Правосудие во имя любви

— В таком случае, приезжай после работы.
— У меня дела.
— Раз так, я поеду с тобой.
— Еще чего! — взъелся Томас.
Кейт отшатнулась:
— Что ты кричишь? — У нее задрожали губы.
— Ну, извини. Ты еле держишься на ногах — куда тебе ехать?
Кейт хотелось думать, что он беспокоится о ее здоровье, но она чувствовала, что это не так. Она не понимала Томаса: он был с ней то ласков, то груб.
— Миссис Стрикленд сказала…
— Мне-то что до нее! — Томас собрался с духом. — Давай сюда ребенка.
— Нет, не отдам, пока ты не приедешь с отцом, — сказала Кейт сквозь сжатые зубы.
— Отдашь и так, — отрезал Томас. — Я забираю ребенка, вот и все. И ты меня не остановишь.
Кейт знала, что так оно и есть: она бессильна его остановить. Настал миг, которого она ожидала со страхом и трепетом. Ее охватил ужас.
Томас схватил сумку с детскими вещами, перебросил ремешок через плечо и протянул руки.
Кейт отступила назад и прижала к себе дочку.
— Давай ее сюда. — Томас грубо вырвал у нее девочку.
— Нет! — отчаянно закричала Кейт, цепляясь за его рукав.
Томас быстро зашагал к выходу. Кейт хотела закричать, чтобы он остановился; она была готова на все, лишь бы он не забирал ребенка. Но голос не слушался ее.
Томас ногой распахнул дверь и с грохотом захлопнул ее за собой. Только тут Кейт пришла в себя. Она бросилась вслед за ним и услышала, как хлопнула дверца машины.
Кейт повернулась и побежала к детской кроватке. Простыня еще хранила след крошечного тельца. Ей не верилось, что кроватка навсегда останется пустой, что ей не суждено больше увидеть свое дитя.
В ногах кроватки сиротливо притулился маленький плюшевый мишка. Кейт схватила его и крепко прижала к груди. Не в силах больше сдерживаться, она зарыдала в голос.
— Сэйра, — повторяла она, сползая на пол.
Кейт закусила губу и не сразу почувствовала вкус крови.
* * *
— Кейт, ау, где ты?
Она слышала, как хлопнула дверь, но не нашла мужества даже откликнуться.
— Кейт! — еще раз позвала Роберта.
Кейт не отзывалась.
Роберта вошла в гостиную, на ходу снимая пальто и сбрасывая туфли.
— Ах, вот ты где, — удивилась она. — Я неслась как угорелая. Слава богу, я опередила Томаса… — Роберта осеклась, заметив пустую кроватку.
— Моего ребенка нет, — тупо и безжизненно сказала Кейт. — Томас забрал.
— Они с отцом уже были здесь?
Двигаясь, как автомат, Кейт поднялась с пола и встала лицом к Роберте.
— Нет, Томас приезжал один.
— Что?!
Кейт рассказала ей, как было дело, умолчав о том, что Томас отнял у нее ребенка силой. Роберта тяжело вздохнула и присела на краешек дивана.
— Вот негодник, не дождался меня. Я еще до него доберусь. Но преподобный Дженнингс наверняка сделал все, как обещал. — Она задумалась. — И все же мне будет спокойнее, если я проверю.
Кейт молчала. Ее душили слезы.
Роберта набрала номер.
Повесив трубку, она озадаченно сказала:
— Как странно.
— Что случилось? — У Кейт расширились глаза. — Что-то с ребенком?
— Нет, нет, — поспешила успокоить ее Роберта, — просто преподобного не было дома, и я задала свой вопрос миссис Дженнингс. Она сначала словно язык проглотила, а потом принялась меня уверять, что уже все в порядке и беспокоиться больше не о чем.
Кейт будто бы не слышала ее.
— Вы знаете, девочка даже не заплакала, — у нее дрожали губы.
— Она у нас стойкий солдатик, вся в маму, — Роберта смахнула слезу. — Как ты себя чувствуешь? Может, чего-нибудь тебе принести?
— Нет, ничего не нужно. Мне хочется только побыть одной.
— Понимаю. Мы с тобой поговорим о наших делах попозже.
— Миссис Стрикленд, я люблю вас. И Энджи.
— Мы это знаем, — тихо и ласково сказала Роберта. — Мы тебя тоже любим.
Когда за ней закрылась дверь, Кейт рухнула на диван и зарылась лицом в подушку. Она знала, что этот день всегда будет витать над ней страшной тенью.
  
