Зелёные холмы Земли

и та-ра-ра-ра-ра-ра "Земли" - как надо не паковались. Он попробовал еще раз. 
Пускай меня излечат ветры, 
Те, что обвили, облегли 
Грудь милой матери-планеты, 
Прохладные холмы Земли. 
Уже лучше, подумал он. 
- А как тебе это нравится, Арчи? - спросил он сквозь приглушенный рев двигателей. 
- Ничего себе. Давай-ка трави целиком. 
Арчи Макдугал, старший джетмен, был старым другом по космосу и барам одновременно; много лет и миллионов миль назад он ходил в подручных у Райслинга. 
Райслинг сделал ему одолжение песней, затем сказал: 
- Вам, салагам, сладко живется. Все автоматическое. Когда я крутил такой красотке хвост, спать не приходилось. 
- Да и нам, салагам, пока не удается. 
Они поболтали на профессиональные темы; и Макдугал показал дампинг прямого действия, заменивший ручные верньеры, которыми пользовался Райслинг. Райслинг щупал рычаги и задавал вопросы, пока не ознакомился с новой установкой. У него все еще оставалась самонадеянная уверенность, что он по-прежнему джетмен, а его нынешнее занятие трубадура - просто уловка во время одного из пустяковых недоразумений с Компанией, мол, с кем не бывает. 
- Вижу, что у тебя все еще стоят старые ручные дампинг-блины, заметил он, порхая ловкими пальцами по приборам. 
- Все, кроме приводов. Я их отсоединил: они заслоняли шкалы. 
- Тебе следует держать их в готовности. Может пригодиться. 
- Ну, не знаю. Я думаю... 
Райслинг так никогда и не узнал, что думал Макдугал, ибо в этот миг на волю вырвалась неприятность. Макдугал поймал ее сразу и непосредственно: радиоактивный пучок сжег его на месте. 
Райслинг почуял, что случилось. Сработали въевшиеся рефлексы прежнего образа жизни. Он захлопнул заглушку и одновременно дал аварийный сигнал на контрольный пульт. Затем Райслинг вспомнил о свинченных приводах. Ему пришлось долго шарить по углам, пока он не нашел их. В то же время он пытался выжать максимум пользы из радиационных экранов. Его волновало только, где лежат приводы. Все остальное здесь было для него на свету, как в любом другом месте; он знал каждую кнопку, каждый рычаг так же, как знал клавиши своего аккордеона. 
- Машинное! Машинное! Что за тревога? 
- Не входить! - крикнул Райслинг. - Здесь "горячо". 
Это "горячо", подобно солнцу пустыни, он чувствовал лицом и костями. 
После проклятий на все дурные головы за неудачу с гаечным ключом, который был ему нужен, он поставил приводы на место. Затем предпринял попытку исправить положение вручную. Работа была долгая и деликатная. Но вскоре он понял, что следует развалить двигатель, реактор и - все. 
Первым делом он доложился: 
- Контроль! 
- Контроль, айе! 
- Развалить третий двигатель - авария. 
- Это Макдугал? 
- Макдугал мертв. Райслинг на вахте. Оставайтесь на связи. 
Ответа не было; шкипер мог быть ошарашен, но не мог вмешаться в аврал машинного отделения. Он должен был считаться с кораблем, пассажирами и экипажем. Двери пришлось оставить закрытыми. 
Должно быть, еще больше капитан удивился тому, что Райслинг послал на запись. Вот что это было: 
Мы на гнилой Венере пухли, 
Где тошнотворен каждый вздох, 
Где падалью смердели джунгли 
И гибелью сочился мох. 
Во время работы Райслинг переписал всю Солнечную систему: "...острые, яркие скалы Луны... радужные кольца Сатурна... морозные ночи Титана...", все это пока открывал и разваливал двигатель, и пока удил его начисто. Завершил он дополнительным припевом: 
Пылинку в небе мы отыщем, 
Глядишь - и в списки занесли. 
Вернуться бы к людским жилищам 
На ласковых холмах Земли... 
...затем в рассеянности вспомнил, что хотел присоединить исправленный первый куплет: 
А в небесах полно работы 
И ждут, и манят нас они. 
Готовность! Старт! И пропасть взлета! 
Внизу - увядшие огни. 
В путь, сыновья великой Терры. 
Могучий двигатель ревет. 
Отринув страх, не зная меры, 
Вперед и ввысь! И вновь - вперед! 
Теперь корабль был в безопасности и мог спокойно дохромать до дома без одного двигателя. Относительно себя Райслинг не был так уверен. "Ожог" кажется острым, думал он. Райслинг не мог видеть яркий розовый туман, клубящийся в отсеке, но знал, что он есть. Райслинг продолжил реанимацию продуванием воздуха через внешний клапан, и повторил это несколько раз, стараясь понизить уровень радиации так, чтобы его смог выдержать человек в соответствующих доспехах. Занимаясь этим, он послал еще один припев, последний кусочек подлинного Райслинга, который когда-либо мог быть: 
А под последнюю посадку, 
Судьба, мне шарик мой пошли. 
Дай приласкать усталым взглядом 
Зеленые холмы Земли.