Ангелы

– Я не могу, – сказала я, отворачиваясь.
– Почему?
– Из-за Гарва.
– Если бы ты не встречалась с Гарвом, то позволила бы мне поцеловать тебя?
Я не могла ответить. Неужели это так бросается в глаза?
– Но почему я? Почему я тебе нравлюсь?
– Нравишься, и все тут. Ты классная, – ответил он и провел пальцем по моим губам. У меня закружилась голова.
Я так до конца и не поняла, почему он захотел меня. Я совершенно не походила на его подружек. Не была такой же красивой и утонченной. Единственное объяснение, которое родилось у меня: его отец ушел из семьи, так что дома обстановка была несколько сумбурная, а я воплощала стабильность. Так что моя нормальность привлекла его больше всего.
И пустоголовая Мэгги порвала с Гарвом. Мы притворились, что разрыв произошел по обоюдному желанию, решили остаться друзьями, и все такое. Короче, бред, который говорят друг другу подростки. Но, по-настоящему, я бросила Гарва ради Шэя. И Гарв это знал не хуже меня. С того момента, как Шэй Делани захотел меня, у Гарва не осталось ни малейшего шанса.
Позже в тот день ко мне в комнату прокрался папа с коричневым бумажным пакетом под мышкой.
– Макдоналдс! – сообщил мне он. – То, что ты любишь.
Ага, может быть. Любила, когда мне было одиннадцать. Но я рада была его обществу.
– Чикен-нагетс! – с гордостью объявил он. – С двумя разными соусами.
– Думаешь, поможет?
– Тебе надо покушать… А мама… – Он замолчал и вздохнул, лицо его стало грустным. – Она старается изо всех сил.
С того самого вечера, как я рассталась с Гарвом, сама мысль о еде для меня стала проклятьем. Нет, меня не начинает тошнить, просто еда вызывает у меня удивление. Но сегодня я решила попробовать, потому что кроме чикен-нагетс папа принес мне еще большую порцию жареной картошки и кока-колу, а для себя – «Хэппи Мил». К его обеду прилагался в подарок робот.
– Съешь соломки, – настаивал папа.
Он считал глупым называть картошку «фри» и говорил «картофельная соломка».
Я бы с большей радостью предпочла съесть робота, но мне было жалко папу, так что пришлось попробовать. Первая же «соломка» (ну или «фри», кому как нравится) застряла у меня в горле, как инородное тело. Папа с беспокойством наблюдал, как я давлюсь несчастной картошкой.
– Хочешь выпить? – спросил он. – Бренди, водка, сидр?
Я была в шоке. Это самый странный вопрос, который мне когда-либо задавали. В барах – не считается. Мои родители пили только во время рождественского ужина. Тогда нашему взору представала бутылка тепловатого «Блю Нан». При условии, что ее не обнаружили и не выпили накануне. Да и есть ли хоть что-то из предложенного (водка, бренди, сидр) у нас в доме? Потом я поняла, что папа и не предлагал мне выпить. Просто поинтересовался, пытаясь проверить, насколько мне хреново.
Я прокачала головой.
– Не хочу.
Это было бы большой ошибкой. Когда мне плохо, то от выпивки веселее никогда не становится. На самом деле, только хуже. Я начинаю реветь и жалеть себя.
– Если я напьюсь, то, наверное, покончу с собой.
– Ну ладно. Чудесно, – просиял папа. С удовольствием съев содержимое своего пакета, он попытался поиграть с роботом. – Как работает эта ерунда?
С этими словами он удалился, но через несколько минут вернулся.
– Эмили на проводе.
 
5
Эмили – мой лучший друг. Сначала она была только лучшей подругой, но когда у нас с Гарвом начали портиться взаимоотношения, она стала и лучшим другом тоже.
Мы, два неуклюжих подростка, познакомились в двенадцатилетнем возрасте. Еще тогда, в средней школе, мы распознали друг в друге родственные души. Мы были аутсайдерами. Ну, не полными изгоями, но и далеко не самыми популярными девочками в классе. Частично проблема заключалась в том, что обе мы имели отличные оценки по физкультуре. По-настоящему крутые девчонки курили, как паровозы, и подделывали записки от родителей с просьбой освободить их от занятий из-за бородавок. Еще одним минусом было то, что мы не увлекались обычными для подростков экспериментами с сигаретами и спиртным. Я ужасно боялась влипнуть в историю, а Эмили считала это пустой тратой денег. И мы обе говорили, что это «тупо».
