Миры Роджера Желязны. Том 3

— Узнать это ты можешь только одним путем. Ну, каково будет твое решение?
Тимьин Тин пересек комнату и налил себе чая. Он сел на циновку и посмотрел на пиалу. Отпил глоток.
Через некоторое время Сандок и Тоба тоже присели на циновку.
— Да, это пугает, — произнес наконец Тоба, тщательно подбирая слова. — Дело в… неуверенности. Ты довольно хорошо приспособился к здешней жизни. Тут приходим мы и предлагаем все переменить, и не говорим, что получится в конце. Это не наш злой умысел. В нынешнем своем обличье ты просто не сможешь понять того, что мы тебе скажем. Мы просим тебя принять этот дар — твое собственное прошлое, — потому что нам нужно поговорить с тем человеком, которым ты был когда-то. Возможно, все вспомнив, ты не захочешь иметь с нами дело. Тогда, естественно, ты волен идти своим путем. Но дар этот мы уже не сможем принять обратно.
— Самосознание — вот чего я жажду, — ответил Тимьин Тин. — И восстановление памяти о прошлых воплощениях — важный шаг по этому пути. Поэтому я должен был бы сказать «да» немедленно. Но я долго размышлял об этом раньше. Предположим, я получу сведения о своем прошлом воплощении. Не отдельные сведения, а полное знание. Предположим, этот человек не только не понравится мне, но и окажется более сильной личностью, и, вместо того чтобы влиться в мое существование, я вольюсь в его? Что тогда? Разве это не поворот Великого Колеса в обратную сторону? Принимая знание из источника, мне непонятного, не подвергаю ли я себя такой опасности?
Ни один из гостей не ответил ему, и Тимьин Тин отпил еще один глоток.
— Но почему я спрашиваю вас? — сказал затем монах. — Ни один человек не может ответить другому на этот вопрос.
— Да, — кивнул Тоба, — вопрос справедливый. И я, конечно, не могу на него ответить. Предположу лишь, в рамках твоих собственных верований, что одно из твоих будущих воплощений задастся таким же вопросом относительно тебя. Что бы ты мог сказать?
— Очень хорошо, — внезапно засмеялся Тимьин Тин. — «Я» человека всегда стремится быть центром вещей, так?
— Вот именно.
Монах допил свою пиалу, и, когда он поднял глаза, в его лице произошла перемена. Трудно было объяснить, каким образом это получилось, но в легкой полуулыбке, в слегка прищуренных глазах ясно читались теперь дерзость, храбрость и безрассудство.
— Я готов принять новое знание. Начинайте.
— Вероятно, это займет несколько дней, — осторожно произнес Тоба. — Потребуется целая серия процедур.
— Тогда начнем первую, — сказал Тимьин Тин. — Что я должен делать?
Сандок взглянул на Тобу. Тот кивнул.
— Хорошо, начнем сейчас. — Сандок поднялся и прошел в угол кельи, где было сложено его снаряжение. — Когда ты сможешь выступить с нами в поход?
— У меня не много мирских вещей, — ответил монах. — Как только мы закончим разговор, можно отправляться.
— Хорошо, — повторил высокий мужчина, открывая коробку, в которой лежал шприц и несколько ампул. — Хорошо.
В ту ночь они остановились на отдых в горах высоко над монастырем — на удобном склоне, укрывавшем от завывающего ветра. Мелкие снежинки кружили над небольшим костром, словно души, спешившие превратиться в пар и вернуться на небеса — перевоплощенными, как думал Тимьин Тин, наблюдавший за снежинками еще долго после того, как остальные заснули.
Утром он сказал Тобе:
— Я видел непонятный сон.
— Что именно?
— Мне снились несколько человек внутри незнакомого мне движущегося экипажа. Я находился в здании, следил за экипажем. Когда тот остановился и люди начали выходить, я направил на них оружие — трубку с ручкой и маленьким рычажком, и нажал на рычажок. Люди были убиты. Мог ли этот сон относиться к моей прошлой жизни?
— Трудно сказать наверняка, — ответил Тоба, собирая и упаковывая вещи. — Возможно. Пока тебе не стоит слишком критически относиться к подобным вещам. Пусть кусочки картины сами встанут на свои места.
Тимьин Тин получил укол перед тем, как они покинули место стоянки, и еще один — предыдущим вечером, после многочасового перехода по горным тропам.
