Мираж

У Амиры упало сердце.
— Ты хочешь сказать, что мы больше не будем видеться?
— Нет, нет. Ну, конечно же, нет. Мы будем видеться очень часто. Аллах милостив, мы станем встречаться, даже если я буду жить далеко отсюда. Но все будет уже по-другому.
— Конечно, я понимаю. Муж, дети… Пусть Аллах благословит тебя многими детьми.
— Да. Выйти замуж — это все равно, что вступить в новую жизнь. Я стану по-настоящему взрослой, и мне придется вести себя соответственно. Я должна буду служить мужу, кем бы он ни был. — Лайла помолчала, потом добавила: — Я только хочу… Впрочем, это не важно, чего я хочу. — Внезапно девушка просияла. — Ты знаешь, я водила машину!
— Что? Когда?
По ремальским законам женщина не имела права водить автомобиль. При одном виде женщины за рулем соберутся религиозные стражи, гражданская полиция и толпа разъяренных граждан.
— Прошлым летом, с Маликом. Я стащила одежду у моего брата Салима и переоделась парнем. Мужскую одежду я надела под абию, а потом сняла ее. Какое это было приключение! Мы поехали за город, туда где строят новый аэропорт, и там Малик показал мне, как управлять машиной.
— Лайла, в тебя просто вселился бес!
— Ты права, это было чистое сумасшествие. Могло случиться все что угодно — поломка, авария. Но все обошлось, и это было незабываемо! — Лайла помолчала и ласково потрепала Амиру по голове. — Ты тоже должна попробовать, воробушек. Попроси Малика. Он твой брат, махрам. Тебе не придется ничего сочинять, чтобы уйти с ним из дома. Только переоденься мальчиком на случай, если тебя увидят за рулем. Да и потом, это так интересно — переодеться мальчиком.
— Я не смогу этого сделать. Никогда!
Лайла улыбнулась и обняла Амиру.
— Почему нет? Попробуй, воробушек. Ты тоже выйдешь замуж, и тогда будет слишком поздно.
В этот год Малик вернулся домой раньше положенного срока. Израиль и Сирия бомбили и обстреливали друг друга в течение нескольких месяцев, и все ждали, что Израиль вот-вот нападет на Египет, или, наоборот, Египет с целью самозащиты сам нанесет упреждающий удар.
В середине мая президент Насер провел мобилизацию в вооруженные силы. Малик успел покинуть Каир едва ли не последним рейсом, но, вернувшись домой, не успел даже как следует распаковать чемоданы: шестидневная война окончилась слишком быстро.
Всю эту неделю бряцание оружием было весьма громким, но о вступлении в войну аль-Ремаля не было и речи. Правитель Ремаля разразился гневной тирадой по поводу агрессоров, но дал понять, что их могущественные союзники-американцы — почетные и желанные гости в его стране и обращаться с ними следует со всевозможным уважением. В то же время он отменил все свои встречи с американцами. Естественно, что его подданные тоже отказались от всех частных встреч с заокеанскими гостями.
Для всех наступили трудные времена. Поражение страны, на которую все арабы смотрели, как на своего лидера, повергло всю арабскую нацию в глубокое уныние. Даже Малик стал угрюмым и раздражительным. Амира никогда раньше не видела его таким. Сначала она думала, что его захватила общая печаль, потом решила, что это проявление юношеской замкнутости, но в конце концов до нее дошло, что плохое настроение Малика вызвано надвигающимся замужеством Лайлы.
— Мой друг Абдулла Сибаи сделал мудрый выбор для своей дочери, — говорил отец Амиры, когда вся семья пила кофе после ужина. — Генерал Махмуд Садек известен своей набожностью. К тому же он прекрасный наездник и завзятый охотник.
— У него приятная внешность, — с готовностью поспешила добавить Джихан. — К тому же мне говорили, что к нему благоволит король. Но мне все же кажется, что для Лайлы он староват. Она просто огонь, а ему уже далеко за пятьдесят.
«Совсем старик», — подумала Амира. Ее подруга выходит замуж за старика! Какие чувства она сейчас испытывает?
Амира не стала откладывать дела в долгий ящик и задала этот вопрос самой Лайле. К ее безмерному удивлению, подруга пребывала в полном восторге.
— Он страшно богат и очень щедр. Ты бы видела, какие подарки он прислал в наш дом. Усыпанный драгоценными камнями пояс из Бейрута, плетенную из золотых нитей сумочку от Тиффани из Нью-Йорка и серебряный чайный сервиз из Лондона. Каждый день от него приносят все новые и новые подарки.
