Блеф

Но, что бы ни было у него на уме, говорить уже было поздно. В последнее мгновение перед тем, как Вито охватило пламя от разбившейся бутылки с «коктейлем Молотова», он с удивлением осознал, что горбатый испугался того, что еще не случилось.
  
X
 
Молодой проповедник очнулся на полу суши-бара. Бар был заполнен людьми, пытающимися укрыться от хаоса, творящегося снаружи, судя по звукам, достойного самых страшных видений из Апокалипсиса от Иоанна.
Но то место, где лежал проповедник, почему-то было пустым. Только пара трупов да куча мертвых насекомых. Белинды Мэй нигде не было.
Молодой проповедник встал, стряхивая с куртки и брюк несколько мертвых насекомых, вцепившихся в его одежду. Сел за стол в ближайшей кабинке, уронив на руки голову, которая сильно болела. Потрогал то место, где болело сильнее всего. Поглядел на пальцы и увидел полузасохшую кровь.
Снаружи донеслись душераздирающие вопли сирен полиции. Наконец-то они едут. Хорошо бы, с ними было побольше санитаров. Снаружи еще продолжалась стрельба и крики, судя по всему, побоище, достойное детективного романа, еще не закончилось.
Внезапно суши-бар сотрясла ударная волна взрыва. Молодой проповедник нырнул под стол и ударился головой о его стойку. Плевать. После всего, что он уже пережил, просто резкая боль уже не прибавит ему страданий.
Он пополз по полу по груде мертвых насекомых, над обмякшими ногами мертвой Пестицид. Вспомнил о Белинде Мэй. Где она? Мысли путались, но он понимал, что не может позволить туману в голове помешать ему найти ее. Что люди скажут? Что скажет Господь? А репортеры? Еще хуже, что скажет она, если он захочет еще раз поиметь ее и узнает, что ему недостало отваги пройти сквозь огонь и серу с небес, чтобы ноги ее расступились пред ним, подобно Красному морю?
Он не обращал внимания на людей, пытавшихся остановить его. Встал и, шатаясь, вышел на улицу, прямо к обломкам горящей машины. Охваченных паникой людей куда меньше, чем он ожидал. Больше мертвых тел, окровавленных, обгоревших. Ими были усыпаны тротуары и проезжая часть. Молодой проповедник лишь надеялся, что съемочная группа телевидения сейчас занята исключительно этим.
«Где же Белинда Мэй», – снова задумался он.
И увидел посреди улицы бандита со щупальцами. Тот поднял высоко в воздух обмякшее тело Белинды Мэй, будто выставляя ее в качестве цели. Подошел к другим бандитам, с автоматами в руках. Побитые и окровавленные, они были немногими из выживших и вскинули автоматы. И бандит опустил Белинду Мэй ниже. Он хотел прикрыться ею от пуль!
  
XI
 
Теперь, когда уже было поздно, Квазичеловек вспомнил, что отец Кальмар отправил его на Грань, чтобы помешать Змею убить дона одной из Семей мафии.
Безусловно, ни Квазичеловек, ни отец Кальмар, ни их информатор не могли предположить, что Змей решит в качестве маскировки своей операции устроить такое побоище. Идея оказалась груба, но эффективна. И, хотя Квазичеловек понимал, что никто не упрекнет его за то, что он не смог предотвратить кровопролитие этим вечером, сам он винил себя, что позволил свершиться всем этим страданиям.
Слишком много мертвых он видел перед собой. Что-то ускользало, когда частицы его мозга смещались в иную реальность, а потом возвращались обратно, но ничто не могло смягчить глубочайшее отчаяние, охватившее его. Самой худшей смертью погиб этот мальчишка, спрятавшийся под машиной. А он увидел, как его охватывает пламя, еще до того, как это случилось в реальности. Наверное, именно потому он так переживал.
Но вечеринка еще не закончилась. Квазичеловек видел перед собой кровь, но грому еще предстояло случиться. Он услышал запоздалое завывание сирен полиции и решил, что лучше отойти в сторону от выживших. Несколько бандитов и «Оборотней» еще продолжали схватку, но Змей уже наверняка скрылся достаточно давно. Квазичеловек только начал представлять себе место, где он хотел бы очутиться, как вдруг увидел «Оборотня» и потерявшую сознание женщину в его щупальце. «Оборотень» шел прямо через улицу, навстречу паре бандитов. Те подняли оружие.
Квазичеловеку не нужно было пользоваться даром предвидения, чтобы понять, что сейчас случится. Он лишь знал, что должен как-то помочь женщине.
Уже собрался совершить прыжок через пространство, когда увидел человека, ринувшегося следом за «Оборотнем» и женщиной. У него было знакомое лицо. А грохот, звучащий в голове Квазичеловека, оказался не громом, а немного другим явлением.
  
