрямилась и посмотрела на свой мобильный, который лежал на столе.
— Все, я загадала, — четко проговорила я, — если Грег меня любит, он позвонит!
Я понимала, насколько это глупо, но ждала результата так, словно от этого зависела моя жизнь.
И телефон зазвонил. От неожиданности я вздрогнула. Еще вчера я поставила мелодию на звонок от Грега. Это была популярная в 80-х группа «Savage» и их бессмертный хит «Only you».
Only you 
When I look at your eyes in the blue 
Love me too 
Only change my mind 
When I feel so blind 
Then you make me see 
Love is free… [15]
— пел мой телефон.
А я завороженно смотрела на него. Все происходящее казалось невероятным. Наконец опомнившись, я схватила телефон и ответила.
— Лада, — услышала я голос Грега и заулыбалась от счастья, — я вижу в твоих окнах свет.
— Ты здесь? — спросила я, нисколько не удивившись.
— Я стою возле твоего дома, — ответил он. «Пригласить его я не могу, — метались мысли, — хотя бабушка уже спит. Но все равно это крайне неудобно».
— Я сейчас выйду, — решила я.
— Хорошо, — мягко произнес он и положил трубку.
Я натянула джинсы, свитер, наскоро расчесала волосы и двинулась в коридор. Не задумываясь, обула кожаные сапоги. Накинув куртку и замотав шею длинным вязаным шарфом, вышла на улицу, осторожно прикрыв за собой дверь.
Грег ждал меня, привалившись к забору. Я увидела его высокую фигуру, еле различимую в темноте, и почувствовала, как заколотилось сердце. Мне хотелось подбежать и обнять его, но я сдержала свой порыв и пошла спокойно.
— Так захотелось побыть с тобой, — сказал Грег, когда я приблизилась. — Я гулял возле своего дома. А потом ноги, словно сами, привели меня сюда. Ты не сердишься?
— Что ты! — тихо засмеялась я и взяла его за руку. — Пошли?
Мы медленно двинулись по улице. Если вы бывали когда-нибудь в деревне в бесснежном ноябре, то вы представляете, насколько темно там поздним вечером. А времени уже было около девяти. Редкие фонари горели через один, причем были настолько тусклыми, что казалось, их свет рассеивается, не дойдя до земли. Освещенных квадратов окон было мало, так как деревенские, как правило, ложатся рано. Но та часть улицы, на которой мы находились, тонула в полном мраке. Лишь далеко впереди маячил тускло-желтый шар фонаря. Вначале я практически ничего не видела и ориентировалась лишь на идущего рядом Грега. И крепко держала его за руку. Он был в перчатках, и их кожа неприятно холодила мои пальцы. Грег шел уверенно, словно видел в темноте. Но скоро и мои глаза привыкли, и я начала различать очертания домов и палисадников. Странно, но мы двигались в полной тишине, отчего-то ни одна собака не выскочила из-под забора и не «поприветствовала» разгуливающих по ее территории чужаков.
— Мы куда? — спросила я.
— Не знаю, — беззаботно ответил Грег и крепче сжал мои пальцы. — Да и не все ли равно? Я обожаю ночь. Особенно в деревне. Здесь она необычайно хороша своей непроницаемой темнотой, тишиной и близким небом.
Я с удивлением его слушала. Чувствовалось, что от его дневной апатии и заторможенности не осталось и следа. Грег был явно возбужден, энергичен и даже, я бы сказала, взвинчен.
— Смотри, луна! — воскликнул он и остановился. Затем резко повернулся и пошел вправо в узкий проход между заборами. Мою руку он так и не отпускал. Я знала, что мы сейчас окажемся на краю довольно высокого берега. В низине текла река, и деревня тянулась вдоль ее русла. На противоположном, более низком берегу находилась еще одна деревня. Их соединял деревянный мост. Грег шел быстро, словно встающая луна притягивала его. Ее огромный красновато-серый диск уже выплыл из-за горизонта и медленно поднимался. Редкие, похожие на черные перья облака скользили по небу, делая картину мрачной. Но выглядело это эффектно, словно декорация для какого-нибудь мистического фильма, и я пожалела, что не захватила фотоаппарат.
Грег вышел на край берега и остановился. Его поднятое к небу лицо было слабо освещено светом встающей луны, но я четко видела его. И не могла отвести глаз от бледного профиля и приоткрытых ярких губ. Он стоял в напряженной позе, словно хотел прыгнуть вниз, ноздри нервно раздувались, глаза не отрывались от лунного диска.
— Я обожаю полеты! — восторженно произнес Грег.
И мне показалось, что он может прямо сейчас улететь с этого обрывистого берега.
— Только не оставляй меня здесь одну, — машинально сказала я.
Грег медленно повернул ко мне голову и улыбнулся. Я замерла, глядя в его глаза. Видимо, из-за лунного освещения они казались необычайно светлыми и со странным бирюзовым отливом.
— Ты решила, что я могу стать птицей и улететь от тебя? — спросил он и громко рассмеялся.
Белоснежные зубы притянули мой взгляд. Они были довольно крупными, но безупречно ровными. Я впервые видела, что Грег смеется. Обычно он лишь улыбался, и, как правило, прохладно. И сейчас его лицо выглядело по-другому. Оно было полно энергии, задора, удовольствия. Но что-то неприятное звучало в этом резком отрывистом смехе, словно Грег получал удовольствие от каких-то своих не совсем чистых мыслей. Или мне показалось?
— Было бы интересно посмотреть, как ты слетаешь с этого берега и уносишься в ночь, — я попробовала все перевести в шутку.
— Провоцируешь? — неожиданно серьезно спросил он и перестал смеяться, внимательно глядя на меня.
Он даже наклонился и приблизился ко мне, чтобы глубже заглянуть в глаза. Я улыбнулась лукаво и призналась, что да, провоцирую. Он помедлил, затем взмахнул полой расстегнутого черного плаща, и я тут же зажмурилась, так как вдруг ясно увидела огромное черное крыло. Когда я открыла глаза, Грега рядом не было. Я вскрикнула от испуга и позвала его. И его голова тут же вынырнула из-за края берега. Грег рассмеялся и выбрался наверх.
— Как ты меня напугал! — с обидой произнесла я. — Знаешь, у меня ведь воображение буйное. И ты даже не представляешь, что я иногда вижу! А уж мои сны — это вообще отдельная тема! К тому же я заметила, что именно ты на меня влияешь таким образом, что мои фантазии становятся все невероятнее. Уж и не знаю почему.