100 великих казней

„Спасибо вам, мои милые братья, за все доброе, что вы мне сделали, ибо были вы не только стражами моими, но и милыми братьями. И знайте, уповаю на Спасителя своего во имя же Его святого закона, хочу с любовию смерть сию принять, что с Ним буду царствовать“. Так по-немецки сказал он им.
Тогда, сняв с него черный кафтан и оставив в одной рубашке, привязали его руками назад к какому-то толстому просверленному колу, стянули веревками в шести или семи местах: в первом — у щиколоток, во втором — под коленями, в третьем — над коленями, в четвертом — над чреслами, в пятом — у поясницы, в шестом — у пояса, в седьмом — под мышками, а руки связали сзади; кол же, с одного конца заостривши, в этот луг, в землю воткнули. И когда лицом его к восходу солнца обратили, некоторые из стоявших около сказали:
„Поверните его лицом к западу, а не на восток, ибо он еретик!“ И сделали так. Затем за шею привязали его к колу какой-то черной, сажею покрытой цепью, на ней бедняк один котелок свой над огнем вешал. А под ноги ему две вязанки дров положили. На ногах же еще были у него башмаки его и оковы. Тогда вокруг него со всех сторон уложили вязанки дров вперемежку с соломой, до самого живота и по самое горло.
И прежде чем поджечь, подъехали к нему императорский маршал, а с ним Клемов сын, в последний раз увещевая магистра жизнь свою во здравии сохранить и клятвенно отречься от учения своего и проповедей. Магистр же отвечал высоким и ясным голосом: „Бог свидетель, никогда я не учил тому и не проповедовал того, что мне несправедливо лжесвидетелями приписывается. Ибо первой целью моих проповедей, учения и сочинений и прочих всех деяний было только спасти людей от греха. И на правде этой, которую писал и проповедовал, которой учил я, взяв ее из закона Божьего и толкований святых докторов, готов с веселием умереть ныне…“ Услышав это, маршал и Клемов сын хлопнули в ладоши и отъехали в сторону. И палачи его тотчас подожгли. И магистр Ян гласом великим запел: „Христос, сын Бога живаго, помилуй нас!“
А в третий раз, когда пел: „Иже родился от Девы Марии“, поднялся ветер и бросил ему пламя в лицо. Тогда он умолк, молясь про себя до тех пор, пока не испустил дух. А перед тем как умереть, тихо шевелил губами и качал головой, как человек, который скороговоркой три раза произносит: „Отче наш“».
Легенда рассказывает, что какая-то старушка, увидев, что костер разваливается, подбросила поленце в костер, на что герой-мыслитель с горечью заметил: «О sancta simplicitas!» [8] Этот случай вошел во все учебники истории, однако нам позволено будет усомниться в его подлинности, поскольку казни ересиархов во все времена считались делом ответственным и посторонних удерживали на расстоянии от аутодафе. Когда же вязанки дров, сгоревшие вокруг него, рассыпались, а тело еще на колу за шею держалось, будучи привязано цепью, тогда палачи, палками повалив тело вместе с колом в огонь, еще гораздо больше дров подбросили и, обходя кругом, кости палкой разбивали, чтобы быстрее горели. А найдя голову, палкой ее развалили. А сердце, найдя среди внутренностей, палку заостривши, особо на палку ту насадили. Сжигая его на этом вертеле, еще и палкой били.
Тем временем палач одежду его держал, а Клемов сын, узнав, что это одежда магистра, приказал ему со всем прочим, что там было от Гуса, с кафтаном и с поясом в огонь бросить, говоря: «Чехи это святыней сочтут и почитать станут»; палачу же обещал сам доплатить. [9]
Сжегши все дотла, весь пепел с землею вместе довольно глубоко выкопали, на тележку насыпали и бросили в Рейн, текущий поблизости, желая память о нем навеки — поскольку это в их силах — изгладить из сердец его верных. Однако не так-то просто было уничтожить идеи Гуса. Эти идеи стали боевой программой мощного народного движения в Чехии, которое в течение двух десятилетий победоносно отражало натиск церковной и светской реакции.
