Небес темнее не бывает
Лисса спустилась в кухню, гадая, как с ней поступят дальше. Выставят за дверь? Прикажут упаковывать чемоданы и убираться восвояси? Тетя Сара уже вернулась в свою спальню, прихватив поднос с чаем. Но заварной чайник остался на столе, под одной из бесчисленных вязаных грелок. Лисса подогрела в микроволновке молоко для Бетани, налила себе чаю. Может быть, если она падет на колени, извинится еще раз, станет молить о пощаде, Джет разрешит им задержаться еще на несколько дней? Бетани слишком слаба, чтобы вернуться в школу. Девочка все еще покашливала, хотя сыпь понемногу начала сходить.
Вдруг молодая женщина осознала, что за прошедшие два дня ни разу не заскучала по Мэтью. Она рухнула на табурет и обхватила голову руками. Все идет не так, как надо, все акценты сместились! Лисса так была поглощена своими горестными размышлениями, что не заметила, как потянуло холодом. Это открылась дверь, и в проеме возник Джет. Арнольд-старший не сводил с нее глаз. Эти хрупкие плечи, поникшие от отчаяния…
Он любовался блестящей волной волос и проклинал судьбу. Ну почему он не встретил эту женщину раньше, в другое время, в другом месте, задолго до Мэтью?! Она все, что нужно ему в этой жизни, и вот выходит замуж за его сына. Держится же он из рук вон плохо, потому что актер из него никудышный. Но что поделать? Джет злился, негодовал на себя, понимая, что теряет голову. Никогда он не вел себя так глупо.
Видимо, почувствовав постороннее присутствие, Лисса вздрогнула и подняла голову.
— Они уехали?
— Почти.
— Что значит «почти»? Я видела, как вы беседовали с Вильсоном, словно родные братья. Грег, надо думать, предложил вам чек с соблазнительным количеством нулей?
Лицо Джета окаменело.
— Не понимаю вас.
— Да я все про деньги. Вы ведь все меряете на деньги? Ежели хорошо заплатят, так и дом снять можно, никаких проблем. Так? Что-то не слышу, чтобы они сворачивали оборудование.
Джет с грохотом водрузил на стол кружку, налил себе чаю, пролив половину на скатерть, и залпом выпил его. Умеет же она задеть за живое!
— Хоть это и не ваше дело, мадам, но Грег объяснил мне, что большинству работников платят поденно. Если они не отснимут ни кадра, то не получат ни пенни. Так что я разрешил этому типу запечатлеть крышу и трубы и еще часть лужайки — ничего больше, — а затем, чтобы ноги их тут не было. Я дал им время до восьми часов. Тех, кто задержится в моих владениях сверх этого срока, я передам в руки полиции, а оборудование конфискую.
Джет не стал уточнять, что еще сказал Грег. А Грег доступно объяснил, что ждет группу, а точнее ее прелестного менеджера, если съемки не состоятся.
— Полагаю, вы выговорили-таки себе приличное вознаграждение?
— Да. — Джет не собирался лгать.
— Что же вы купите на эти деньги? Новую машину для тети Сары?
— Ничего, что движется, ей доверять нельзя. Вы когда-нибудь видели, как водит Сара? Плетется со скоростью десять миль в час, словно пьяная гусеница. По-моему, о существовании второй скорости она до сих пор так и не подозревает.
Джет рассмеялся, и его гнев растаял, словно снег под лучами солнца. Он стремительно обошел стол и притянул Лис-су к себе.
— Давайте не будем ссориться, — прошептал он, зарываясь лицом в ее мягкие волосы. Прохладный рассвет напоил благоуханием каждую золотистую прядь. — И без того все непросто. Если вы поживете здесь еще немного, я за себя не ручаюсь.
— Я вас не понимаю, — отозвалась Лисса, наслаждаясь его близостью. Страсть кружила голову, молодая женщина разрывалась между необходимостью навеки вычеркнуть этого человека из своей жизни и желанием сохранить его навсегда. — Оставьте меня в покое. Отпустите…
— Вы и в самом деле этого хотите? — молвил Джет, легонько встряхивая гостью.
Нет же, этого ей совсем не хотелось! Ей хотелось, чтобы Джет на руках отнес ее в спальню и любил ее весь день и всю ночь, и чтобы никто из них не ходил на работу, чтобы они позабыли об окружающем мире, и о Мэтью в первую очередь. Боже, какие пустые мечты, несбыточные фантазии!
