100 великих казней

Но Сервет уже безмолвен. Ему противны и палачи, и спорщики: ни слова более с ними. Беспрестанно, как бы одурманивая себя, бормочет этот мнимый еретик, этот человек, якобы отрицающий существование Бога: „О Боже, спаси мою душу, о Иисус, сын вечного Бога, прояви ко мне милосердие“ Затем, возвысив голос, просит он окружающих вместе с ним молиться за него. Даже на площади, где должна свершиться казнь, в непосредственной близости от костра, он еще раз становится на колени, чтобы сосредоточиться на мыслях о Боге. Но из страха, что этот чистый поступок мнимого еретика произведет на народ впечатление, фанатик Фарель кричит толпе, указывая на благоговейно склонившегося (Сервета):
„Вот вы видите, какова сила у сатаны, схватившего в свои лапы человека! Еретик очень учен и думал, вероятно, что вел себя правильно. Теперь же он находится во власти сатаны, и с каждым из вас может случиться такое!“ Между тем начинаются отвратительные приготовления. Уже дрова нагромождены возле столба, уже лязгают железные цепи, которыми Сервета привязывают к столбу, уже палач опутал приговоренному руки, тихо вздыхающему „Боже мой. Боже мой!“
К Сервету в последний раз пристает Фарель, громко выкрикивая жестокие слова:
„Больше тебе нечего сказать?“ Все еще надеется упрямец, что при виде места своих последних мучений Сервет признает истину Кальвина единственно верной.
Но Сервет отвечает:
„Могу ли я делать иное, кроме как говорить о Боге?“
Обманутый в своих ожиданиях, отступается Фарель от своей жертвы. Теперь очередь страшной работы другого палача — палача плоти. Железной цепью Сервет привязан к столбу, цепь обернута вокруг истощенного тела несколько раз. Между живым телом и жестко врезавшимися в него цепями палачи втискивают книгу и ту рукопись, которую Сервет некогда послал Кальвину, чтобы иметь от него братское мнение о ней; наконец, в издевку надевают ему позорный венец страданий — венок из зелени, осыпанной серой. Этими ужасными приготовлениями работа палача завершена. Ему остается лишь поджечь груду дров, и убийство начнется.
Пламя вспыхивает со всех сторон, раздается крик ужаса, исторгнутый из груди мученика, на мгновение люди, окружающие костер, отшатываются в ужасе. Вскоре дым и огонь скрывают страдания привязанного к столбу тела, но непрерывно из огня, медленно пожирающего живое тело, слышны все более пронзительные крики нестерпимых мук и, наконец, раздается мучительный, страстный призыв о помощи:
„Иисус, сын вечного Бога, сжалься надо мной!“
Полчаса длится эта неописуемо жуткая агония смерти. [12] Затем огонь, насытившись, спадает, дым рассеивается, и на закоптелом столбе видна висящая в раскаленных докрасна цепях черная, чадящая, обуглившаяся масса, мерзкий студень, ничем не напоминающий человеческое существо. Только что мыслящее, страстно стремящееся к вечному земное существо, думающая частичка божественной души превратилась в страшную, противную, зловонную массу.
Кальвин на казни не присутствовал. Он предпочел остаться дома, в своем рабочем кабинете».
Книга, сгоревшая вместе с Серветом, вышла в свет за несколько месяцев до казни во Вьенне, во Франции. Название ее было «Восстановление христианства». Распространиться она не успела. Палачи сожгли весь тираж, и долгое время считалось, что произведение не сохранилось. Однако спустя много лет один экземпляр был обнаружен в Англии. Книга переходила из рук в руки, пока не была приобретена парижской национальной библиотекой.
На том месте, где сгорел Сервет, в 1903 году протестанты поставили ему памятник.
 
ДЖЕЙН ГРЕЙ
Вы скажете, что это не развлечение, а бойня. Слушайте же, чем все это кончилось.
Барон фон Вимфен. «Мемуары»
1553 год. Король Эдуард VI умер в летнюю ночь в Гринвичском дворце так тихо и спокойно, что факт его смерти можно было скрывать всю эту ночь и весь следующий день. Требовалось лишь не разглашать о смерти Эдуарда прежде, чем Мария, дочь Генриха VIII от первого брака, будет заточена в Лондонской Башне и все будет готово для провозглашения королевой леди Джейн Грей.
