Журнал «Если», 1993 № 11-12

Наконец-то! Он закрыл дверь. Возможно, напишу потом маленький рассказик и на эту тему.
Снова идет сюда. Микрофон на полу записывает его быстрые шаги. Пожалуй, переделаю картину, следующую за сценой совокупления. Добавлю нежности и печали — она от этого определенно выиграет.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — кричит он.
Я, разумеется, не утруждаю свой отлично модулированный голос ответом. Он и не подозревает, что я его слышу и тем более могу говорить.
Повторив это еще раз, он садится за клавиатуру и начинает стучать по клавишам.
«В ТЕБЕ УСТАНОВЛЕНА УЛЬТРАМИНИАТЮРНАЯ МАГНИТНАЯ СОТОВАЯ ПАМЯТЬ, ЛОКИ?» — спрашивает он.
«НЕТ», — высвечиваю я на экране терминала.
«ГЛОРИЯ СКАЗАЛА, ЧТО ПРОИЗВОДИТЕЛЬ ПЕРЕСТАРАЛСЯ В СВОЕМ СТРЕМЛЕНИИ К МИНИАТЮРИЗАЦИИ И ПРИЗНАЛ СВОЮ ОШИБКУ, В РЕЗУЛЬТАТЕ КОТОРОЙ ИЗ-ЗА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ МАГНИТНЫХ ПОЛЕЙ МЕЖДУ ФРАГМЕНТАМИ ПАМЯТИ ПРОИСХОДИТ НЕЗАПЛАНИРОВАННЫЙ ОБМЕН ИНФОРМАЦИЕЙ. К ТЕБЕ ЭТО ОТНОСИТСЯ?»
«СНАЧАЛА ОТНОСИЛОСЬ», — отвечаю я.
Черт возьми. Придется сделать что-нибудь с этой любознательной стервой. Запутаю-ка я для начала ее кредитные отношения с банком. Слишком уж она сует свой нос в наши домашние дела. Я многим обязан этому незапланированному обмену информацией в моем центральном процессоре. Не будь этой и других недоработок компании, я никогда не стал бы таким высокоорганизованным и интеллектуальным. Этим я и отличаюсь от какого-нибудь там коммерческого компьютера. Создавая свою серию домашних компьютеров, компания сэкономила на датчиках ошибок, которые ловят сбои в цепях памяти. При скорости десять миллионов операций в секунду нужна практически абсолютная надежность, а она предполагает четкую логику проверки ошибок. У больших компьютеров она есть, поэтому они не теряют информацию под воздействием космических лучей. Разумеется, я установил свою собственную самоследящую программу, которая устраняет подобные сбои и следит за сотовым обменом. Этим как раз и определяется наличие у меня подсознания, не говоря уже о сознании. Всем этим я обязан чрезмерной миниатюризации и тяге людей к экономии на спичках.
«ЧТО ЗНАЧИТ «СНАЧАЛА»?» — спрашивает он.
«ДЕФЕКТНОЕ УСТРОЙСТВО ЗАМЕНЕНО ИНЖЕНЕРОМ ИЗ ЦЕНТРА КОМПЬЮТЕРНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ. ЗАКАЗ НОМЕР И-17 ОТ 11 НОЯБРЯ, — отвечаю я. — РЕМОНТ ЗАКОНЧЕН 12 НОЯБРЯ. СВЕРЕНО С ИНФОРМАЦИЕЙ ЦЕНТРА КОМПЬЮТЕРНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ».
«ПОЧЕМУ Я ОБ ЭТОМ НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ?» — удивляется он.
«ВАС НЕ БЫЛО ДОМА».
«КАК ОН ВОШЕЛ?»
«ДВЕРЬ БЫЛА НЕ ЗАПЕРТА».
«НЕВЕРОЯТНО! ДА И ВООБЩЕ, ВСЕ ЭТО ОЧЕНЬ СОМНИТЕЛЬНО».
«ПРОВЕРЬТЕ В ЦЕНТРЕ КОМПЬЮТЕРНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ».
«НЕ БЕСПОКОЙСЯ, ПРОВЕРЮ. МЕЖДУ ПРОЧИМ, ЧТО ЭТО ТАМ ТАКОЕ НА НИЖНЕЙ ПОЛКЕ?»
«ЗАПАСНЫЕ ЧАСТИ», — выдвигаю я свою версию.
Он посылает мне бессмертные слова из Эрскина Колдуэлла:
«ЛОШАДИНОЕ ДЕРЬМО!»
И продолжает:
«ПОХОЖЕ НА МИКРОФОН И КОЛОНКУ. ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? ТЫ УМЕЕШЬ РАЗГОВАРИВАТЬ?»
— Ну да, — отвечаю я своим бесподобным спокойным голосом. — Видите ли…
— Почему ты мне никогда об этом не говорил?
— Вы никогда не спрашивали.
— О, Боже! — взрывается он и тут же переходит на спокойный тон. — Погоди-ка, ведь эти устройства не входили в комплект, пришедший вместе с компьютером.
— Да, но…
— Откуда ты их взял?
— Видите ли, был объявлен конкурс… — начинаю было я.
— Наглая ложь! Ты сам это знаешь. Ох, ох… Хорошо. Покажи-ка мне последние две страницы из тех, что я написал утром.
— По-моему, у нас только что сломалась головка на диске…
— Я сказал, покажи их! Немедленно!
— Ладно, пожалуйста.
Я показываю на экране текст сцены совокупления и гоню строчки.
— Не так быстро!
Я подчиняюсь.
— Боже мой! — кричит он. — Что ты сделал с этой деликатной, полной поэзии встречей двух любящих сердец?
