Мираж

Взяв с ночного столика украшенный золотом стилет, Али закатал рукав пижамы.
— Скажи только слово, и я…
— Нет! Нет, я не хочу, чтобы ты… Я хочу сказать, что в этом нет никакой нужды.
Али положил стилет на место.
— Может быть, ты хочешь еще шампанского?
— Да, пожалуйста.
Когда Али поднялся, чтобы наполнить бокал, Амира украдкой посмотрела на него. Под пижамой угадывалось мускулистое, гладкое тело.
Быстро обернувшись, он перехватил ее взгляд.
— Ну и как? Я выдержал испытание, дорогая женушка?
Лицо Амиры стало пунцовым.
— Я не… Я хочу сказать, что я вовсе не хотела…
— Хотела, хотела, — поддразнивал жену Али. — Не надо быть такой скромницей, особенно если эти взгляды предназначены мне.
Амира схватила полный бокал и поспешно осушила его до дна.
— Не так быстро, Амира. Такие удовольствия надо растягивать.
Она хихикнула. Какое чудесное ощущение — в голове легко и пусто, кровать Али превратилась в уютный кокон. Обняв Амиру, Али страстно поцеловал ее в губы.
— Вот так-то лучше, — сказал он. — Пойми, это же не наказание.
Совершенно успокоившись и расслабившись, Амира откинулась на спину. Али снова начал гладить ее тело, проводя ладонью по бугоркам грудей и округлости живота. Когда рука Али добралась до бедер Амиры, она непроизвольно слегка раздвинула ноги, не испытывая больше ни малейшего страха. Когда его пальцы коснулись потаенного места — сначала очень нежно, а потом более уверенно, — она почувствовала, что внутри разливается непостижимо приятное тепло.
— Какое чудо, — прошептал Али, его черные глаза сверкнули. Когда по телу Амиры пробежала крупная дрожь, Али быстро раздвинув ей ноги, вошел в нее. Она вскрикнула, Али на мгновение остановился, а затем проник еще глубже и начал ритмично двигаться где-то внутри ее тела. Боль уступила место новому, неизведанному до тех пор чувству, оно поднималось, как жаркая волна, пока не затопило все существо Амиры новой радостью, радостью познания. Она снова закричала, но на этот раз не от боли, а от нестерпимого наслаждения.
Она не заметила — да и как она могла это заметить, — что ее муж не испытал оргазма.
Умиротворенная и успокоенная, Амира заснула, думая, что если это составляет суть замужества, то все остальное по сравнению с ним — бледное и пресное подобие жизни.
  
