И снова о любви

— Уже выкинула, — ответила я.
И подумала, что вряд ли мне это когда-нибудь удастся.
В понедельник утром «мерседес» Джефа прибыл к нашему дому. Пока Саммер изучала свое лицо в зеркальце пудреницы, я устроилась на заднем сиденье и посмотрела в окно. Соседи на выходных, похоже, потрудились на славу: декорации Дня благодарения исчезли, их место на почтовых ящиках и фонарных столбах заняли украшенные бантами рождественские венки.
— Как дела у Эвелин? — поинтересовался Джеф.
Я пожала плечами:
— Так себе.
— Ходит к кому-нибудь? — спросил он, имея в виду психиатра.
Я отрицательно помотала головой.
В Холлистере мы с Саммер разошлись по своим классам. Ли в необъятной футболке «SUNY Oswego» уже была на месте. Я не осмелилась спросить, принадлежала ли футболка ее парню.
— Ты приглашена на прием, — объявила она. — На следующей неделе в субботу.
Я обернулась. Волосы у Ли были заколоты сзади, амулет-стрелка касался футболки, а браслет съехал с запястья на кисть — к ювелиру она так и не сходила.
— Что за прием? — спросила я.
Оказывается, ее дядя ежегодно устраивал предрождественские тусовки. Приглашалась куча народу, и Ли разрешали кого-нибудь привести с собой.
— А твой кузен будет?
Она изогнула бровь:
— Дэл, что ли?
«А кто же еще?» — подумала я и кивнула. Дэл. Дэлсин Эллис. Ли права — имя действительно потрясающее.
— Конечно, — сказала она и прикусила ноготь большого пальца, словно не решалась добавить что-то еще. — Знаешь, он считает тебя хорошенькой.
Никогда бы не подумала — комплименты мне доставались не часто. Поэтому все утро напролет в моей голове крутились мысли о Дэле — на математике и истории Америки, и даже во время обеда, когда Саммер лепетала что-то о званом ужине по случаю помолвки.
— Не хочешь поучаствовать? — спросила она.
Я смотрела на нее в растерянности, потому что все прослушала. В другом конце кафетерия Ли увлеченно листала журнал «Арт ньюс», и я все порывалась помахать рукой и позвать ее к нам. Впрочем, напрасно. В музее Саммер не особо церемонилась, а сейчас и подавно — ее бесили неудачные попытки безраздельно завладеть моим вниманием.
— Ты меня не слушала, да? — спросила она, и я смиренно кивнула.
Она надулась и заговорила громким голосом, будто я глухая или бестолковая: на следующей неделе на выходных Тина обслуживает званый ужин по поводу чьей-то помолвки, и если я свободна, они будут рады моей помощи.
Я была занята. Приглашена на прием в огромные апартаменты, где соберется добрая сотня гостей. Там будет взрослый парень, который вроде как считает меня хорошенькой. Мне ужасно хотелось похвастаться перед Саммер — на моем месте она непременно сделала бы это, — но я не стала. И солгала. Сказала, что на выходные мы едем в Куинс — вполне приемлемое оправдание. Более того, узнай она правду, обиделась бы еще сильнее. Мысль, что я кинула лучшую подругу из-за девчонки, которая ходит по три дня в неделю в одной и той же футболке, сразила бы ее наповал.
На следующий день Ли вручила мне приглашение от своего дяди. Хоть прием он устраивал дома, приглашение отправили из офиса. Напечатали на плотной красной бумаге и вложили в конверт из золотистой фольги с адресом на обратной стороне: «ЭЛЛИС и ХАММЕЛ», ЭМПАЙР-СТЕЙТ-БИЛДИНГ, 350, ПЯТАЯ АВЕНЮ, ЭТАЖ 98.
Дядю Ли звали Стэнфорд Эллис.
Мама считала, что настоящим ньюйоркцам нечего делать в местах обитания туристов, поэтому я — как и родители, и Эвелин — никогда не была в Эмпайр-стейт-билдинг. Однако сообразила, что владелец адвокатской конторы на Пятой авеню, чье приглашение на рождественский прием заканчивается словами «вечерние туалеты по желанию», ожидает, что гости придут не в чем попало.
— Можно, я съезжу в центр и куплю себе новое платье? — спросила я маму за неделю до приема.
Дело было субботним утром, они с папой на кухне завтракали булочками с кофе и читали газету. Мама подняла голову и посмотрела на меня так, словно я собралась на Марс.
