Рука мертвеца

В-третьих, Чарльзу Даттону я завещаю целиком свою долю во владении «Хрустальным дворцом. – Послышался звук общего выдоха, и, стоило мощному голосу отца Сквида умолкнуть, как с полдюжины присутствующих начали перешептываться. – С условием, что все в нем останется как было, и с тем, что все сохранят в нем свои рабочие места до конца их жизни».
Даттон наклонил голову, и по залу прошла волна облегчения.
«В-четвертых, Копателю Даунсу я завещаю куртку. Носи ее на здоровье или используй по своему усмотрению».
Возможно, подумал Бреннан, Чудо-Юдо эту куртку и искал в гардеробной Хризалис. Хотя, какова ее роль в убийстве Хризалис, было Бреннану совершенно неясно.
«В-пятых, возлюбленному моему отцу, если он удосужился присутствовать при оглашении сего… – Отец Сквид встал и протянул Джори большой конверт из манильской бумаги. Он принял его дрожащими руками, сломал печать и достал лист плотной бумаги размером восемь на десять дюймов. Бреннан со своего места различил на нем знаменитое фото Хризалис работы Энни Лейбовиц [26]. На нем она была нагая по пояс, и было почти что видно, как бежит ее кровь, как дышат ее легкие, как ее сердце отбивает ритм жизни, – …с тем, чтобы ты вспоминал свою любимую маленькую дочурку изо дня в день, – безжалостным голосом продолжил священник, – пока ты жив».
Это был дар с шипами, но, подумал Бреннан, по заслугам. Однажды, пребывая в самом уязвимом настроении из им виденных, Хризалис рассказала ему, что вирус проявил себя в подростковом возрасте. Тогда собственная семья заперла ее в крыле их дома. И они, преисполнившись стыда и отвращения, держали ее взаперти, пока она не умудрилась бежать шесть лет спустя.
Отец Сквид снова уселся за стол. В церкви стояла немая тишина, нарушаемая лишь рыданиями Джори, которые тот, заслонившись трясущимися руками, напрасно пытался скрыть.
«В-шестых, моему стрелку, если он слышал о моей смерти и озаботился посетить это собрание, я завещаю две вещи. Первую… – Бреннан встал и протянул недрогнувшую руку, чтоб принять маленький конверт из рук священника. Он его открыл. В нем был маленький листок ламинированной пластиком бумаги два с четвертью на три с половиной дюйма, новенький, свежий и чистый туз пик, – …с тем, чтобы тот положил его на труп моего убийцы. Вторую же в память о принятых мною предложениях и данных мною обещаниях».
Отец Сквид достал с пола коробку и водрузил ее на стол.
– Я сожалею, – сказал он мягким голосом. – Кажется, в спальню Хризалис вторгся вандал, который разрушил почти все, включая и это. Я могу это уничтожить, если вы того пожелаете.
Это был графин, наполненный любимым Бреннаном ирландским виски и стоявший рядом с ее кроватью.
– Спасибо, отец. Я приму это.
Последовали и другие пункты. Почти что каждому досталась какая-нибудь мелочь, нечто либо нужное, либо то, чего он желал бы, но ему не предлагали. Чувства всех были тронуты до самой глубины тем, что эта женщина, которая, казалось, знала все, ничего не выказывала. Бреннан, ощущая на своем плече опершуюся на него руку Дженифер, снова подумал, что было бы, если бы Хризалис приняла от него предложение защиты, пообещала бы свою любовь. Он взглянул на Дженифер, пытаясь понять, не прочитала ли та вопрос в его глазах.
Чтение закончилось. Когда отец Сквид двинулся между рядами работников, утешая их самим своим участливым невозмутимым присутствием, у тех появились слезы печали и искренней скорби.
Джори прервал рыдания и вытащил фляжку. Отец Сквид инструктировал Лупо, как тому доставить его в гостиницу.
Когда все, переговариваясь, поднялись, Бреннан ощутил на себе взгляд, будто некто притаился в засаде в глубине церкви. Он оглянулся назад и разглядел, как вверху, на хорах, мелькнула громадная плотная фигура, одетая в доходящий до пят плащ. Он протянул Дженифер коробку с разбитым графином.
– Возьми это с собой и жди меня в отеле. Надо кое с кем повидаться прямо сейчас.
