Предводитель волков. Вампир (сборник)

Вечером волки вновь собрались у жилища Тибо, который мало-помалу стал привыкать к их присутствию.
Ему пришло в голову, что, вероятно, отношения с большим черным волком вызвали к нему некоторую симпатию у этих зверей, и он решил проверить, каковы их намерения.
Засунув за пояс остро наточенный кривой нож, взяв в руки тяжелую рогатину, башмачник открыл дверь и решительно направился к стае.
Но, к великому удивлению Тибо, вместо того чтобы наброситься на него, волки завиляли хвостами, как увидевшие хозяина собаки.
Они столь ярко выражали дружеские чувства, что он подошел и положил руку на спину одному из них, и тот не только позволил это сделать, но и всячески показал, что ему это очень нравится.
– Ох-ох-ох! – пробормотал Тибо, воображение которого не знало пределов. – Если покорность зверушек соответствует их любезности, то я владелец своры, какой никогда не было у сеньора Жана. И отныне, как только мне заблагорассудится, у меня тут же будет любая дичь.
Тибо не успел договорить, как четверо самых сильных и проворных волков отделились от остальных и скрылись в лесу.
Через несколько мгновений вой огласил лесосеку, а не прошло и получаса, как один из волков появился, волоча красавицу косулю, за которой по зеленой траве тянулся кровавый след.
Косуля была положена к ногам башмачника. Он пришел в восторг оттого, что его желания не только исполняются, но и упреждаются, разделал животное и каждому волку дал его долю, оставив себе часть спины и два задних окорока.
Затем королевским жестом, который свидетельствовал о том, что он уже вошел в роль, Тибо отпустил волков до завтра.
На следующий день, едва взошло солнце, он отправился в Виллер-Коттре, где трактирщик избавил его от этих двух окороков за целых два экю. На следующий день башмачник принес тому же трактирщику половину кабана и стал одним из его постоянных поставщиков.
Войдя во вкус этих сделок, Тибо целые дни проводил в городе, часто посещал кабаре и уже не делал сабо.
Некоторые были не прочь подтрунить над прядью его красных волос, которые, хотя и тщательно прикрытые другими волосами, всегда находили возможность выбраться наружу, но Тибо ясно дал понять, что не потерпит насмешек над своим столь незначительным уродством.
Вскоре случаю стало угодно, чтобы герцог Орлеанский и госпожа де Монтессон провели несколько дней в Виллер-Коттре. И это превратилось в новое испытание для непомерного честолюбия Тибо.
Все прекрасные дамы и молодые вельможи из соседних замков – Монбретон, Монтескью, Курваль – собрались в Виллер-Коттре. Дамы в самых богатых нарядах, молодые вельможи в самых элегантных костюмах.
Охотничий рог сеньора Жана звучал в лесах громче обычного.
Словно восхитительное видение, на чудесных английских лошадях проносились стройные амазонки и всадники в изысканных красных охотничьих костюмах, обшитых золотым галуном. Они были подобны вспышкам пламени, летящим сквозь мрачные и густые лесные заросли.
По вечерам все становилось иным.
Все аристократическое общество собиралось на празднества и балы. А в перерывах между празднествами и балами они усаживались в красивые золоченые кареты с разноцветными гербами.
Тибо всегда был в первом ряду зевак. Он пожирал глазами облака атласа и кружев, которые, приподнимаясь, позволяли видеть изящные ножки, обутые в шелковые чулки и красные туфельки на каблучках без задника.
Когда общество проходило перед изумленным людом, оставляя за собой дымку пудры и самый нежный аромат эфирных масел, Тибо спрашивал себя, отчего он не там, среди молодых вельмож в расшитых костюмах.
Почему у него нет любовницы из числа прекрасных дам в шелестящем атласе?
И Анелетта казалась ему всего лишь бедной крестьянкой, какой она и была на самом деле, а вдова Поле – простой мельничихой, каковой она тоже на самом деле и являлась.
Когда он возвращался ночью через лес (сопровождаемый стаей волков, ни на миг не оставлявших его, как телохранители не оставляют своего короля), ему в голову приходили самые губительные мысли.