— В центр?
Они с папой переглянулись, одновременно хохотнули и вновь опустили глаза.
Я не сдвинулась с места. Не идти же в дом к Стэнфорду Эллису в уцененном барахле, а в моем шкафу только такое и водилось.
— Прием полуофициальный, мам. Вечерние туалеты по желанию.
— Ну и ну! — сказала она. — А-бал-деть!
Папа рассмеялся, а я едва не расплакалась. Как они не понимают? Ведь со мной никогда не случалось ничего интересного или волнующего… Так хотелось сказать маме, что мне просто необходимо достойно выглядеть, поскольку там будет кое-кто, кому я, возможно, нравлюсь. Но у меня хватило ума промолчать. «Какие еще мальчики?!» — вот что она ответила бы.
Мы нашли компромисс: отправились в ближайший универмаг, где мать пообещала купить мне платье — практичное и не слишком дорогое.
— Твоя подруга-богатейка, возможно, станет приглашать тебя и на другие мероприятия, — рассуждала мама, просматривая стойки с одеждой, — поэтому выбирай, что тебе действительно по душе. Я не буду каждый раз покупать новое платье, Ариадна. Ты не принцесса Диана.
Да, я не принцесса. Однако и Ли никакая не богатейка. Но попробуй возразить — уйдешь из магазина с пустыми руками, и я прикусила язык. Через час в «хонде» я радостно прижимала к груди пакет с бархатным платьем длиной до колен. Маленькое черное платье! Саммер всегда говорила, что у каждой девочки в гардеробе должно быть такое.
Перед приемом я старательно упаковала его в чехол и принялась искать колготки. Мать стояла рядом.
— Уроки сделала?
— Да. — Я еле сдержалась, чтобы не нагрубить: этот вопрос она задала уже в третий раз.
— А родители Ли… Они тоже будут там?
Мы с Ли собирались вызвать машину и вместе отправиться на прием. Рейчел, конечно, поедет тоже, но слово «родители» сбило меня с толку. Ли никогда не упоминала об отце, а с моей стороны было бы невежливо спрашивать.
— Мать — да, — ответила я.
— А отец?
— Не знаю, мам. Они, наверное, в разводе. Сейчас почти у всех родители в разводе.
Она фыркнула. Мне не хотелось встречаться с ней глазами, и я продолжала рыться в комоде. Но мама взяла меня за руку, и мне пришлось поднять голову. Под глазами у нее были мешки, а волосы уже давно следовало покрасить. Она совсем не заботилась о своем внешнем виде.
— В двенадцать чтобы была дома, Ариадна. И ни минутой позже.
В двенадцать еще куда ни шло. Я кивнула и отправилась к Ли на машине, которую она прислала за мной. Дверь открыла Рейчел — опять в ночной сорочке. Длинные волосы каскадом ниспадали на плечи.
— Можно дать тебе совет? — спросила она несколько минут спустя.
Мы с ней сидели на диване. Ли в кресле напротив отрицательно покачала головой.
— Мамуля! — возмутилась она.
Слово прозвучало странно. Все мои знакомые звали своих матерей «мама», «мамочка» или просто «ма». Мне вспомнилось одно интервью Элвиса, которое я видела по телевизору. Он называл родителей «мамуля» и «папуля». Я подумала, здесь есть связь — он ведь тоже южанин.
Акцент у Рейчел был едва заметен. Не обратив внимания на Ли, она произнесла:
— Ари, у тебя чудесные глаза. Но брови, милая, ты выщипываешь неправильно. Давай я их подправлю — будешь выглядеть ослепительно.
Ли надулась.
— Мамуля, — простонала она, — ну что такое? Ари не нужен новый имидж.
Однако я не возражала. Профессиональный гример сделает меня ослепительной — как упустить такой шанс?
Рейчел прищелкнула языком:
— Кому нужен новый имидж, так это тебе. Ты уже почти год не пользуешься помадой.
Я тоже не могла припомнить, чтобы Ли хоть раз накрасила губы. Или ресницы. После гибели ее парня она, наверное, не видела смысла делать макияж.
— Мне и так хорошо, — ответила она.
— Неправда, — возразила Рейчел. — Но это мы обсудим позже.
Не успела я и глазом моргнуть, как она усадила меня на край ванны, а сама склонилась передо мной с выражением напряженной сосредоточенности, словно выполняла микрохирургическую операцию.