— Это чудесно, Лайла, но…
— В своей жизни он пережил настоящую трагедию, — продолжала Лайла, не давая подруге вставить слово. — Две его предыдущие жены умерли в родах. Можешь себе представить? Мама говорит, что если я подарю Махмуду сына или даже дочь, то он до самой смерти будет носить меня на руках. Разве это не романтично?
Амира согласно кивнула, но в глубине души продолжала сомневаться, что подобный брак можно назвать романтичным.
— Сегодня я получила письмо от Малика. В четверг он приезжает домой на неделю. Ты придешь к нам?
В ответ Лайла надолго замолчала.
— Не думаю, вряд ли, — тихо сказала она. Голос ее выдавал затаенную грусть. — Мне кажется, это было бы неприлично… Теперь, когда я просватана за Махмуда.
— Ну да, я понимаю.
— Не горюй, воробушек. На свете так много поводов для счастья. Завтра я поеду выбирать свадебное платье — Махмуд выписал каталоги из Парижа. А потом мы отправимся на четыре недели в Стамбул, разве это не славно? Ну, а потом я заново обставлю дом Махмуда. Он дал мне полный карт-бланш и сказал, что не постоит за расходами. Так что видишь, у меня столько дел, я просто не успею…
Насколько говорливой была Лайла, настолько молчаливым стал Малик. Однажды утром он решил поприсутствовать на уроке мисс Вандербек. Малик подивился познаниям Амиры в английском и французском языках, но потом как-то засуетился, начал извиняться и вышел. Амира нашла его в саду. Малик задумчиво бросал в фонтан камешки.
— Что случилось, брат? — Амира собрала все свое мужество. — Это из-за Лайлы?
— Из-за Лайлы? Почему ты так решила, сестренка? Такова жизнь. На этот раз меня обошли. От меня ничего не зависело. Да от меня вообще ничего не зависит. Пока я моргал глазами, началась и кончилась война. Я живу большую часть года в совершенно другом мире, а потом, вернувшись домой, снова попадаю в старый тесный мирок. Здесь все продолжается так, как было извечно, и ничто не меняется — во всяком случае, к лучшему.
— Все в руке Аллаха, брат, — сказала Амира, чувствуя никчемность и бесполезность своих слов. Малик в ответ только фыркнул.
— Малик, ты не научишь меня водить машину?
Брат бросил на Амиру сердитый взгляд. И вдруг его лицо расплылось в знакомой улыбке. Это снова был прежний Малик.
— Это она тебе рассказала? Вот и доверяй после этого женщинам. А почему бы и нет, сестренка? Давай начнем прямо сегодня.
— Ну, собственно, это не к спеху. В общем-то я…
— Нет, это не дело, сестренка. Кто колеблется, тот проигрывает. Итак, сейчас или никогда.
Вот так Амира оказалась за рулем «мерседеса», мчащегося по узкой дороге в район нового аэропорта. Девушка была одета в таби Малика и в его старую чалму, которую сам хозяин не надевал несколько лет.
В аль-Ремале не существовало водительских прав отчасти потому, что машин было очень мало, а кроме того, автомобиль считался чем-то вроде лошади. Поэтому для управления машиной было достаточно разрешения взрослого члена семьи, и нередко можно было увидеть за рулем мальчишку, едва достающего носом до приборной доски.
— Так, хорошо, переключи на первую скорость. Теперь отпусти педаль и жми на газ… да потише, я же тебя предупреждал!
Машина рванулась с места и встала, как вкопанная. Утешало только ТО, что Амира свободно доставала до педалей.
— Попробуй снова и не бойся съехать с дороги: земля здесь твердая, как камень.
Амира попробовала снова, и снова неудача. Потом еще раз. Наконец она справилась с первой скоростью, но заглохла на второй. Каждый раз Амира вспоминала страх Лайлы перед аварией.
Все получилось, когда она окончательно потеряла надежду и пала духом. Амира переключилась с первой скорости на вторую — правда, с легким скрежетом, — а затем со второй на третью. Ландшафт за окнами понесся с нарастающей скоростью, и девочка облегченно вздохнула, когда Малик уверенно взял руль в свои руки. Потом Амира оттолкнула руки брата. Она поняла, что он слишком сильно крутит баранку. Все, что требуется, — это едва заметные повороты руля и легкое касание педали газа.