Она кивнула и взяла от него коробку.
– Будь осторожен, – сказала она, но Бреннан уже исчез в ночи, преследуя Чудо-Юдо, это загадочное существо, движущееся загадочными путями.
 
9.00 вечера
Чудо-Юдо не фигурировало ни в телефонной книге, ни в городском справочнике. По крайней мере как Чудо-Юдо.
У джокера были и другие имена: Эван, Патти, Джон. Это Копатель отложил в памяти из статьи, которую г-н Лоубой отказался печатать. Чудо-Юдо вначале было не одно лицо, а три, двое мужчин и женщина. Они делили жилье и были любовниками, сказал ему Копатель, этакий menage a trois, пока дикие карты не сплавили их в одно кошмарное создание, три разума в одном массивном теле, плоть которого жила в вечных мучительных преобразованиях. Эван, Патти, Джон; но фамилий не было.
Что касается адреса, то Даунс смог лишь сказать, что они живут где-то в Джокертауне. Об этом Джэй мог догадаться и сам.
Он приехал в Джокертаун на такси и обходил кругами его улицы, пока ноги не заныли. От осведомителей у Уродов, оплатив несколько счетов, он получил кое-какие намеки, но вымыть золото из породы не удалось. Чудо-Юдо не пьянствовало в обычных забегаловках, не ело в обычных обжорках и не ублажало свою плоть в обычных борделях. Джэй в конце концов обратился в участок к копам, пронырнув в него через боковой вход, чтобы избежать встречи со своими приятелями Мэйзриком и Кентом. О Чуде-Юде ходили слухи, сказал ему сержант Моул, но не было зафиксировано ни жалоб, ни арестов, ни адреса.
После он бесцельно бродил по улицам, в отчаянной надежде наткнуться на преследуемого. Вот когда ему не нужно было Чудо-Юдо, эта жопа мелькала повсюду, теперь же оставалось лишь молиться, чтоб оно нашлось.
Наверное, в силу давней привычки он свернул на Генри-стрит и направился к «Хрустальному дворцу». Только в полуквартале от него он вспомнил, что «Дворец» закрыт.
Однако, подойдя ближе, он увидел, что это не так.
Джэй просочился через входную дверь вслед за парой слоняющихся яппи. В баре, как обычно, было полно народа. Все столики и кабинки были заняты, у стойки в два ряда толпились клиенты, шумно требуя обслужить их. Джэй, использовав пару уловок и поработав локтями, протиснулся сквозь толпу и облокотился на стойку. Единственным барменом здесь был Лупо. Его шерсть лоснилась от пота, и вид у него был загнанный.
– Сейчас, налью ему pousse cafe [27] прямо сюда! – рявкнул он, прихватывая официантку за промежность. Он нацедил пива и поставил его на ее поднос.
– Подай ему это, а если не понравится, скажи, что у Хлюпальщика в его подвале подают лучший в городе pousse cafe. – Уголком глаза бармен уловил взгляд Джэя. Он смешал виски с содовой и направился к нему, минуя четырех завсегдатаев-натуралов, пытающихся привлечь его внимание. – Гребаный ты сукин сын, – приветствовал он Джэя, поставив стакан перед ним на мокрый прилавок.
– Сегодня я занят, – сказал Джэй.
– Так расскажи про это, – сказал Лупо. – Ничто так не взбадривает бизнес, как убийство. Три четверти из этих мудаков я раньше и в глаза не видел. И, скажу тебе, меры не знают в чаевых.
– Эй! – выкрикнул сидящий за три табурета натурал. – Эй, меховая рожа, обслужи меня!
Лупо повернул голову и зарычал, обнажив длинные желтые зубы. Натурал съежился и чуть не упал с табурета. Лупо повернулся к Джэю:
– Что ты сказал?
– Где Саша? – спросил Джэй.
– Хороший вопрос, – сказал Лупо. – Его смена, черт побери, а найти его не могут. Наверное, будь я телепатом, тоже знал бы, когда исчезнуть.
– Новый босс на месте?
Лупо кивнул и отошел на зов официантки из дальнего угла бара.
– Посмотри в красной зале, – сказал он.
В красной зале было потише, чем в главной, но все кабинки, задернутые для приватности красными бархатными занавесками, были заняты. Джэй остановил официантку и спросил про Даттона. Она указала на последнюю кабинку.