Колесо Фортуны

Мы фланируем из зала в зал, прогуливаемся вдоль рядов автоматов, кружим вокруг столов. Мы ставим не слишком мало, чтобы поддержать свой имидж, и не слишком много, чтобы наше быстрое исчезновение не было воспринято со смехом. Около полуночи я замечаю Пэмми, появляющуюся в дверях, ведущих в фойе и зал варьете, где она хозяйничает.
Пэмми затянута в ярко-розовое вечернее платье, на голове парик в виде пучка сахарной ваты, обсыпанной розовым хрусталем. Она выглядит так, словно голова ее так же свободна от мозгов, как сахарная вата от питательной ценности, но это впечатление обманчиво. Она заправляет делами варьете с недюжинной хваткой. На самом деле единственным ее слабым местом является то, что она убеждена, будто Стэн очень умен.
Дергая Лорена за рукав и жалуясь, что у меня устали ноги, я направляюсь в варьете. Пэмми подводит нас к столику на полпути до сцены.
Принимая у нас заказ, она роняет салфетку на стол. На ней она заранее написала оранжевыми чернилами: «Что-то не в порядке с двумя парнями за соседним столиком. Ваше мнение».
Мысленно желая ей в дальнейшем быть поточнее, я слегка поворачиваюсь, чтобы взглянуть на соседний столик. Оба гостя, сидящие там, одинаково стройны, если не сказать субтильны. У одного темные волосы и зеленые глаза с сеточкой морщин вокруг вздернутого носа. Другой смахивал бы на недавнего выпускника колледжа, если бы не волосы, седые, как иней, и легкие, как паутина. Они хорошо одеты в легкие брюки и оксфордские рубашки — не высший класс, но вполне достойно.
Певица на сцене заводит какую-то балладу об обманутых надеждах. Голос у нее не слишком воодушевляющий, но вполне терпимый и, что самое главное, тихий, так что мне удается прислушаться к беседе, которую парни ведут позади меня.
— Эй, придержи! Не расплачивайся этим, Робин, — говорит седовласый. — Час слишком близок. Ты же не хочешь, чтобы нас застукали?
— Нет. — У Робина обиженный голос. — Просто мне не хочется возиться с этой мелочью. Все сложенные бумажки у тебя, Паутинка.
— Не все, — отвечает Паутинка. — С час назад пришел Оберон и забрал большую часть. Но у меня все же осталось достаточно настоящих, чтобы расплатиться за выпивку. Куда ты хочешь направиться дальше?
— Лучше к автоматам, — говорит Робин. — Как ты верно заметил, час приближается.
Они платят по счету и уходят, причем у каждого в руках, помимо обязательной коробочки из оранжевого пластика, еще и холщовый мешочек.
Теперь меня уже разбирает любопытство. Прежде чем направиться вместе с Лореном к автоматам, я посылаю Пэмми быструю улыбку. Они находят два свободных автомата рядом, а мы устраиваемся за третьим неподалеку.
Они действуют энергично. Робин высыпает небольшой холщовый мешочек четвертаков в одну из оранжевых коробочек и ставит его сверху на автомат так, чтобы обоим было легко дотянуться. Паутинка расставляет несколько таких же коробочек на полу.
Затем они начинают опускать четвертаки и дергать рычаги с небрежной грацией, выработанной в результате долгой практики. Когда Паутинке выпадает «джек пот», они не тратят времени на проявления восторга. Робин просто помогает ему собрать лавину серебряных монет в коробочку, и они продолжают играть.
— Как-то странно они играют, — шепчу я Лорену, когда он наклоняется, чтобы собрать наш выигрыш. — Настораживает их уверенность и еще что-то, чего я не могу уловить.
Он передает мне несколько четвертаков.
— Ты права.
Десятью четвертаками позже он триумфально хлопает меня по спине.
— Понял, — говорит он, пряча свое возбуждение за деланной радостью от выигрыша. — Они играют только монетами из верхней коробочки, никогда не бросая в автомат те, что выиграли. Ты заметила, как Робин наполнил ее? Он достал еще один холщовый мешочек с мелочью.
— Фальшивомонетчики? — вырывается у меня вслух. — Толково, Лорен. Послоняйся вокруг и присмотрись, нет ли здесь еще играющих по той же системе. А я послежу за этими. Который час?
— Начало второго, — говорит он.
