Экзамены
А что будет, если он так и не найдет драконьего логовища, без толку облазив скалы? С каким позором встретят его в Аргамбе! И какой пергамент пошлют вслед ему в Благородное Училище! Тогда — пиши пропало, тогда останется лишь скитаться по дорогам и петь песенки на постоялых дворах. Отец домой не пустит. Вернее, пустит и шкуру спустит. А после в тычки выставит из ворот — ступай куда хочешь, ты проклят и лишен наследства, на землях Бранс-ла-Меррег нет тебе части. Ты опозорил древний почтенный род, ты весь в свою придурочную покойницу-мать…
Он скрипнул зубами. Уже полдень, а поиски бесплодны. Скалы, скалы, ущелья, трещины, упрямые темно-синие, едва ли не черные кусты, корнями вгрызающиеся в бурый, цвета запекшейся крови камень. Порой ему попадались пещеры, но, увы, пустые. Да и какие это пещеры? Так, дырки. Может, и нету здесь никаких драконов, и все ему врали. И королевский маг врал, коему звезды указали как раз на эти места, и хитрые, себе на уме, крестьяне, твердившие, что испокон веку драконы туточки гнездятся и отсюда на промысел летают. И ведь ни одна тварь не согласилась в проводники пойти. Хотя Айрвен даже денег предлагал — три медных монеты. Разве мало?
И конечно, наврала ему та странная девчонка. Смеялась, наверное. В самом деле, будь здесь драконьи логовища — нипочем бы они тут с бабкой не остались. В долину бы спустились, где и люди, и пахотная земля… Разве что обе — ведьмы? Тогда понятно.
3
Это была шестнадцатая по счету пещера. Уже и день клонился к вечеру, и тучи опять набрякли, готовые разразиться дождем, и ветер хлестал наотмашь. Ноги гудели от усталости, их покалывало тысячей крошечных иголочек, в голове звенело и трещало, глаза болели. Не везло. Айрвен дал зарок — если и это черное пятно окажется пустышкой, он поворачивает назад и спускается в ложбинку, где спокойно пасется Ямбо. Ест оставшуюся солонину, пьет из родника — и ложится спать. А там будь что будет.
Пещера, однако же, оказалась куда больше предыдущих. Правда, извилистый ход все равно был недостаточно широк для дракона в двадцать локтей (не говоря уже о тридцати). Но зато тянуло изнутри каким-то подозрительным запахом. Айрвен запалил припасенный для такого случая факел и, уняв дрожь, двинулся вперед. Факел в левой руке, правая сжимает рукоять меча (пожалуй, и не выхватишь легко, о стену заденешь). Настоящий драконоборец, подумал он мрачно. Истинный рыцарь.
Идти пришлось долго — ход мало-помалу расширялся, но вел то вниз, то, напротив, вверх. Порой уклон становился таким крутым, что с трудом удавалось держать равновесие. Зато запах усилился, и Айрвен совершенно точно знал: так вонять могут только драконы.
Потом вдруг ход как-то сразу кончился — вернее, влился в огромный зал, стены которого терялись во мраке. Нельзя сказать, чтобы здесь было так уж темно — сквозь щели в высоком потолке угрюмо сочился серый свет.
Сердце ошалевшей лягушкой метнулось в груди, на миг остановилось — и застучало часто-часто. В центре зала лежал дракон.
Самый настоящий! Огромное тело, в котором будет не двадцать, и не тридцать, а, пожалуй, и все сорок локтей. Уродливая, ядовито-зеленая чешуя, ужасная, с корову размером, голова. Как же этакая туша сквозь туннель-то пролазит? — совершенно некстати подумалось Айрвену.
Дракон спал. Из ноздрей его вырывались клубы желтоватого пара, храп его, казалось, способен разбудить и мертвого — будь он тут рядом. Ничего, скоро будет, горько подумал Айрвен.
Что ж. Вот и настал этот час, как ни крути. Вот она, мерзкая тварь, похитившая юную принцессу — наверняка уже сожранную. Зачем еще-то принцесс воровать? Спит, понимаешь. Нежную пищу переваривает.
Айрвен потянул из ножен меч. Что ж, надо исполнить долг. И не наставнику Реджину, не склочному отцу, не насмешливым однокашникам самому себе доказать, что ты не сопля на палочке, что ты мужчина, рыцарь. Пускай твоего рыцарства и на пять минут — ровно столько, чтобы разбудить дьявольскую зверюгу.
Он беззвучно помянул Всевышнего. Тот как всегда промолчал. Только стало вдруг очень холодно, как в самую лютую зиму. Неужели страх, свойственный подлым людишкам, заледенит сейчас его тело, скует цепями? Ну же, ну!