 
ИЕРОНИМ ПРАЖСКИЙ — ПРЕДТЕЧА РЕФОРМАЦИИ
Кто те святые, которые призваны управлять, когда придет Господь, если не бедные.
Джон Арчер
Чехия на рубеже XIV–XV столетий представляла собой редкостный образчик симбиоза католической религии и славянского менталитета. Однако если бы не чешские философы и богословы этого времени, возможно, чешская нация как таковая давно бы смешалась с германской или австрийской. Чешские философы были примечательным явлением своего времени Так, Иероним Пражский (род около 1375–1380 годов) получил блестящее образование и прославился своими выступлениями на философских диспутах, которые собирали огромные толпы зевак. В 1396–1398 годах Иероним жил в Англии, слушая в Оксфорде Виклефа, к которому до конца жизни относился с большим уважением и сочувствием за его ученость, благородство и свободные взгляды.
Впоследствии Иеронима считали главным виновником распространения в Чехии виклефизма, говорили даже, что и Гус заразился этими взглядами от Иеронима. Действительно, по прибытии в Прагу, он привез с собой из Англии некоторые сочинения Виклефа и принимал деятельное участие в публичных университетских диспутах о разных богословских и философских предметах, защищая английского богослова, взгляды которого желали поголовно осудить ограниченные доктора и патеры. Будучи человеком любознательным и живым, он не засиживался долго на одном месте.
В 1403 году он предпринял большое путешествие в Иерусалим и Палестину, но, к сожалению, мы не имеем никаких известий об обстоятельствах и впечатлениях этого путешествия на Восток, где он должен был сталкиваться с греками и знакомиться с их верованиями, к которым, как увидим ниже, он относился не без сочувствия. По возвращении из Азии, он странствовал некоторое время по разным университетским городам Европы, являясь на диспуты и делая вызовы первым европейским авторитетам — в области философии и богословия Он был в Кельне, Гейдельберге, Париже, он держал победоносный спор со знаменитым Герсоном, так жестоко отплатившим ему потом на Констанцком соборе. Обладая необыкновенной памятью, остроумием и красноречием, он был непобедимым диалектиком и, по сказанию современников, производил на своих слушателей чрезвычайное впечатление. Народ шел за Гусом, а молодежь и студенты за Иеронимом. Современники удивлялись также его учености, которая, по их мнению, вчетверо превосходила ученость Гуса. Сам папа Пий II (Эней Сильвий Пикколомини) отмечал, что «Гус превосходил Иеронима летами и степенностью, но не ученостью и красноречием». Он был магистром разных университетов, но наука не поглощала его целиком. Иероним находил время вести пропаганду своих мыслей в придворных кружках, подчас он появлялся и в королевской свите, вступаясь за обиженных, расправлялся с буйными и самовольными монахами, и однажды, в пылу стычки, одного монаха за дерзость «manu reversa tetigit eum per os» (то есть ударил по щеке). С Гусом он жил в большой дружбе. «Я любил его, как славного человека, который усердно исполнял свои обязанности, не связывался с женщинами и не повинен ни в какой ереси». [10]
Он успел за свою недолгую жизнь совершить множество путешествий, в том числе в Польшу, Литву и Западную Русь. Некоторые детали этих путешествий, свидетельствующие об отношении Иеронима к православию, послужили поводом для его обвинения на Констанцском соборе в отступничестве от католичества. Вот запись показаний Иеронима перед судом Констанцского собора и обвинительный акт.
«В 1413 году светлейший князь Витовт, брат его Величества короля Польского, посетил Витебск со свитою, в числе которой находился и Иероним… В последующие дни Иероним поклонился явно и публично превратным (то есть православным. — Е.А., Л.З.) мощам и образам…» Затем акт свидетельствует о пребывании Иеронима в Пскове, посещении им местной церкви, поклонении «превратным таинствам».