Сан-Феличе. Книга первая

Командовал им коммодор Горацио Нельсон, только что уничтоживший французский флот при Абукире, тем самым отняв у Бонапарта и у республиканской армии всякую надежду на возвращение во Францию.
Скажем в нескольких словах о том, кто же такой был коммодор Горацио Нельсон, один из самых великих флотоводцев, когда-либо живших на свете, единственный, кто оказался в силах поколебать и даже ниспровергнуть на море престиж Наполеона, незыблемый в то время на суше.
Может показаться странным, что не кто иной, как мы, восхваляем Нельсона, грозного врага Франции, пролившего ее лучшую, чистейшую кровь при Абукире и Трафальгаре; но люди, подобные ему, принадлежат цивилизации всемирной: потомство не связывает их с определенной средой и национальностью, видя в них часть величия всего рода человеческого, которую следует безгранично любить и которою подобает гордиться; сойдя в могилу, они уже перестают быть соотечественниками или чужестранцами, друзьями или недругами, они становятся Ганнибалом и Сципионом, Цезарем и Помпеем, олицетворением определенных деяний и подвигов. Бессмертие делает великих гениев сынами вселенной.
Нельсон родился 29 сентября 1758 года; следовательно, ко времени, о котором идет речь, ему было около сорока лет.
Родился он в Бёрнем-Торпе, деревушке в графстве Норфолк; отец его был там пастором, мать умерла рано, оставив одиннадцать сирот.
Дядя Нельсона, служивший во флоте и состоявший в родстве с Уолполами, взял его в качестве гардемарина на свой шестидесятичетырехпушечный корабль «Грозный».
Юноша побывал у полюса, где судно их было в течение полугода затерто льдами; ему пришлось врукопашную схватиться с белым медведем, и тот неминуемо задушил бы смельчака лапами, не окажись тут товарища, который вложил зверю дуло мушкета в ухо и выстрелил.
Он побывал на экваторе; там, заблудившись в джунглях Перу, юный моряк заснул у подножия какого-то дерева, был укушен одной из самых ядовитых змей, чуть не умер, и на всю жизнь на теле его остались белесые пятна, как на змеиной коже.
В Канаде Нельсон впервые влюбился и чуть было не совершил величайшей глупости. Не желая расставаться с предметом своей страсти, он решил подать прошение об отставке с должности капитана фрегата. Офицеры врасплох напали на него, скрутили как преступника или умалишенного, принесли на «Sea-Horse»  3, которым он тогда командовал, и развязали только в открытом море.
Вернувшись в Лондон, он женился на вдове по имени миссис Нисбет; он горячо любил ее, ибо чувства разгорались в его душе легко и пламенно, а когда настало время вновь отправиться в плавание, он взял с собою ее сына от первого брака, подростка по имени Джошуа.
Когда адмирал Трогов и генерал Моде сдали Тулон англичанам, Горацио Нельсон, служивший капитаном на «Агамемноне», был направлен в Неаполь, чтобы сообщить королю Фердинанду и королеве Каролине о взятии нашего главного военного порта.
Сэр Уильям Гамильтон, как уже было сказано, английский посол, встретился с ним у короля, затем привез его к себе домой, оставил в гостиной, а сам направился в комнату жены и объявил ей:
— Я хочу представить вам человека невысокого роста, кто вряд ли может прослыть красавцем, но кому, если я только не ошибаюсь, предстоит в свой час стать гордостью Англии и грозою ее врагов.
— Каким же образом можно предвидеть подобное? — спросила леди Гамильтон.
— Достаточно было обменяться с ним всего лишь несколькими словами. Он в гостиной; прошу вас оказать ему внимание, дорогая. Я никогда не принимал у себя ни одного английского офицера, но мне не хотелось, чтобы этот остановился где-либо вне моего дома.
И Нельсон поселился в английском посольстве на углу набережной и улицы Кьяйа.
В то время, в 1793 году, Нельсону исполнилось тридцать четыре года; он был, как и сказал Уильям, невелик ростом, бледен, голубоглаз; нос у него был орлиный, как у многих военных, вследствие чего Цезарь и Конде похожи на хищных птиц; резко очерченный подбородок свидетельствовал об упорстве, доходящем до упрямства; что же касается волос и бороды, то они были белокуры, редковаты и с проплешинами.
