Записки полицейского (сборник)
Слуги не смогли вовремя подоспеть на помощь своим господам, они в отдалении следовали за взбешенным животным. Прибыв к месту трагедии, они нашли господина Арчибальда уже мертвым: у него был сломан позвоночник у самого крестца и голова свешивалась к туловищу. Сэр Томас же еще дышал, и его тотчас перенесли в замок Редвуд. Хирурги со всей возможной поспешностью прибыли в замок, но раны были до того тяжелы, что добрый старик скончался спустя несколько часов после возвращения в дом. По распоряжению сэра Томаса меня позвали прежде медиков. Когда я вошел в комнату, умирающий еще был в силах говорить. Он сообщил мне свою волю и попросил строго проследить после его смерти за ее исполнением.
Мне было известно, между прочим, что сэр Арчибальд совсем недавно, несколько дней тому назад, возвратился в дом своего родителя, который знал, что сын его был тайно обвенчан с бедной девушкой, принадлежавшей к одной из древних графских фамилий. Молодой человек возвратился в отчий дом с намерением признаться в своем проступке, питая надежду на милостивое прощение, между тем молодая жена уже готовилась подарить ему наследника, отчего Арчибальд и хотел как можно скорее испросить для нее право войти в фамильный замок Редвудов.
После первого взрыва справедливого негодования сэр Томас, добрейший из людей, простил сыну его ветреный поступок, хотя это и разрушило мечту, которую старик лелеял с давних пор, – соединить Арчибальда с наследницей одного богатого баронета, поместье которого соседствовало с владениями сэра Томаса.
–?Теперь, господин Уотерс, слушайте с особенным вниманием, – предупредил меня адвокат. – Госпожа Арчибальд Редвуд, ныне вдова, дожидалась в Честере возвращения своего мужа, прибывшего, как мы уже сказали, в отчий дом, чтобы выпросить у отца прощение и получить разрешение привести в замок свою жену. Арчибальд нисколько не сомневался в милостивом прощении отца и потому дал слово госпоже Редвуд приехать за ней на следующее утро.
Перед своей кончиной сэр Томас несколько раз велел мне передать супруге его сына, что он почел бы за счастье прижать ее к своей груди, если бы Небо даровало ему это счастье, и что он умирает с надеждой увидеть с небес, как знаменитый род Редвудов возродится в его внуке.
–?Вам необходимо знать, – продолжал адвокат, – что поместье Редвуд может перейти по наследству только лицам мужского пола и поэтому, если бы у господина Арчибальда не было сыновей, все недвижимое имущество рода Редвуд перешло бы в руки сэра Чарльза Мальерна, двоюродного брата сэра Томаса Редвуда. Впрочем, сэр Томас очень любил Чарльза и уже дал ему однажды доказательство своего расположения, поспешив к нему на помощь, когда своей страстью к игре и расточительностью сэр Чарльз был доведен до последней крайности.
Я очень быстро составил по приказанию сэра Томаса короткое духовное завещание. В нем был параграф, в котором говорилось о том, что Чарльз Мальерн имеет право получить сумму размером в двадцать тысяч фунтов стерлингов. Вы должны понимать, что крайняя слабость умирающего требовала чрезвычайной точности и тщательного соблюдения законов в исполнении его приказаний. Закончив писать, я вложил перо в бесчувственную руку сэра Томаса. Баронет бросал на меня горестные взгляды, его пальцы едва удерживали перо, и он только и смог что начертать на бумаге непонятный знак.
Спустя час после кончины сэра Томаса господин Чарльз Мальерн явился в родовой замок Редвудов. Было ясно видно сквозь дымку меланхолии, подернувшую его лицо, что он испытывал несказанную радость при мысли, что получит наследство, разбогатеет, обретет пышность и высокое положение в обществе. Этому честолюбцу предстояло пережить жестокое поражение, крушение всех его надежд. Я невольно почувствовал к нему жалость, однако открыл ему настоящее положение дел. Для надменного молодого человека это был сокрушительный удар, и он целый час после оглашения завещания провел в каком то умственном расстройстве, не позволявшем ему здраво оценить свое положение в истинном его значении.