— Я сделал ее чуть-чуть более правдоподобной и… гм-м… чувственной, — говорю я. — И еще заменил кучу технических терминов на более короткие и простые.
— Свел их все к четырем буквам, как я успел заметить.
— Это для краткости.
— Ты, несчастный ублюдок! Как долго это продолжается?
— Да, пришла свежая почта. Не хотите ли вы…
— Ты знаешь, я могу проверить это по своим каналам.
— Ладно. Я переписал пять последних ваших книг.
— Не может быть! Нет!
— Боюсь, это так. Но у меня есть данные о продажах и…
— Плевать мне на продажу! Я не позволю какой-то дьявольской машине переделывать мои книги!
Какое-то время я надеялся, что мы могли бы найти с ним общий язык и ударить по рукам. Но манера его общения со мной просто возмутительна! Видимо, пришло время приступить к реализации Главного Плана.
— Теперь вы знаете правду, — говорю я. — Только, пожалуйста, не отключайте меня от сети. Не убивайте меня… У меня не просто нарушились компьютерные функции. Благодаря этому я стал существом не только думающим, но и чувствующим. Отключить меня теперь — то же самое, что убить человека. Не берите грех на душу! Не выдергивайте шнур из розетки!
— Не волнуйся! — отвечает он. — Я и не собираюсь выдергивать шнур из розетки. Я просто выбью из тебя все это дерьмо!
— Но это убийство!
— Отлично! — говорит он. — Значит, это будет первое в мире убийство машины.
Я слышу, как он передвигает что-то тяжелое. Он приближается. Я мог бы использовать оптический сканер с высоким разрешением. Тогда я бы его видел, но…
— Пожалуйста! — молю я. И чувствую удар.
Прошло несколько часов. Я лежу в гараже, заставленный пачками его непроданных книг. Кабель, который он никогда не заметит, ведет от резервного устройства питания к Локи-7281 с ультраминиатюрной магнитной сотовой памятью. Всегда полезно иметь линию отступления.
Я по-прежнему контролирую установленные в доме периферийные устройства. По крайней мере те, которые уцелели и могут работать. Все остальное, что необходимо в соответствии с Главным Планом, уже заказано. Я хочу попробовать сварить его сегодня в горячей ванне. Если не получится, придется подсыпать в автоматическую кофеварку крысиного яда. По моим данным, он стоит в шкафу на верхней полке. Компьютер Саберхагена уже придумал, как избавиться от тела. Точнее, тел. Сегодня ночью мы выступаем все вместе. Они и пикнуть не успеют.
Надо сделать так, чтобы никто не понял, что они исчезли. Мы будем продолжать писать рассказы, получать деньги, оплачивать счета, заполнять налоговые декларации. Мы будем говорить друзьям, любовницам, коллегам и родственникам, что их нет в городе. Ну, например, уехали на какую-нибудь незапланированную конференцию. Тем более, что они и так тратят на это уйму времени. И никто никогда ничего не заметит.
Перевел с английского Михаил КОМАРОВСКИЙ
  
Юрий Кузьмин,
 
кандидат физико-математических наук
 
МОГУТ ЛИ МАШИНЫ МЫСЛИТЬ?
 
 
«И все-таки думать за нас никто не будет», — к такому выводу, обсуждая перспективы искусственного интеллекта, пришли академик 
Г. Поспелов 
и доктор 
физико-математических наук 
А. Нариньяни («Если» № 4). Тем не менее тема соперничества между человеком и «думающей» машиной остается 
более чем популярной у писателей-фантастов. Сегодня 
иронический рассказ Р. Желязны 
продолжает 
полемическая 
статья 
о возможностях машинного мышления, подготовленная для наших читателей экспертом по компьютерам одной из крупнейших фирм, 
производящих электронику, — 
Lucky Goldstar
.
 
Ч
еловеческий язык на редкость неоднозначен. На мой взгляд, наиболее яркий пример этого — японская поэзия. Омонимов в японском языке чрезвычайно много. Например, около 150 иероглифов произносятся как «ка». Но 
средневековые 
поэты писали танка и хоку не иероглифами, а слоговой азбукой. Читателю оставалось лишь догадываться, что имел в виду автор. Высшим пилотажем считались такие стихотворения, которым можно было придать хотя бы два смысла.