Нет никаких оснований предполагать, что его внешность произвела тогда на Эмму Лайонну впечатление иное, чем на ее мужа; зато поразительная красота этой женщины оказала на Нельсона ошеломляющее действие: он покинул Неаполь, заручившись обещанием двора Обеих Сицилии оказать Англии помощь, за которой он и прибыл туда, и, кроме того, будучи безумно влюблен в леди Гамильтон.
Из тщеславия ли, в надежде ли излечиться от любви, казавшейся ему безысходной, Нельсон рассчитывал найти свою смерть при взятии Кальви, где он потерял глаз, и в походе на остров Тенерифе, когда он лишился руки? Неизвестно. Но в обоих случаях он рисковал жизнью столь беспечно, что ясно было, как мало он ею дорожит.
Итак, леди Гамильтон вновь увидела его уже одноглазым и одноруким, и нет повода думать, чтобы у нее зародилась к изувеченному герою иное чувство, чем нежная жалость, с какой красота обязана относиться к мученикам славы.
Он вторично прибыл в Неаполь 16 июня 1798 года, тогда и произошла его новая встреча с леди Гамильтон.
Положение Нельсона было крайне трудным.
Ему поручили блокировать французский флот в Тулонском порту и вступить с ним в бой, если он выйдет оттуда, а этот флот ускользнул у него из-под рук, по пути занял Мальту и высадил в Александрии тридцатитысячную армию!
Мало того: флот Нельсона попал в шторм, получил серьезные повреждения и, испытывая недостаток воды и продовольствия, не мог преследовать неприятеля, так как вынужден был направиться в Гибралтар, чтобы там восстановить силы.
Нельсон оказался на краю гибели. Легко было обвинить в измене человека, который целый месяц разыскивал в Средиземном море, то есть в большом озере, флот из тринадцати линейных кораблей и трехсот восьмидесяти семи транспортных судов и не только не мог настигнуть этот флот, но даже не обнаружил его следов.
Задача Нельсона заключалась в том, чтобы на глазах у французского посла добиться у двора Обеих Сицилии разрешения запастись водой и продовольствием в портах Мессины и Сиракузы, в Калабрии же получить лес для замены поломанных мачт и рей.
Между тем Королевство обеих Сицилии было связано с Францией мирным договором, предусматривавшим строжайший нейтралитет, так что удовлетворить просьбу Нельсона означало просто изменить этому договору и нарушить данные обещания.
Но Фердинанд и Каролина до такой степени ненавидели французов и питали к Франции такую вражду, что все, о чем просил Нельсон, было ему цинично предоставлено. Нельсон понимал, что спасти его может только крупная победа, и он покинул Неаполь еще более влюбленным, более безрассудным, более безумным, чем когда-либо, дав себе клятву либо победить, либо погибнуть при первой же возможности.
Он победил, хотя был на волосок от смерти. С тех пор как изобрели порох и появились пушки, никогда еще не было такого морского сражения и такого разгрома.
Из тринадцати линейных кораблей, составлявших, как мы уже говорили, французский флот, только два не загорелись и ускользнули от врага.
«Восток», один из кораблей, взорвался; другой корабль, а также фрегат отправились на дно, девять были захвачены противником.
Все время, пока длился бой, Нельсон вел себя героически: он предлагал себя смерти, но смерть от него отказалась; все же он был тяжело ранен. Снаряд «Вильгельма Телля» на излете сорвал рею с «Авангарда», на котором находился Нельсон; обломок свалился ему на лоб в тот миг, когда он поднял голову, чтобы посмотреть, почему раздался такой страшный треск; кусок кожи, сорванный со лба, закрыл ему единственный глаз, и Нельсон, обливаясь кровью, рухнул на палубу, словно бык, сраженный дубиной.
Решив, что ранение смертельно, Нельсон приказал позвать капеллана, дабы получить последнее напутствие и передать семье последние пожелания. Но вместе со священником явился и хирург.