XII
 
Если бы молодой проповедник хорошенько подумал прежде, чем действовать, то он бы просто упал на колени и стал молиться. Но вместо этого он со всех ног побежал вперед и врезался в «Оборотня», сбив его с ног. Щупальце щелкнуло, словно кнут, отбрасывая Белинду Мэй в сторону. Она упала на капот машины и тем самым оказалась в безопасности.
В то самое мгновение, когда «Оборотень» и молодой проповедник упали на асфальт, двое бойцов Семьи Кальвино нажали на спусковые крючки автоматов.
Как ни странно, молодой проповедник не ощутил предчувствия близости лучшего мира. Испытал лишь странное чувство сожаления, в смеси с немного противоречащим ему чувством облегчения. Уцепившись за это ощущение, сжав его в тугой комок, он отправил свое сознание туда, куда уже давно не смел и глянуть.
Выстрелы зазвучали медленно, будто оглушительные раскаты грома, и он почти видел, как пули вылетают из стволов. Если это последняя наносекунда его жизни, что ж, он проживет ее с радостью. Времени еще много.
Его окутал холод, он почувствовал, что падает. Ниже, ниже, в глубины ада, холоднее самого кошмарного арктического мороза. Значит, так выглядит смерть? Увидит ли он вскоре себя лежащим на улице, окруженный душами других, погибших раньше его? Ощутит ли неодолимую тягу к ослепительному белому свету, туда, где бок о бок стоят Иисус Христос, Дева Мария и его покойная мать, с распростертыми объятиями ждущие его? Узнает ли он наконец, как выглядят Небеса?
Тогда почему же он чувствует, будто его сознание разлетается на тысячи кусков в тысячу направлений? Ощущает чередование сотен вспышек сильного жара и ударов холода абсолютного нуля? Внезапно ему показалось, что его представления о вечности – просто мгновения сна, по сравнению с истинной вечностью. Его представления о бесконечности – лишь песчинка в огромном океане песка. Молодой проповедник не мог отделаться от ощущения, что внезапно он каким-то образом слился воедино со всеми местами и временами, доступными осознанию, лишь для того, чтобы затем слиться с местами и временами, недоступными осознанию и лежащими за пределами реальности.
Смерть оказалась куда более сложным процессом, чем он себе представлял. Интересно, подумал он, пронзили ли уже его тело пули, разлетелся ли на куски череп, продырявили ли ему сердце и легкие?
К счастью, боли он не чувствовал. Пока что. Возможно, его избавили от этого неприятного атрибута смерти.
Однако было странно ощущать такую полноту и целостность именно тогда, когда на самом деле он разлетался на куски.
Странно, что небытие, сначала неописуемое и немыслимое, внезапно превратилось просто в полосу асфальта, расчерченную белыми линиями. Как пешеходный переход.
Самым странным было осознавать, что вместо того, чтобы лежать рядом с мертвым телом «Оборотня» со щупальцами, тоже мертвому, он жив. Пешеходный переход был залит кровью, но это была не его кровь, к счастью.
А что такое на нем лежит сверху? Как это сюда попало?
Лежавший поверх него груз соскользнул в сторону. Тот самый горбатый джокер, с которым он невежливо обошелся совсем недавно. Но сейчас горбатый лежал на спине, на глазах высыхая, словно труп, и погружаясь в асфальт. Молодой проповедник мог лишь догадываться, как это происходит, но четко понял, что горбатый джокер заплатил сполна за то, что спас ему жизнь.
Внезапно кто-то ткнул ему в лицо микрофоном. Подняв взгляд, проповедник увидел репортера телевидения. По бокам от него стояли его помощники, тоже наклонившись вперед. У звукооператора на запястье была пропитанная кровью повязка, а у репортера – свежая рана поперек всего лба. Камера была включена. Звук записывался.