XII
 
— Как ты себя чувствуешь?
Кейт неотрывно смотрела на дорогу, но вопрос Энджи вывел ее из задумчивости. Машина неслась по безлюдной дороге.
— Ты хочешь сказать, как я себя чувствую при возвращении домой?
Прошла неделя с того дня как Томас забрал ребенка. Эта потеря нанесла ей незаживающую рану, которая с каждым днем кровоточила все сильнее. Она молилась, чтобы Господь исцелил ее душу, иначе невозможно было жить дальше.
Учебный год давно начался. Она возвращалась в Фор-Корнерс, в родительский дом, в свою школу.
— Да, именно об этом я и спрашиваю.
— Сказать тебе правду?
— Ну, конечно!
— Еду, как на казнь, — сказала Кейт с несвойственной ей горечью.
Энджи надулась:
— Можно подумать, тебя кто-то гонит. С чего ты надумала возвращаться? Моя мама тебя за уши оттаскала, что ли?
— Ох, Энджи, — вздохнула Кейт, — все не так просто, и ты это знаешь.
— По мне так все очень даже просто. Ты с нами жила, как в родном доме, и ни с того, ни с сего надумала уехать.
— Ты забыла, что звонила моя мама?
— Нет, не забыла, а жаль!
Кейт и сама предпочла бы об этом забыть. У нее в ушах все еще звучал голос Мейвис — жалостный, безнадежный. Она звонила в тот самый день, когда Томас забрал ребенка. Когда Кейт повесила трубку, Роберта всполошилась:
— Что такое, девочка моя? На тебе лица нет.
— Мне придется поехать домой, — ответила Кейт с дрожью в голосе. — Мама… получила травму.
— Боже! Что случилось?
— Она обварилась кипятком. Ошпарила руку.
— Ужасно.
— Придется мне…
Роберта перебила ее:
— Боюсь, мне не удастся тебя отговорить, как бы я ни старалась.
Кейт расправила плечи, стараясь владеть собой:
— Да, вы правы, миссис Стрикленд.
Кейт решилась еще раз посмотреть в лицо подруге. Энджи сжала губы в жесткую прямую линию.
— Энджи, пойми, дело даже не в том, что мне позвонили из дому. Сколько можно сидеть у вас на шее? Вы с мамой и так сделали для меня достаточно — более чем достаточно. Когда я пришла в вашу семью перед… рождением ребенка, — эти слова всякий раз причиняли ей боль, — я думала, что это ненадолго.
— Но ведь тебе некуда было деваться, верно?
— Да, верно.
— Как я понимаю, тебе и сейчас некуда идти.
— Энджи, прошу тебя, дай мне договорить.
Энджи пожала плечами и демонстративно уставилась на дорогу.
— Сейчас я нужна маме, а отец… мама говорит, он меня не прогонит.
— Подумать только, какое великодушие!
Неподдельное возмущение Энджи вызвало у Кейт слабую улыбку.
— С его стороны — пожалуй, да.
Энджи фыркнула. В другое время Кейт рассмеялась бы, но в последние дни она отвыкла даже улыбаться.
С большой неохотой возвращалась она в Фор-Корнерс, но другого выхода не было. Роберта настаивала, чтобы она съездила домой лишь на пару дней, проведала Мейвис, а потом вернулась бы к ним в Нью-Браунфелс и там закончила школу. Но самолюбие не позволило Кейт согласиться на это. Она и так слишком долго злоупотребляла их добротой и до крайности осложнила им жизнь. Надо было с этим кончать. Всему есть предел.
Кроме всего прочего, жизнь под одной крышей сказалась на их отношениях с Энджи. После рождения ребенка напряжение не исчезло: скорее, наоборот. Иногда Кейт казалось, что Энджи избегает оставаться с ней вдвоем.
Но самое главное, что заставляло ее вернуться в Фор-Корнерс, — это Томас. Она решила выяснить раз и навсегда, какое место он отводит ей в своей жизни; она должна была поговорить с преподобным Дженнингсом, чтобы убедиться, что он довел дело до конца, как обещал.
При первой же встрече с Томасом она намеревалась поставить вопрос ребром. Когда будут выяснены все недоразумения, жизнь вернется в прежнее русло — в этом она не сомневалась.
— Эй, ты меня слышишь? — позвала Энджи, когда у дороги мелькнул указатель «ФОР-КОРНЕРС».