Зов предков

Похититель развернул платок и стал осматривать свою прокушенную руку.
- Только бы не оказался бешеный… А то еще помрешь…
- Не бойся, от этого не помрешь. Тебе на роду написано болтаться на виселице! - пошутил кабатчик.
Потом добавил: - Ну-ка, подсоби мне немного, а потом потащишься дальше.
Ошеломленный, полузадушенный, страдая от нестерпимой боли в горле, Бэк все-таки пытался дать отпор своим мучителям. Но его каждый раз вали- ли на пол и душили веревкой, пока не удалось распилить и снять с него массивный медный ошейник. После этого они сняли и веревку и втолкнули Бэка в решетчатый ящик, похожий на клетку.
В этой клетке он пролежал всю томительную ночь, распираемый гневом и оскорбленной гордостью. Он не мог понять, что все это значит. Чего им от него надо, этим чужим людям? Зачем они заперли его в тесную клетку? Бэк недоумевал, его угнетало смутное предчувствие грозящей ему беды. Нес- колько раз он вскакивал, услышав грохот открываемой двери, - он надеял- ся, что это пришел судья или хотя бы мальчики, но всякий раз видел перед собой только опухшую физиономию кабатчика, который заглядывал в сарай, освещая его неверным огоньком сальной свечки. И радостный лай, уже рвав- шийся из глотки Бэка, переходил в свирепое рычание.
Впрочем, кабатчик его не трогал. И только утром пришли четверо мужчин и подняли ящик. “Вот еще новые мучители”, - подумал Бэк, потому что это были какие-то подозрительные люди, лохматые и оборванные. И он бесновал- ся, рычал на них сквозь решетчатую стенку. Но они только смеялись и ты- кали его палками. Он хватал палки зубами, пока не сообразил, что именно этого от него и добиваются. Тогда он угрюмо лег и лежал спокойно, пока ящик переносили в фургон.
И вот Бэк в своей клетке начал переходить из рук в руки. Сначала им занялись служащие транспортной конторы, его погрузили в другой фургон и повезли дальше. Затем, вместе с целой грудой ящиков и посылок, отправили на паром. С парома он попал на большой железнодорожный вокзал; и наконец его опять водворили в товарный вагон.
Два дня и две ночи вагон тащился за пронзительно гудевшим паровозом. И два дня и две ночи Бэк ничего не ел и не пил. Взбешенный, он на заботы проводников отвечал рычанием, а они, в отместку, стали дразнить его. Когда он кидался к решетке, весь дрожа, с пеной у рта, они хохотали и потешались над ним, рычали и лаяли, как паршивые дворняги, мяукали, раз- махивали руками перед его носом и кукарекали. Бэк понимал, что это очень глупо, - но тем оскорбительнее это было для его достоинства, и гнев его рос и рос. Голод еще можно было терпеть, но он жестоко страдал от жажды, и она доводила его до исступления. При его чувствительности и восприим- чивости дурное обращение не могло не повлиять на него, и он заболел. У него была высокая температура, к этому прибавилось еще воспаление горла и языка, распухших и сожженных жаждой.
Одно его радовало: на шее больше не было веревки. Пока она была, это давало его врагам немалое преимущество. Ну, а теперь, когда ее нет, он им покажет! Больше им не удастся надеть на него веревку! Это он решил твердо. Двое суток он ничего не ел и не пил, и за эти двое суток мучений в нем накопилось столько злобы, что незавидная участь ожидала того, кто первый его заденет. Глаза у Бэка были налиты кровью, он превратился в настоящего дьявола. Сейчас сам судья не узнал бы его, так он переменился за эти дни, и проводники вздохнули с облегчением, когда наконец избави- лись от него, выгрузив его в Сиэтле.
Четверо носильщиков со всякими предосторожностями перенесли ящик с Бэком из фургона во дворик, окруженный высоким забором. Навстречу вышел плотный мужчина в красном вязаном свитере с сильно растянутым воротом и, взяв у возчика книгу, расписался в получении. “Новый мучитель”, - решил Бэк и свирепо кинулся к решетке. Человек в свитере, мрачно усмехнувшись, вошел в дом и принес оттуда топор и дубинку.
- Неужто хотите его выпустить? - удивился возчик.
- Конечно, - ответил человек в свитере и вогнал топор в стенку ящика.
