Правосудие во имя любви

— Кейт, ты меня слышишь? Тебя опять тошнит?
— Нет, ничего. — У нее раскалывалась голова.
Энджи понимающе вздохнула:
— Все ясно: о Томасе задумалась.
— Нет, я задумалась о родителях.
— А Томас что?
Томас. Кейт задохнулась. Если она действительно беременна, как он себя поведет? Энджи не могла сдержаться:
— Если бы я до него добралась, я бы ему…
— Прекрати, Энджи. Не говори так о нем. Я ведь тоже виновата.
Энджи поджала губы:
— Очень сомневаюсь.
— Но это так.
— Ты слишком наивна, вот и все.
— Я его люблю.
— Как ты сказала?
— Именно так.
В эту минуту в комнату вернулась Роберта и обратилась к Кейт:
— Тебе получше?
Кейт кивнула.
— Вот и хорошо. Вымой лицо, приведи себя в порядок — и поедем к доктору.
  
VIII
 
Кейт всем телом сотрясалась от рыданий. У нее не осталось сил сдерживаться.
— Ну-ка, дорогуша, хватит слезы лить, — Роберта заговорила профессиональным тоном.
— Как же… я… — Кейт силилась что-то сказать, но не могла.
Она беременна. У нее будет ребенок. Господи, да как же не плакать, если она — в шестнадцать лет, без мужа — забеременела? Наверно, со стороны это выглядит как посмешище. В самом деле, они с Энджи не раз хихикали в уголке, когда у других девчонок случалось такое несчастье. Вот Бог ее и наказал. Папа всегда предупреждал. Она раскачивалась взад-вперед, не поднимаясь с дивана, и громко всхлипывала.
— Кейт, послушай меня внимательно, — сказала Роберта уже серьезно, — тебе опять станет плохо. Постарайся взять себя в руки.
— Кейт, мама права, надо успокоиться. Что уж теперь поделаешь.
Слова Энджи наконец-то дошли до Кейт. Не распрямляя сгорбленной спины, она подняла голову и посмотрела на подругу. Энджи всегда попадала в самую точку. Но Кейт не могла унять истерику.
— Вот, держи, — Энджи протянула ей целую пачку бумажных платков. — Хорошо, что я такая запасливая, а иначе тут был бы настоящий потоп.
Неловкая шутка, как ни странно, приободрила Кейт. Ее губы тронула слабая улыбка. Она с трудом набрала в легкие побольше воздуха и испытала минутное облегчение.
Роберта и Энджи не отходили от нее с того момента, как доктор подтвердил, что она беременна.
Сейчас Кейт сидела на диване у них в гостиной, а они хлопотали вокруг нее и пытались заглянуть в недалекое будущее. Кейт хотелось только одного: забиться в какую-нибудь нору и умереть.
Ощущение пустоты и безнадежности было для нее не внове. Она испытывала его всякий раз, когда отец поднимал руку на маму, когда в праздничные дни она сидела дома из-за того что ей нечего было надеть и никто ее никуда не приглашал. Она переживала такое же чувство и тогда, когда одноклассницы потешались над ее нищенскими обносками, взрослой фигурой и старательностью в учении. Но каким мелким все это казалось теперь, когда на ее долю выпало настоящее испытание.
— Кейт, милая, я понимаю, что это кошмар, — сказала Роберта, — но жизнь на этом не кончается.
— Кончается, — только и смогла произнести Кейт, размазывая слезы по щекам.
Энджи присела рядом с ней.
— Попей лимонада. Сразу станет легче. — Она откупорила жестяную банку.
Кейт сделал пару глотков и отставила банку в сторону. Ей уже никогда не станет легче.
— Тебе придется рассказать все родителям. — Слова Роберты растворились в мертвой тишине. Кейт безмолвно пошевелила губами. Оцепенение сменилось неистовой дрожью.
— Ну-ну-ну, держись! — Энджи неумело погладила ее по плечу и вопросительно посмотрела на мать.
Роберта жестом приказала дочери замолчать, села рядом с Кейт и обняла ее.
— Я знаю, на это трудно решиться, но ничего не поделаешь, надо им признаться.
Кейт отшатнулась, как загнанный зверек:
— Я… не смогу.
— Но дело в том…