Он поднял меч. Куда бить-то? По чешуе бесполезно, только лезвие затупишь. В глаз? Да, наверное, в глаз. Вообще-то, по правилам полагалось вызвать чудовище на честный поединок, но тут уж какие правила? Да никто и не узнает. Дракон ведь не нажалуется наставнику Реджину.
Айрвен непроизвольно фыркнул. Сразу стало легче. И он, подойдя прямо к ужасной морде, обеими руками занес над головой меч. Острием вниз. Сейчас…
— Стоять!
Густой женский голос, казалось, расколол сумрачное пространство пещеры.
— Стоять! Не двигаться! Клинок медленно положить наземь! Руки медленно завести на затылок.
Айрвен резко обернулся.
В пяти шагах от него стояла девушка. Нет, не та вчерашняя селянка, совсем не та. Рослая (вершка на два выше Айрвена), крепкая и жилистая. Облаченная в черный, расшитый серебряными нитями костюм для конной прогулки, с кривой, как у сарацин, обнаженной саблей.
— Ты чего? — выплеснулось из охрипшего горла.
— Я что сказала? Медленно положил оружие! Считаю до трех — потом порублю в капусту! Понял, мразь?
— Я… — по горлу словно заскребли чьи-то крошечные коготки. Как ты смеешь… Я рыцарь…
— Сопля ты, а не рыцарь, — изрекла девушка и сразу вдруг оказалась рядом, на расстоянии клинка.
Сопля! Жаркая волна охватила голову, и все вдруг стало неважно и кто эта незнакомка, и что дракон вот-вот проснется, и что случится с ним самим.
Айрвен дернулся, перехватил меч поудобнее — и с ревом ринулся на девушку. Сейчас он ее надвое! Сопля! Нет, это же надо такое сказать!
Все получилось быстро. Вот он летел к ней — грозный, подняв разящую сталь, истинный рыцарь! А вот уже валяется на каменном полу, и его меч — фамильный, еще дедовский меч! — попирает нога в изящной выделки сапоге, а острие сабли упирается под горло, как раз туда, где кончается кольчуга. А уж как болит затылок! В мире не бывает такой боли!
— И так будет с каждым, кто покусится! — заявила девушка, глядя с презрительным сожалением. — Ну что, рыцарь, резать тебя сразу, али погодить малость?
— Ты что? Ты кто? Как тебя звать? — только и нашелся выдохнуть Айрвен.
— Катарена, принцесса аргамбская. Ну, еще вопросы будут?
4
— Значит, говоришь, не повезло? — принцесса глядела на Айрвена пристально, не то чтобы недоверчиво, но как-то очень уж свысока.
Айрвен лишь вздохнул в ответ. Бесполезный шлем он снял и сейчас украдкой щупал растущую на затылке шишку. Кольчуга тоже была лишней, но раздеваться при даме он не стал. Еще поймет неправильно.
— А что, по-твоему, повезло? Всем легкотня досталась, всех в рыцари посвятят, а я… А меня вот этот сожрет, — указал он на мирно сопящего дракона.
— Да сдался ты ему! — махнула рукой принцесса. — Граста мальчишками не питается, он вообще смирный. Если его не обижать. Но ты же его обижать не будешь?
— А как же экзамен? Как мне возвращаться-то?
— Ну, я не знаю, — насупилась принцесса. — Что-нибудь придумается, наверное. Безвыходных положений, знаешь ли, не бывает.
— Ага, не бывает! Еще как бывают. У меня вообще вся жизнь — одно сплошное безвыходное, — Айрвен с досадой уставился на девушку. Ну где ей, такой сильной, уверенной, понять его? Небось, обедала не иначе как на серебре, фрейлины всякую прихоть исполняли, папочка-король утром в лобик целовал. Она в своей Аргамбе небось и не слыхала о Благородном Училище. Ее не муштровали на жаре, не кормили тухлой солониной, ее не секли в караульной за вполне невинные нарушения распорядка… Одно слово, принцесса.
— Ах, какой бедненький мальчик, как же он несчастен, издевательски запричитала Катарена. — Ах, пожалеем птенчика-младенчика… Небось, думаешь, мне всю жизнь везло? То есть сейчас, конечно, повезло, а вот раньше… Ну почему во всем мире такие глупые законы? Почему я не могу заниматься тем, чем хочется? Ненавижу эти пяльца, веретена, все эти нянькины причитания о девичьем добронравии! Я же в это самое ваше Училище хотела, так не пустили! Не подобает! Нет, ты вот вдумайся — «не подобает»! Я с пяти лет в седле, я прочитала все древние хроники о войнах и героях, я настояла, чтобы меня учили обращаться с любым оружием! И я умею. Сам видел.