К вечеру, однако, сэр Чарльз как будто бы без особенного сожаления покорился последней воле покойного: он вызвался исполнить перед вдовой, своей родственницей, печальный долг – объявить ей трагическое известие.
Несколько дней спустя я получил письмо, в котором он извещал, что леди Редвуд, разрешившаяся преждевременно от бремени, дала жизнь дочери, что мать и ребенок находятся в полном здравии. Согласитесь, господин Уотерс, что трудно было не усомниться в истинности слов этого письма.
–?О да! – согласился я. – Их можно было опровергнуть.
–?Таково было и мое мнение. Рождение этой девочки делало сэра Чарльза Мальерна хозяином всех владений Редвуда, правда, с обязательством выплачивать вдове пожизненную пенсию в тысячу фунтов стерлингов.
Итак, сэр Чарльз расположился в родовом замке со своей женой и детьми, дав мне понять, что леди Редвуд намерена, как только восстановит свои силы, отправиться к своей матери, госпоже Эштон.
Спустя два месяца после смерти сэра Томаса я представился леди Редвуд, чтобы условиться с ней об устройстве некоторых дел, касающихся ее состояния. Во время этого то посещения, господин Уотерс, у меня родилось ужасное подозрение…
–?Что же случилось? – воскликнул я, прерывая адвоката, ибо сгорал от нетерпения.
–?Леди Редвуд, – спокойно продолжал свой рассказ господин Рептон, – была убеждена, что дала жизнь двойне.
–?Боже мой! И вы подозреваете?..
–?Мы только и можем, что подозревать, но если убеждение леди Редвуд обоснованно, исчезнувшее дитя может быть мальчиком!
–?Есть ли какое нибудь свидетельство, которое может подтвердить это подозрение?
–?О да! Доктор и его жена, по фамилии Уильямс, которые неотлучно находились с леди Редвуд во время родов, покинули Честер, причем отъезд их не имеет никаких оснований, потому как их дела шли очень хорошо. Сверх того я узнал несколько дней тому назад, что Уильямса встретили в Бирмингеме щегольски разодетого и, по всем признакам, ведущего праздную жизнь. Теперь, – продолжал господин Рептон, – обращаюсь к вам, взываю к вашей проницательности и опыту: найдите средство, которое поможет нам установить истину.
–?Полагаю, – сказал я, – что перво-наперво следует выяснить образ жизни, которого Уильямс придерживается в Бирмингеме. Вам, без сомнения, известны приметы супругов?
–?А как же! – с готовностью отозвался господин Рептон. – В дополнение к этому у меня в портфеле хранится описание примет дочери леди Редвуд, ведь двойняшки, и особенно близнецы, обыкновенно бывают очень похожи друг на друга. Вот эти приметы, – продолжал он, открывая портфель и доставая бумагу, – белокурые волосы, голубые глаза, ямочка на подбородке… Леди Редвуд – очаровательная особа, каких редко можно встретить, – мечтает только об одном: отыскать свое дитя. И если вы решились, господин Уотерс, то нам предстоят серьезные расследования, – заключил он.
Я расстался с господином Рептоном, пообещав ему быть на другой же день в Бирмингеме.
По истечении нескольких дней, которые я провел в скучнейших изысканиях, мне довелось узнать, что господин и госпожа Уильямс проживают в очень красивом домике, расположенном в двух милях от Бирмингема, по дороге в Вольвергемптон. Семейство Уильямс стало называться Беридж, и я через их служанку, которая ежедневно приходила за пивом в таверну по соседству с моей гостиницей, узнал, что у супругов Уильямс, или Беридж, есть ребенок нескольких месяцев от роду, которого и хозяйка, и ее муж, кажется, не слишком любят; это дитя было мальчиком.
Благодаря упорству и настойчивости мне удалось завоевать расположение мнимого господина Бериджа, ибо он все вечера проводил в таверне, но, вопреки всем моим желаниям, я смог выяснить, после трех недель неустанных стараний, только одно и, по видимому, весьма незначительное обстоятельство, а именно – что господин Уильямс затеял, после посещения одного очень богатого и имеющего значительный вес родственника, отправиться в Америку или, во всяком случае, уехать за границу. Я сделал вид, будто бы не придаю никакого значения этому известию, но из предосторожности решил ни днем, ни ночью не выпускать из виду господина Уильямса.