Медовый месяц
 
— Так почему все-таки в Стамбул? — спросил Али, откинувшись на спинку кресла в салоне личного самолета, предоставленного в распоряжение молодоженов на весь медовый месяц.
— Ну… все дело в том, что одна моя очень близкая подруга провела свой медовый месяц в Стамбуле. Она с таким волнением рассказывала о его красоте.
Али снисходительно улыбнулся, точь-в-точь как в тот раз, когда Амира впервые выразила желание побывать в городе, вызвавшем восхищение у Лайлы.
— Согласен, — произнес Али, — на человека, не видевшего мир, Стамбул и в самом деле может произвести впечатление. Но ты еще увидишь много других замечательных мест, можешь мне поверить.
Воображения Амиры было явно недостаточно, чтобы вообразить себе те «замечательные места», о которых столь небрежно отозвался Али. Пока молодая женщина искренне поражалась убранству самолета. Роскошный салон, великолепная спальня, мраморная ванна и отделанная с поистине королевским вкусом столовая, уставленная белоснежным китайским фарфором, хрустальными кубками и золотыми столовыми приборами. И хотя Али сам поднял в воздух «Боинг-727», в его распоряжении находился самый опытный пилот королевства и прекрасно подготовленный экипаж из пяти первоклассных летчиков и штурманов.
Потягивая из хрустального бокала апельсиновый сок на высоте сорок тысяч футов, Амира ощущала себя сказочной принцессой, и это чувство не покинуло ее после посадки в Босфоре.
В аэропорту молодоженов ждал лимузин, доставивший их в пятизвездочный «Хилтон», где Али забронировал фешенебельные апартаменты.
До этого дня Амире ни разу не приходилось бывать в отелях. Стамбульский «Хилтон» показался ей величественнее королевского дворца в аль-Ремале. Гостиница манила своими зелеными газонами, бассейнами, полными кристально чистой воды, и теннисными кортами. В вестибюле Амира во все глаза рассматривала светловолосых европейцев, так непохожих на ремальцев, красивых женщин, не носивших чадры, и демонстрирующих всем свои модные наряды.
Управляющий, лично проводивший молодоженов в номер, с гордостью сообщил, что совсем недавно в этих апартаментах останавливались американские кинозвезды Керк Дуглас и Энтони Квин.
У Амиры захватило дух от восторга. Американские кинозвезды — ни больше, ни меньше! Как только они с Али остались одни в номере, Амира бегом кинулась осматривать комнаты, поднимая занавески на окнах и шумно восторгаясь с головокружительной высоты видом раскинувшегося внизу города.
— Не будь такой деревенщиной. — Ласковая улыбка смягчила резкость слов Али. — То-то все европейцы думают, что арабы до сих пор живут в палатках и понятия не имеют о водопроводе.
— Ты, конечно, прав. — Амира замедлила свой бег. Замечание Али вовсе не расстроило ее, наоборот, молодая женщин вдруг осознала всю важность своей миссии — представлять свою страну и хранить достоинство королевского дома аль-Ремаля. Амира продолжала обходить номер медленным, размеренным шагом, подражая свободной походке виденных в вестибюле европейских дам.
— Браво! — воскликнул Али и захлопал в ладоши. — Сейчас ты выглядишь, как настоящая королева. Сегодня же я выведу тебя в свет. И сними чадру, пока будешь осваивать царственную походку.
— Ты говоришь серьезно? — не на шутку обеспокоилась Амира. — Без чадры по улицам Стамбула?
— Конечно, серьезно. Провозгласив Турецкую республику, Ататюрк отменил ношение чадры. Мы ведь не хотим выглядеть приезжими из средневековой глухомани, правда?
Вот так Амира вышла на улицы большого города с открытым лицом. Поначалу ее преследовало ощущение, что взгляды всех прохожих прикованы к ней, но потом это прошло, и молодая женщина почувствовала, как прохладный ветерок овевает ее волосы, а теплое солнце ласкает кожу.
Первым делом она попросила мужа показать ей дворец Топкапы. Бывший некогда резиденцией оттоманских султанов, этот дворец в наши дни стал музеем с изумительной коллекцией драгоценных камней: великолепных бриллиантов, рубинов и изумрудов, которыми султаны восхищались сами и дарили своим любимым женам. Будь ее воля, Амира осталась бы возле этих камней навсегда: ей так хотелось понять, что чувствовала Лайла, глядя на бесценные камни и надеясь на счастье в супружеской жизни.
Но Али не давал ей задерживаться подолгу на одном месте, он стремился осмотреть как можно больше экспонатов, время от времени делая пометки в записной книжке.
— Я надеюсь, ты не возражаешь двигаться побыстрее, дорогая, понимаешь, по приезде я должен буду изложить королю свои соображения по организации у нас музейного дела.
Амира не возражала. Она искренне поражалась образованности Али и страшно жалела, что ее познания в истории искусств столь ограниченны. Али, со своей стороны, с видимым удовольствием разыгрывал роль учителя и гида одновременно, когда они с Амирой обходили стенды расположенного неподалеку археологического музея — хранилища свидетельств жизни древних цивилизаций Междуречья и Страны хеттов.
Потом настал черед храмов Стамбула: величественной Айя-Софии с ее византийскими интерьерами и огромным куполом мечети султана Ахмеда с ее тончайшими фресками, благодатной Сулеймании, где были похоронены Сулейман Великий и его жена.
После короткой остановки в маленьком прибрежном ресторанчике, где они полакомились настоящими турецкими деликатесами, Али и Амира направились на Капалы-Карси — огромный крытый рынок.
— Можешь покупать все, что твоей душе угодно, — великодушно позволил Али, явно наслаждаясь выражением восторженного изумления, мелькнувшего в глазах его молодой жены.
— Этот рынок похож на пещеру Али-Бабы, — вырвалось у Амиры. — В аль-Ремале я не видела ничего подобного.