— Если увидишь Генри, пришли его ко мне.
— Понял.
Через несколько минут рысью появляется Генри.
— Видишь этих двоих? — говорю я вместо приветствия.
— Седоволосый и тот, что рядом? — отвечает он вопросом на вопрос.
— Ага. Не спускай с них глаз. Возможно, они скоро отчалят. Засеки, куда они двинутся. Если они соберутся покинуть здание, придумай что-нибудь, чтобы задержать их. Думаю, Мюррею будет интересно с ними потолковать.
Его лицо освещается просветленной улыбкой.
Кружа по комнате, я замечаю мужчину с дамой, играющих по той же системе, что и Робин с Паутинкой. Кавалер рыжеволосый, в слаксах и длинной рубашке. У женщины роскошные золотые волосы того самого цвета, который, если наивно верить рекламе «L’Oreal», должен получаться при смешивании жидкости из бутылочки и крема из тюбика. На ней шелковое платье цвета морской волны, которое, вероятно, стоит больше, чем я зарабатываю за месяц.
Что-то в их внешности неуловимо напоминает мне Робина и Паутинку. Может быть, это семейная банда?
Через несколько минут после того, как я начинаю наблюдать за ними, мужчина начинает упаковывать выигрыш. Я испытываю определенное удовлетворение, убедившись в том, что они связаны неким таинственным сроком, на который ссылались и те двое в варьете.
Женщина продолжает невозмутимо кидать монетки в щель даже после того, как ее напарник припрятал весь их выигрыш.
— Титания, — говорит он, когда становится очевидно, что она его игнорирует. — Мы должны прерваться.
— Я знаю, Мотылек, — холодно отвечает она. — Но сначала я доиграю этими последними.
— Они могут исчезнуть, — возражает он. — Час близится, и Оберон нас ждет.
— Пусть ждет, — огрызается она.
Я так возбуждена фактом обнаружения членов той же шайки, что чуть не пропускаю настоящее чудо.
Титания как раз собирается опустить в прорезь очередной четвертак, когда монета в ее руках, слабо вспыхнув, превращается в маленький пожухлый лист. Она щелкает длинными пальцами, растирая его в пыль, но я все же успеваю убедиться в том, что у меня не галлюцинация.
С неприятным холодком внутри я быстро звоню Стэну и тенью следую за парочкой, выходящей из зала. Они быстро проходят через вестибюль, пока не оказываются у конференц-зала, который, я это точно знаю, заперт. Однако это им вовсе не мешает, поскольку дверь легко распахивается и они исчезают за ней.
Когда дверь за ними закрывается, Генри и Лорен выходят из ниши, в которой прятались все это время.
— Робин и Паутинка уже вошли, — докладывает Генри.
— И моя парочка, — говорит Лорен. — Два молодых человека со странными именами — Душистый Горошек и Оберон.
Генри смотрит на него со странным выражением, но у меня нет времени на расспросы.
— Нахальная публика, а? — говорю я с деланной храбростью. — Генри, пойдем за ними. Лорен, я позвонила Стэну. Дождись его здесь и подготовь, прежде чем входить.
— Хорошо.
Я смотрю на Генри.
— Ну, идем?
— После вас, Бесстрашный Командир, — говорит он, собираясь услужливо распахнуть дверь.
— Спасибочки.
Войдя в дверь, я попадаю на зеленую поляну — во всяком случае, таково мое впечатление. Я быстро осознаю, что конференц-зал чуть не до потолка завален густыми зелеными ветвями. Овальный стол для заседаний настолько засыпан листьями, монетами и баксами, что я с трудом могу разглядеть его огненно-оранжевую поверхность.
Во главе стола сидит здоровенный бородатый человек в твидовом пиджаке и пурпурной рубашке, которая, вероятно, понравилась бы Стэну, и помахивает руками над грудой листьев. Паутинка, Мотылек и тот, кого, очевидно, называют Душистым Горошком, срывают с веток листья. В другом конце комнаты сидит женщина, пересчитывая четвертаки и ссыпая их в холщовые мешочки.
Пока я, раскрыв рот, смотрю на все это, за спиной бородатого возникает Робин с пучком веток в одной руке и дымящимся подносом в другой.
Готовая к встрече с гангстерами, фальшивомонетчиками, даже с наркодельцами, я так остолбенела, что внезапно ворвавшийся Генри буквально врезается в меня.