Тибо, вступив на путь зла и подвергаясь подобным искушениям, уже не в состоянии был остановиться, чтобы не покончить окончательно с возникающими порой воспоминаниями о честной жизни.
Чего стоили несколько экю, которые давал трактирщик из «Золотого шара» за дичь, добываемую его добрыми друзьями волками!
Их, накопленных за месяцы и даже годы, не хватило бы для удовлетворения самого скромного из переполнявших его сердце желаний.
Я не осмелился бы сказать, что Тибо, для начала пожелавший окорок лани сеньора Жана, потом сердце Анелетты, затем мельницу вдовы Поле, удовлетворился бы теперь замком Уани или Лонпон, настолько эти крохотные ступни, эти тонкие щиколотки и округлые ножки, эти нежные запахи, которыми веяло от бархатных и атласных одеяний, распалили его честолюбивое воображение.
И однажды он сказал себе, что крайне глупо жить в бедности, коль в его распоряжении такая потрясающая сила и власть.
С этого момента он решил пользоваться этой силой для удовлетворения самых невероятных желаний, пусть даже в один прекрасный день его шевелюра превратится в пылающую корону – наподобие той, которая видна по ночам над высокой трубой стекольных мануфактур Сен-Гобена.
 
Глава 10
Бальи Маглуар
Тибо, увлеченный своими авантюрными планами, но пока не остановившийся ни на чем определенном, проводил последние дни года и вступил в следующий.
Думая о расходах, которые сулил благословенный первый день нового года, он, по мере того как приближался переход одного года в другой, требовал от своих поставщиков двойные порции дичи и, естественно, получал за них двойную плату у трактирщика «Золотого шара».
Так что, если не считать пряди красных волос достаточно внушительного размера, Тибо вступал в новый год с самым солидным достоянием, которым когда-либо обладал.
Заметьте, мы говорим о достоянии материальном, но не духовном, ибо если тело его и выглядело здоровым, то душа была поражена ужасающе. Но тело было хорошо одето, а в карманах куртки лихо позвякивали с десяток экю.
Приодетый и сопровождаемый звоном монет Тибо выглядел уже не ремесленником-башмачником, а зажиточным фермером или даже настоящим буржуа, который, возможно, и занимается чем-то, но только ради собственного удовольствия.
Вот в таком виде Тибо явился как-то на одно из деревенских торжеств, которыми являются праздники в провинции.
Начался отлов рыбы в великолепных прудах Берваля и Пудрона.
Отлов рыбы – целое дело для хозяина или фермера, не считая того, что это огромное удовольствие для зрителей. Об отлове объявляют за месяц, и на него съезжаются за десять лье в округе.
Те из наших читателей, которым неизвестны нравы и обычаи провинции, никогда бы не поверили, что под словом «отлов» подразумевается не ловля удочкой на личинки мух, на красного червя или хлебную приманку, не ловля донной удочкой, накидной сетью или вершей; нет, речь идет об осушении пруда порой на три четверти или даже целое лье в длину и отлове всякой рыбы – от крупной щуки до самой мелкой уклейки.
Вот как все происходит.
По всей вероятности, среди наших читателей нет такого, который не видел бы пруда. У каждого пруда есть два отверстия: через первое вода поступает, а через второе вытекает. То, через которое вода поступает, не имеет названия; то же, через которое она вытекает, называется стоком. Именно у стока и происходит ловля.
Вода, вытекая из стока, попадает в объемный резервуар, откуда просачивается через ячейки густой сети. Вода вытекает, а рыба задерживается.
Известно, сколько дней нужно, чтобы осушить пруд. Поэтому зевак и любителей зовут только на второй, третий или четвертый день – в зависимости от объема воды, которую пруд должен сбросить, пока дело дойдет до развязки.
Развязка – это появление на стоке рыбы.
В указанное для отлова рыбы время близ пруда, в зависимости от его протяженности и размеров, собирается толпа, столь же значительная и почти всегда столь же элегантно одетая, как и на скачках на Марсовом поле или в Шантийи, когда в забеге должны принимать участие известные наездники и кони.