— Умоляю вас, миссис Стрикленд, не заставляйте меня этого делать. — От одной мысли о том, что надо будет признаться отцу, ее охватывал животный ужас. Его ярость будет страшной. Он изобьет ее так, что ребенок уже не появится на свет. А может, пусть так и будет? — спрашивала себя Кейт. Тогда все решится само собой. Нет, так нельзя. Она только сейчас осознала, что в ней теплится новая жизнь. Словно защищая ее, она положила руку на живот.
— Ты не думала о том, чтобы сделать аборт?
Слова Роберты опять упали в тишину, более глубокую и зловещую, чем прежде.
— Ой, мама, — пискнула Энджи, не спуская глаз с Кейт, потом взяла Кейт за мокрую, безжизненную руку и крепко сжала.
— Кейт! — окликнула Роберта, думая, что та ее не слышит.
— Нет, не думала.
— Наверное, надо иметь в виду такую возможность. Если ты отказываешься сказать родителям, тогда это — единственный выход.
— А… как это? — выдавила Кейт.
— Как делается аборт? — переспросила Роберта.
Кейт кивнула.
— Миссис Стрикленд, это больно?
Роберта раздумывала.
— В целом процедура не из приятных, но не очень болезненная. И длится, как правило, всего пять-десять минут. — Она перевела дыхание. — Сначала врач проводит гинекологический осмотр, потом вводит обезболивающее.
— Разве при этом не усыпляют?
— Нет, ни в коем случае.
Кейт снова положила руки на живот и содрогнулась.
— А что потом?
— При помощи пластиковой трубки врач делает так называемую вакуумную аспирацию. Чтобы тебе было понятно — содержимое матки высасывается под давлением.
Кейт задохнулась и широко раскрыла глаза:
— Я не смогу на это решиться. Папа меня, может, и не убьет, а вот Бог точно убьет.
Роберта совсем расстроилась:
— Милая моя, не надо говорить такие вещи. Это все не так.
Кейт не собиралась спорить. Она-то знала, что все именно так и будет. Ей стоило отчаянных усилий принять решение.
— Ну, хорошо, Кейт, — сдалась Роберта, — больше я ни на чем не настаиваю.
— А ты Томасу скажешь? — спросила Энджи.
Кейт поймала на себе ее встревоженный взгляд:
— Ты считаешь, не надо?
Энджи опустила голову:
— Ой, Кейти, не спрашивай меня. Я бы… — она умолкла.
— Непременно надо сказать Томасу, — Роберта умелыми движениями массировала лоб Кейт. — Как-никак, он к этому причастен.
— Подлюга, — пробормотала Энджи себе под нос.
Кейт не расслышала:
— Что-что?
— Так, ничего, — пожала плечами Энджи.
— Вот и не болтай, — одернула Роберта.
Кейт смотрела в пространство.
— Томасу я скажу завтра. Мы пойдем в церковь — его отец будет читать проповедь.
Энджи только закатила глаза. Роберта плотно сжала губы.
Кейт прочла их мысли и несмотря на всю свою благодарность им обеим почувствовала прилив гнева. Они хотели возложить всю вину на Томаса, выставить его подлецом. Завтра она ему все расскажет, и тогда они узнают, каков он на самом деле. Она не знала точно, что он ответит, но не сомневалась: он придумает, как им поступить. Одной ей не под силу решить, что делать дальше. Они должны принять решение вместе. Ведь он ее любит — она не забывала об этом ни на минуту.
— Живот не болит? — спросила Роберта.
— Немного мутит, но рвоты, кажется, больше не будет. — Кейт обессилела.
— Ну и ладно. Вымой еще разок лицо и поедем домой.
При слове «домой» у Кейт мурашки побежали по коже. Она не хотела ехать домой. Вдруг родители по ее виду догадаются, что она согрешила с Томасом?
— Кейт, Кейт, не волнуйся, — Роберта словно читала ее мысли. — Они ничего не узнают, пока ты сама не расскажешь. В первые месяцы ничего не заметно.
Кейт снова залилась слезами:
— Просто не знаю, что бы я делала, если бы не вы… и Энджи.
Роберта погладила ее по руке и ободряюще улыбнулась:
— Хорошо, что мы были рядом.
Когда Кейт вымыла лицо и причесалась, силы начали возвращаться к ней. Но ее веки покраснели и распухли. Она могла рассчитывать только на обычное невнимание и равнодушие родителей.
— Девочка моя, надо подумать о будущем. Ты понимаешь меня? — голос Роберты отрезвил Кейт, когда они вдвоем шли к машине.