В школе она была маленькой, худенькой и походила на инопланетянина из фильма «ЕТ», только с дешевой химической завивкой. День и ночь по сравнению с тем, как она выглядит сегодня. Она все еще такая же миниатюрная и стройная, но теперь-то мы знаем, что это классно, да? Особенно быть худой! А дешевая «химия» (хотя это была вовсе и не «химия», а ее настоящие волосы) уже в прошлом. Сейчас у нее гладкие блестящие волосы. Очень впечатляет, хоть она и говорит, что с ее натуральными волосами она все еще могла бы подменять кого-то из пятерки Джексонов. Чтобы выпрямить непослушные кудри, ее парикмахеру приходится иногда упираться ногой Эмили в грудь и тянуть изо всех сил.
Эмили очень подтянутая и уверенная в себе. Когда что-то входит в моду, я обычно покупаю что-то из «новенького» и комбинирую с вещами из своего старого гардероба. Мне кажется, получается неплохо. Но у Эмили другое мнение. Помните, например, в моду вошел образ рокерши? Я купила себе футболку с розовыми блестящими буквами «Рокерша» и думала, что уже одета по моде. Эмили же предстала перед публикой в обтягивающих брючках из змеиной кожи, розовых ковбойских сапожках на шпильках и в ковбойской кожаной шляпе в тон. Но нелепо она не выглядела, хотя могла бы, шляпа была уже на грани. Напротив, я ей мысленно поаплодировала. А еще она знает толк в аксессуарах. Цветные туфли (не черные, а именно цветные), сумочки в форме цветочных горошков, замысловатая заколка в волосах, если необходимо.
Ну, я тоже не лохушка какая. Я читаю журналы, с увлечением хожу по магазинам, живо интересуюсь длиной юбок, формой каблуков и светоотражающими свойствами тональных кремов. Но вам стоит посмотреть на моих незамужних подруг, и увидите, что все они более эффектные и стройные, чем я. Их косметички – это просто рог изобилия всяких сногсшибательных чудо-новинок. Пока я читаю о чем-то, мои подруги уже это носят. Знаете, сколько понадобилось времени, чтобы до меня дошло, что голубые перламутровые тени снова в моде? Стыдно даже сказать. И хотя это только избитое выражение, но определенно это связано с тем, что у меня уже есть муж. Я не «по ту сторону».
Наши жизни различаются, да и живем мы за тысячи километров друг от друга, но наша дружба выдержала испытания временем. Мы обмениваемся письмами по электронной почте два-три раза в неделю. Она пишет мне о своих губительных страстях и расспрашивает о моей скучной замужней жизни, и мы обе возвращаемся домой счастливыми.
Мне было очень грустно из-за того, что нам никак не удается поселиться на одном континенте. Прошло всего несколько месяцев с нашей свадьбы, как мы с Гарвом уехали на пять лет в Чикаго. А за месяц до нашего возвращения в Ирландию Эмили перебралась в Лос-Анджелес.
Случилось нее вот что. Эмили всегда мечтала быть писательницей. Она пыталась писать короткие рассказы и романы, но ничего не вышло. Мне ее произведения всегда нравились. Но что я понимаю? Как говорит Элен, у меня и воображения-то нет.
Затем, лет эдак пять назад, Эмили написала сценарий короткометражного фильма под названием «Чудесный день», который был снят кинокомпанией «Айриш Продакшн» и показан по ирландскому национальному телевидению. Фильм был странный, но очаровательный в своей странности. С короткометражками обычно так: раз покажут, и фильм исчез. Считается, что это опыт начинающих кинематографистов. Но с «Чудесным днем» произошло нечто беспрецедентное. А все из-за того, что он длился четырнадцать с половиной минут. Странная цифра. Если в Ирландии происходит какой-то скандал на почве коррупции (а бывает это чуть ли не каждые две недели), то в девять идет экстренный выпуск новостей. Потом надо чем-то заполнить эфир до десяти часов, когда программы опять будут показываться по расписанию. Три раза за четыре месяца таким «заполнением» был «Чудесный день», так что он проник в самое сердце нации. Внезапно по всей Ирландии рядом с водоохладителями, ксероксами и на автобусных остановках люди стали спрашивать друг друга: «А вы видели вчера после выпуска новостей этот прелестный фильм?»