— Я чувствую, что происходит нечто, — сказал он. — Сегодня мои мысли несколько раз странно… путались.
— Каким именно образом?
— Слова… образы… Сандок пододвинулся ближе.
— Какие именно образы? — спросил он. Тимьин Тин покачал головой.
— Слишком быстрые, мимолетные. Я не могу их воссоздать.
— А слова?
— Слова на незнакомом языке, хотя они казались привычными. Я не могу вспомнить ни одного слова.
— Думаю, это добрый знак, — сказал Сандок. — Лечение начинает оказывать действие. Сегодня опять тебя могут посетить странные сны. Пусть они тебя не беспокоят. Лучше просто запоминать и наблюдать.
В тот вечер Тимьин Тин не предавался медитации.
На следующий день в его поведении появилось что-то новое. Когда Тоба задал вопрос относительно снов, он ответил коротко:
— Отрывки.
— Отрывки? Какие именно?
— Не могу вспомнить. Ничего особенного. Ну, будем делать утренний укол, а?
— Ты отдаешь себе отчет в том, что последнюю фразу сказал не по-китайски?
Глаза Тимьин Тина расширились. Он посмотрел в сторону, потом вниз на свои ноги, потом снова на Тобу.
— Нет. Это само собой получилось. — Его глаза наполнились слезами. — Что со мной происходит? Кто победит во мне?
— В конечном итоге победишь ты, потому что вернешь потерянное.
— Но, может быть… — Внезапно на лице его появилось иное выражение. Глаза сузились, линии скул смягчились, уголки губ слегка раздвинулись. — Конечно, я вам благодарен. Далеко ли еще идти?
— Трудно объяснить, — сказал Тоба, — но мы должны покинуть эти горы через три дня. Через неделю мы доберемся до главного пути, по которому отправимся дальше. После этого будет уже легче, хотя куда конкретно мы направляемся станет ясно, когда мы получим информацию во время последней остановки на большом пути. Позволь сделать тебе укол, и двинемся дальше.
— Очень хорошо.
Вечером и на следующий день Тимьин Тин ничего не рассказывал о воспоминаниях, которые, возможно, открывались ему. На вопросы он отвечал неопределенно. Сандок и Тоба не слишком настаивали.
На следующий день, после полудня, когда они спускались по проходу к подножию горы, Тимьин Тин привлек их внимание, потянув обоих за рукава.
— За нами следят, — прошептал он. — Продолжайте идти, как будто вы ничего не заметили. Я догоню вас позже.
— Подожди! — сказал Тоба. — Я не хочу, чтобы ты рисковал. У нас есть оружие особого рода, о котором ты даже не имеешь представления. Мы…
Он замолчал, потому что на устах маленького монаха играла улыбка.
— Неужели? — спросил Тимьин Тин — Вы в этом совершенно уверены? Увы, боюсь, ваше особое оружие не поможет, если сверху обрушится шквал стрел. Как я уже сказал, я догоню вас позже.
Он повернулся и исчез среди скал с правой стороны.
— Что будем делать? — спросил Тоба.
— То что сказано: продолжать идти дальше, — ответил Сандок — Этот парень знает, что говорит.
— Но рассудок его выведен из равновесия.
— Он явно вспомнил гораздо больше, чем поведал нам Мы должны ему доверять. В конечном итоге у нас нет иного выбора.
Они продолжали спускаться. Прошел почти час. В проходе дул ветер, и отзвуки шагов ног в подкованных горных ботинках эхом перекатывались в скалистых лабиринтах.
Тоба дважды порывался вернуться и поискать их подопечного, и Сандок его дважды отговаривал. Оба горбились несколько больше обычного.
— Если мы его потеряли, — произнес Тоба, — нас по головке не погладят.
— Не потеряли, не потеряли, — отвечал второй, но в голосе его не слышалось уверенности.
Они продолжали путь по склону, когда какой-то предмет упал на тропу немного впереди, отскочил, потом покатился, словно камень. Стало заметно, что на нем имеются волосы. Чуть позже сверху упало туловище Секундой спустя последовали два нерасчлененных тела.
Сандок и Тоба инстинктивно натянули поводья, когда где-то наверху взвился пронзительный крик. Подняв головы, они увидели Тимьин Тина на вершине скалы справа от дороги. Он помахал им саблей, швырнул ее на землю и начал спускаться по скальной стене.