Когда стало ясно, что Эдуард умирает, Совет послал за Марией, и она уже находилась в 25 милях от Гринвича. Как только король умер, лорд герцог Дадли отправил за ней своего сына сэра Роберта с отрядом конной стражи.
Сам Дадли отправился в Сион, свой загородный дом на Темзе, куда уже привезли юную леди Джейн — в ту пору ей было семнадцать лет. Прибыв туда в лодке, леди Джейн не застала там никого. Дом был еще пуст, но вскоре начали съезжаться великие лорды: сам герцог Дадли — президент Совета, Вильям Пар, маркиз Нортгэмптон, Франциск Гастингс граф Гунтингтон, Вильям Герберт граф Пемброк, граф Арундель, с ними прибыли герцогиня Нортумберленд и маркиза Нортгэмптон Арундель и Пемброк первые преклонили колени перед леди Джейн и поцеловали ей руку, приветствуя как королеву. Впрочем, они же первые и предали ее, перейдя на сторону Марии.
Джейн упала в обморок, когда ее провозгласили королевой: она любила Эдуарда как брата. Ей объявили, что она королева по воле Эдуарда, согласно актам о престолонаследии. Тогда леди Джейн встала и сказала всем собравшимся лордам, что никогда не мечтала о величии, но если ей суждено царствовать, то она просит божьего благословения на управление страной во славу Бога и на пользу своего народа.
Весь следующий день она оставалась в Сионе, герцог Дадли в это время раздавал приказы и действовал как лорд-протектор. В эту ночь должно было окончиться межцарствие и начаться новое царствование.
Первый день правления Джейн
В пять часов вечера объявили о смерти короля и огласили его последнюю волю. Джейн провозгласили королевой. После ужина, когда королева удалилась в свои покои, маркиз Винчестер, лорд казначей, принес ей королевские бриллианты и корону, которую он просил ее примерить. Джейн ответила, что ей впору. Тогда Винчестер спросил, когда она прикажет заказать другую корону? Для кого? Для лорда Гильфорда, ее мужа, — отвечал маркиз.
«Корона, — сказала 17-летняя леди Джейн, — не игрушка для мальчиков и девочек».
Она не могла сделать его королем: возвести в сан имел право только парламент.
Лорд Гильфорд расплакался и вышел из ее комнаты.
Второй день
Дурные вести пришли из восточных графств. Лорд Роберт не сумел захватить Марию. Изменник Арундель поспешил уведомить Марию о смерти короля, и она скрылась. Принцесса Мария заперлась в Кенингском замке на реке Вавене, провозгласила себя там королевой и разослала письма во все графства и города, призывая к себе на помощь свой верный народ.
Третий день
В среду утром, пока лорды сидели в Совете вместе с королевой Джейн, были получены известия о том, что Мария находится в Кенингском замке и на помощь ей спешит много союзников.
Все предсказывало, что наступит жестокая борьбы между дворянами и простолюдинами Англии: сквайры и народ стояли за королеву Марию, а графы и герцоги за королеву Джейн. Лорд Дадли по просьбе Совета возглавил войско, которое послали против королевы Марии.
Четвертый день
Лорд Дадли собрал войско.
Пятый день
Дадли торжественно выступил из Лондона во главе первого отряда в 600 человек со многими орудиями и блестящим штабом. Мария не стала ожидать его прихода, она предпочла бежать, и за один день преодолела 40 миль. В дороге она едва не попалась в плен неприятельскому отряду под предводительством сэра Роберта, но нескольких ее слов было достаточно, чтобы побудить весь отряд перейти на ее сторону. Многие знатные дворяне в тот день встали на защиту королевы Марии.
Шестой день
Чем дальше углублялся лорд Дадли в восточную Англию, тем упорнее становилось сопротивление местных жителей. Мария была теперь в Фамлингамском замке. Несколько кораблей, посланных арестовать Марию, перешли на ее сторону и доставили ей оружие и продовольствие. Дадли послал в Лондон за свежими войсками, поспешно двинулся вперед и занял к ночи Кембридж.