— Я выхожу замуж за вашего сына, — прошептала Лисса, с трудом выдавливая из себя слова, ибо в горле стоял комок. — За Мэтью.
— Я о вас все время думаю, — простонал он. — Иногда мне кажется, что я схожу с ума.
— Я люблю его… я не могу причинить ему боль… — Голос молодой женщины беспомощно прервался.
— О какой любви мы говорим? — прошептал Джет, жаркие губы обжигали ее кожу. В ожидании чуда Лисса закрыла глаза. Или это опять ловушка? Ну и пусть! Его объятия — желанная гавань, а она тонет, захлебывается, так нуждаясь в его близости. Нет, она больше не в силах ему сопротивляться, она во власти инстинктов, отрицать которые нельзя.
Стоило перестать лгать, признать могущество страсти, и все изменилось. В сердце расступилась завеса тьмы. Лисса поняла: она любит этого человека!
Внезапное осознание этого ужасного, невозможного факта оглушило Лиссу. Молодая женщина задохнулась и отпрянула от Джета, стараясь навеки запечатлеть в памяти это лицо, — на случай, ежели никогда больше его не увидит. Страсть опьяняла сильнее вина. В душе снова воцарилось горе, словно ночь и не думала уступать свои права дню.
— Почему вы не старый и не лысый? — прошептала она.
— Попробую исправиться, — отозвался Джет, дернув себя за волосы.
Лисса провела пальцем по его лицу, прослеживая морщины, что избороздили лоб, пролегли от носа к уголкам рта.
— Сплошные морщины, — усмехнулся Джет. — Каинова печать.
— Вы слишком много работаете, — все также шепотом произнесла молодая женщина.
— Кроме меня, компанией управлять некому.
— Не делайте этого, Джет. Отпустите меня… — Лисса оттолкнула его с силой, на которую, казалось, была неспособна. — Я отнесу Бетани горячего молока. — Она ухватилась за остывшую кружку, как утопающий за соломинку. Лисса чувствовала, что, уходя от Джета, шагает навстречу смерти. Лишает себя истинной жизни, отказывает себе в счастье. Зачем, почему? Ведь жизнь у нее только одна! Это не репетиция!
— Вы понимаете, что делаете? — упрекнул ее Джет, опаляя взором.
— Нет… я ничего уже не понимаю, — выдохнула она. — Но я все равно буду поступать так, а не иначе. Потому что так правильно. Потому что так нужно. И вы сами это знаете.
В тот день Лисса решила на работу не ходить, сказаться больной. Отчасти это соответствовало действительности. Ее и впрямь терзал жестокий недуг. Речь шла о душевной боли, не физической, но разве от этого легче? Где-то около восьми «мерседес» Джета с ревом промчался по окутанной туманом аллее. Поговорить так и не удалось… Съемочная группа сворачивала оборудование, готовясь к отъезду. Лисса не собиралась прощаться с Грегом, молодая женщина все еще кипела от возмущения.
— Увидимся завтра. Сегодня мне нужно заняться машиной, — коротко бросила она от двери. Жаль, что дверь слишком тяжелая, не хлопнешь изо всех сил.
— Молодец, Лисса. Превосходно. Ты у меня чудо! — Грег просто лучился счастьем.
— Пошел вон!
Молодая женщина провела день, восстанавливая в душе защитные заграждения. Болтала с тетей Сарой, играла с Бетани, пыталась планировать поездки на следующую неделю. Непросто было заставить себя сесть и поработать. Внутри нее все обратилось в лед и болело невыносимо.
В местном гараже ее заверили, что сами пригонят машину и проведут давно необходимое техобслуживание.
— Буду вам очень признательна.
После завтрака Лисса оделась потеплее и вышла привести аллею в божеский вид. Разровняла граблями гравий, уничтожая рытвины и колеи, оставленные колесами. Дыры в земле, где размещался штатив кинокамеры, ликвидировать было сложнее, пришлось по возможности заделать их кусками дерна. Авось трава и примется. Билл и Бен носились вокруг, с живым интересом наблюдая за происходящим. Псы уже привыкли к гостье. Лисса частенько играла с ними, бросая палки и мячи, и они охотно возвращали поноску.
— Ну и где же вы были этим утром, господа охранники? — упрекнула их молодая женщина. Доги смущенно завиляли хвостами.