Али-паша

Добродетельная Эмине, предвидя, какие ужасные последствия повлечет за собой поражение сулиотов, и преисполнившись сострадания, вышла из добровольного заточения и кинулась супругу в ноги. Подняв ее и усадив рядом с собой, Али стал расспрашивать о причине ее волнения. Она заговорила о великодушии и милосердии, Растроганно внимая ей, он уже заколебался, как вдруг она упомянула сулиотов. Мгновенно придя в ярость, Али выхватил пистолет, выстрелил в Эмине, но, к счастью, дал промах: жена его не пострадала, но зашаталась от ужаса и рухнула на пол. Прибежавшие на шум женщины унесли несчастную в ее покои. Пожалуй, впервые душа Али содрогнулась при мысли об убийстве: ведь то была жена его, мать его сыновей, а он поверг ее к своим ногам. Мысль эта угнетала и мучила его. Ночью он захотел повидать Эмине и, постучав в дверь позвал ее, но дверь оказалась заперта. Тогда, разгневавшись, он стал крушить дверь в покои, где укрылась Эмине. Услыхав грохот и поняв, что муж ломает двери, та решила, что он собирается добить ее, загасить чуть теплящийся в ней огонек жизни; смертельная судорога свела ее члены, слова замерли на устах, и, рухнув в ужасных конвульсиях, Эмине вскоре испустила дух. Так погибла Эмине, дочь Каплан-паши, супруга Али Тепеленского, мать Мухтара и Вели, несчастная Эмине, средоточие доброты, которой суждено было жить в окружении одних злодеев. 
Смерть ее повергла в глубокий траур всю Албанию, но не меньше потрясла и самого убийцу. Призрак покойной супруги преследовал его и в разгар удовольствий, и во время советов, и даже во сне. Он видел и слышал ее и порой, просыпаясь, восклицал: "О жена моя! Это ты! В глазах твоих возмездие, ты гневаешься... Спасите! Пощадите!" Более десяти лет после этого он боялся ночевать один в комнате. 
В декабре, измученные голодом, наполовину истребленные в боях и отчаявшиеся из-за череды измен и предательств, сулиоты были вынуждены капитулировать. По договору им было разрешено селиться где угодно, только не в родных горах. Несчастные разделились на два отряда: один двинулся к Парге, второй - к Превезе. Невзирая на договор Али приказал уничтожить оба. 
Двигавшийся к Парге обоз был настигнут крупными силами шкипетаров, которые тучей набросились на несчастных. Казалось, гибель неминуема, но тут инстинкт подсказал невежественным воинам средство спасения: они становятся в каре, помещают в середину стариков, женщин, детей и домашний скот и благодаря этому замечательному тактическому приему беспрепятственно входят в Паргу на глазах тщетно преследующих их головорезов. 
А вот беглецам, устремившимся в Превезу, удача изменила. Застигнутый врасплох внезапным нападением, отряд в панике бросился в греческий монастырь Залонгас. Однако вскоре ворота обители были выломаны, и злополучные сулиоты все до единого погибли. 
Со скальной площадки, где были разбиты шатры сулиотов, несчастные женщины смотрели, как в жуткой бойне гибнут их защитники. Отныне у них не оставалось иного удела, кроме рабства, и иных надежд, кроме участи невольниц, которым предстояло тешить и ублажать извергов, погубивших их отцов и братьев. Но женщины избежали позора, приняв поистине героическое решение: взявшись за руки и запев национальный гимн, они повели хоровод по козырьку над пропастью, допели припев и с долгим пронзительным криком вместе с детьми бросились в бездну. 
Еще не все сулиоты покинули родные края, когда туда прибыл Али-паша, и приказал схватить и отправить в Янину тех, кто не успел скрыться. Пытки этих несчастных стали главным украшением празднества, устроенного им для солдатни. Каждому солдату было предложено напрячь воображение, дабы внести свою лепту в изобретение все новых мук, а самым сметливым было даровано право лично осуществить свои выдумки. 