Все четыре носильщика моментально бросились врассыпную и заняли безо- пасные позиции на высоком заборе в ожидании предстоящего интересного зрелища.
Бэк бросался на трещавшую под топором стенку, грыз ее зубами, налегал на нее всем телом, воюя с нею. Где топор ударял снаружи, там пес, то ры- ча, то воя, атаковал дерево изнутри. Он делал бешеные усилия поскорее выбраться из клетки, а человек в красном свитере был полон спокойной ре- шимости выпустить его оттуда.
- Ну, красноглазый дьявол! - сказал он, когда отверстие расширилось настолько, что Бэк мог протиснуться в него. И, бросив топор, взял в пра- вую руку дубину.
Бэк в этот миг действительно был страшен, как дьявол: и весь ощети- нился и подобрался для прыжка, в налитых кровью глазах был безумный блеск, изо рта бежала пена. Уже он готовился обрушить на человека все сто сорок фунтов своего тела с яростью, дошедшей до предела, оттого что столько времени приходилось ее сдерживать. Он взвился в воздух и хотел мертвой хваткой вцепиться в своего врага, но в это самое мгновение полу- чил такой удар, который на лету отбросил его назад. Щелкнув зубами от мучительной боли, Бэк перевернулся в воздухе и упал ударившись о землю боком и спиной. Он ни разу в жизни не был бит палкой - и растерялся. С рычанием, в котором слышался жалобный визг, он вскочил и опять хотел ки- нуться на обидчика, но второй удар свалил его. Теперь он уже понимал, что виновата во всем дубинка, но в своей ярости забыл об осторожности. Раз десять он бросался, - и всякий раз дубинка останавливала его на лету и валила наземь.
После одного особенно жестокого удара Бэк еле поднялся. Он был так ошеломлен, что не мог больше бороться. Он шатался, из носа, пасти и ушей текла кровь, и его красивая шерсть была испачкана кровавой слюной. Чело- век в красном свитере подошел к нему и хладнокровно, не спеша нанес ему страшный удар по морде. Вся боль, которую до си пор перенес Бэк, была ничто в сравнении с этой. Зарычав, он опять кинулся на мучителя. Но тот, переложив дубину из правой руки в левую, спокойно схватил его за нижнюю челюсть и завертел им с такой силой, что Бэк описал полный круг в возду- хе, потом полукруг - и грохнулся на землю головой и грудью.
Еще раз прыгнул Бэк на человека, но тот нанес ему сокрушительный удар, который умышленно приберег напоследок. Бэк свалился совершенно разбитый и оглушенный.
- Вот молодчина! - в восторге крикнул один из зрителей на заборе. - Этот любого пса усмирит!
- По-моему, безопаснее каждый день, а по воскресеньям и два раза взламывать кассы, чем иметь дело с этим псом, - заметил возчик, взбира- ясь на козлы, и погнал лошадей.
К Бэку вернулось сознание, но, совсем обессилев, он лежал на том же месте, где упал, и следил глазами за человеком в красном свитере.
- Отзывается на кличку “Бэк”, - вслух сказал тот, читая письмо кабат- чика из Сан-Франциско, извещавшее об отправке ящика с живым грузом. - Ну, Бэк, голубчик, - продолжал он весело, - пошумели мы с тобой, погоря- чились, а теперь лучше всего забудем об этом. Ты будешь знать свое дело, я - свое. Будешь послушной собакой - и все пойдет как по маслу, а взду- маешь буянить, так я из тебя дух вышибу. Понял?
Говоря это, он бесстрашно гладил голову, которую только что так бес- пощадно молотил, и хотя Бэк невольно ощетинивался при каждом его прикос- новении, но терпел, не протестуя. Человек в свитере принес ему воды, и он жадно напился, а потом с такой же жадностью глотал роскошное угощение - сырое мясо, хватая его кусок за куском из рук нового хозяина.
Он был побежден (он это понимал), но не покорен и не сломлен. Он по- нял раз навсегда, что человек, вооруженный дубиной, сильнее его, и полу- ченный урок запомнил на всю жизнь. Эта дубина была для него откровением. Она ввела его в мир, где царит первобытный закон. И Бэк быстро усвоил этот закон. Ему открылась жестокая правда жизни, но она его не запугала: в нем уже пробуждалась природная звериная хитрость.