Иные, отрезав сулиотам нос и уши, заставляли несчастных съедать их сырыми с острой овощной приправой. У одного юноши содрали кожу с головы так, что она покрыла плечи, и его, подхлестывая ударами кнута, прогнали вокруг двора сераля. Когда же паша вдоволь нахохотался, юношу пронзили копьем и швырнули в костер. Многие пленники совершенно невредимыми были брошены в поставленные на огонь огромные котлы: их сварили заживо, а потом бросили тела на съедение собакам. 
С тех пор символ креста исчез из гор Сули и эхо не вторило там больше христианским молитвам. 
Вскоре после смерти Эмине, когда до конца войны было еще далеко, в семействе паши, преступную натуру которого ничто более не могло утолить, разыгралась новая мрачная драма. Как мы уже говорили, отец и сыновья, соревнуясь в бесчинствах и распутстве, развратились сами и растлили свое окружение. Всем и каждому было суждено отведать горьких плодов, порожденных падением нравов. Подданным приходилось сносить чудовищную тиранию, среди господ вскоре воцарились подозрительность, раздоры и ненависть. Отец не раз ранил сыновей в сердце, лишая их самого заветного и дорогого, и немудрено, что впоследствии сыновья оплатили ему тем же, покинув его в час великой опасности. 
В Янине жила женщина по имени Ефросина, племянница епископа и жена одного из самых богатых негоциантов города, которая славилась умом и красотой. У нее уже было двое детей, когда Мухтар воспылал к ней страстью. И вот ей доставили приказ явиться к нему во дворец. Несчастная женщина, догадываясь, что ей предстоит утолить похоть молодого паши, тут же созвала родичей, чтобы посоветоваться, как быть. Все как один ответили; следует покориться, и поскольку жизнь ее мужа оказалась в опасности из-за возможной ревности ужасного соперника, решено было, что он в тот же вечер покинет город; так он и поступил. Ефросина стала принадлежать Мухтару, а тот, поддавшись ее очарованию, вскоре воспылал к ней искренней любовью и осыпал ее подарками и милостями. Так продолжалось до тех пор, пока молодому паше не пришлось уехать. 
Едва он отбыл, как жены его нажаловались Али-паше на то, что Ефросина узурпировала их права и заставила мужа пренебречь ими. Али, непрестанно сетовавший на мотовство сыновей и сокрушавшийся об их расточительстве, не мог упустить случая разом приумножить свои богатства и устрашить непокорных. 
И вот как-то ночью он с толпой слуг явился в дом Ефросины и предстал перед ней в свете факелов. Зная, насколько он скуп и жесток, она попыталась обезоружить жестокость, утолив алчность: собрала золото и драгоценности, сложила их у ног паши, обратив на него молящий взгляд. 
- Ты вернула то, что принадлежит мне по праву,- молвил тот, принимая богатое подношение.- Но можешь ли ты вернуть похищенное тобой сердце Мухтара? 
Услыхав такое, Ефросина попыталась воззвать к его отцовским чувствам, заклинала сыном его, любовь которого явилась причиной ее горестей, а теперь сделалась преступлением. Молила пощадить ее, мать, которая до сих пор по праву слыла безупречной. Но ни слезы, ни рыданья не тронули старого пашу: он велел схватить ее, закатать в кусок грубого полотна и увести в тюрьму при серале. 
Все понимали, что несчастная Ефросина погибла, но люди надеялись все же, что опасность грозит ей одной. Однако Али, притворившись, что поддался увещаниям суровых поборников морали, желавших возродить добрые нравы, приказал схватить еще пятнадцать христианок из самых почтенных семейств Янины. А один валах по имени Николай Янко, пользуясь случаем, обвинил в прелюбодеянии свою жену, которой вскоре предстояло разрешиться от бремени. Все шестнадцать обвиняемых предстали перед судом визиря, приговор которого был заранее предрешен. Женщин обрекли на смерть и отвели в застенок, где они еще целых два дня томились в смертной тоске. На третью ночь за ними пришли палачи и повели к озеру, где им суждено было погибнуть. Измученная Ефросина, не в силах снести ужасных мучений, испустила дух на пути к озеру, и когда вместе с товарками несчастную бросили в воду, душа ее уже воспарила к Господу. Тело ее, на следующий день, было погребено на кладбище монастыря Святых Бессеребренников [27], где и сегодня показывают ее могилу, поросшую белыми ирисами под сенью дикой оливы.