Убить эльфа
— Схожу, — пообещала Кира. — А как же моя Нора? Она ведь не знает, что нас спасли.
— Извини. Не могу помочь. Где я буду ее искать? Нас мало. И к ведьмам, в их колледж, мне соваться — ну никак.
— Понимаю. Ладно, она умная, догадается, — понадеялась Кира. — Я ей приснюсь и все объясню. И зачем ты погром будешь имти… имимтировать, а? Опять скажут, что эльфы злодеи, что все беды от вас.
— Все равно скажут. А так получится, нас и не было. Вы погибли. Не будет разбирательства, не возникнет подозрений. Сильных. К тому же внушение мне всегда хорошо удавалось… Опять же подобия тел, мертвые, способен создать любой толковый маг. Особенно имея в своем распоряжении хотя бы малого мальта. Или жбрыха. Не карманного, само собой, а уже взрослого и опытного.
Кира не стала просить пояснения. Какой смысл? Она скоро заберется в брюхо живого ската Эгли. Замечательного, вон как он гонит волну по хвосту — здоровается. И полетит в другой мир, так похожий на сказки бабушки Лоры, а может, и лучше, чем эти самые сказки, потому что все станет по-настоящему, наяву… О чем еще можно мечтать? Там живут волшебные добрые мальты и жбрыхи. Там гномы ругаются непонятно и незлобиво, а эльфы не обижают маленьких девочек. И даже наверняка маму вылечат. Кира требовательно дернула за пояс отказавшегося назвать имя нового знакомого — она уже не сомневалась, что имеет дело с настоящим эльфом. Тот послушно сел рядом. Погладил по голове, улыбнулся, пообещал быть осторожным. Получил последнюю печенинку, удачно найденную в кармане платья.
Мимо уже шли по гибким пластинам люди, недоверчиво и смущенно озираясь. Библиотекарь волоком тащил свои книги. Бабушка Лора гордо несла горшки с фиалками. Кира взбежала последней, нехотя отпустив хвост мальта.
Эльф остался на поляне и помахал рукой на прощанье. Усердно — как сама Кира махала сестре. Смотрелось это замечательно. Точно так должен был бы закончиться настоящий хороший фильм о Тиэле. Он спасает целый город и остается на залитой лунным светом поляне, чтобы еще кому-то помогать, он ведь очень добрый, а в Альянсе многим нужна помощь…
Пластины с легким шелестом сошлись, образуя ровный гладкий пол. Из недр огромного мальта вынырнула женщина-гном, стройная и симпатичная, ростом чуть выше самой Киры. Улыбнулась всем и, выговаривая слова с легким акцентом, сообщила:
— Доброй ночи! Я ваша мальтпроводница, Дора Пффтур. Приветствую вас в корпусе нашего друга, мальта Эгли. Сейчас ребра жесткости будут приведены в предполетное положение. Подушки и сиденья я выдам вам сама. Прошу рассаживаться так, как будет рекомендовано. На взлете имеет большое значение развесовка. Когда мы наберем высоту, я подам завтрак. Итак, начнем.
Люди ошарашенно смотрели на энергичную маленькую женщину, безропотно выполняя ее вежливые распоряжения. По животу мальта пробегали волны, мягкие и не выглядящие опасно. Гнома суетилась, устраивала пассажиров, снабжала их подушками и пледами. Крепила в нишах книги, расставляла в самом надежном месте горшки с цветами. Обсуждала с каждым меню завтрака. А время шло. Кира начала уже волноваться — когда же взлет?
Но тут по спине-потолку пробежали тонкие нити голубоватого сияния, разрослись в узор приятного дневного света. Из переднего салона, который Дора именовала грудным отсеком, важно выбрался, ласково поглаживая складки-перегородки, Мрыж.
— Ну значится, как там у вас говорят? Экипаж, то есть я и Эгли, приветствует вас. Мы набрали высоту сорок девять тыщ двести футов. По-вашему, по-глуполюдскому, это пятнадцать километров.
— Дядя, прекрати свои колкости! — возмутилась Дора.
— Мой мальт, любимейший, везет всех. Кого хочу, того колю, — упрямо сообщил гном. Складки за его спиной согласно шевельнулись. — Ага. Значится, идем по графику. Скорость триста ваших километров в час без малого. Расчетное время в полете десять часов. По нужде посещаем…
— Дядя!
— Дык лучше сразу все толком, они ж не летали мальтами, — возмутился гном. — Посещаем левое крыло. Хвостовые складки для женщин, так заведено. Бегать по Эгли строго запрещается всем, — гном расплылся в широкой улыбке, — кроме детей. Скапливаться группами более пяти человек в одном крыле, заходя за красные ограничительные световые контуры и нарушая развесовку, не рекомендуется. Курить запрещено вообще, не то возьмусь за секиру.
— Дядя…
— Сто тридцать лет уже дядя, — беззлобно буркнул гном. — Эй, прищепка! Пошли смотреть на облака.
Кира мгновенно забыла про маму, про оставшегося в городе эльфа и вообще про все вокруг! Добежала, вцепилась в широкую руку гнома и пошла рядом с ним в грудной отсек. Эгли ее опознавал, бережно поднимал складки-перегородки, освобождая путь. За спиной уже шумели прочие, допущенные к бегу по брюху мальта. Они тоже хотели смотреть на облака. И торопливо избавлялись от родительской опеки.
— Чего можно бояться в мальте? Он живой, в отличие от бездушных самолетов, склепанных из металла, — охотно подтвердила Дора, успокаивая старших. — Разве рыбы тонут в море? Нет! Вот и мальты никогда не падают. Единственная угроза — лучи смерти, зенитные системы и иное оружие Альянса. Но едва ли Эгли позволит себя увидеть. Он опытный, взрослый мальт. Его тренировали и гномы, и эльфы. Сам Лоэльви ставил защиту, а технику маневра прорабатывал Жависэль!
Люди не знали столь важных имен, но Дора не обижалась. Еще разберутся. Для них сейчас все впервые.
Кира тем временем миновала обширный грудной отсек и попала в головной, относительно небольшой, размером с домик бабушки Лоры. Здесь были удобные выросты, похожие на кресла. Тело мальта, изгибающееся в виде купола, оказалось прозрачным. На большом наросте, заменяющем стол, размещалась красиво светящаяся сфера. Гном гордо ткнул в нее коротким пальцем:
— Навигация. Наша с Эгли карта, общая.
— А он говорить умеет?
— Голосок у него низковат, — вздохнул гном. — И язык не наш, трудно понимать. Он-то нас слышит и разбирает речь достаточно подробно. Хоть и не по-нашенски соображает. Интересов у мальта немного. Дружба нас связывает с первого дня жизни. Еще он любит день, потому как солнышко светит и тем он кормится. Кроме света — зерном, травой. Кстати, торф обожает. Сверх того заряжается от гроз. Иной раз, баловник, до того заиграется, хоть плачь! — без злости пожаловался Мрыж, гладя шкуру у нароста. — Летает и хвостом ловит молнии. Год назад сорвал рейс, неустойку мы платили. Два рейса не в зачет, значится…
— Ух ты… серый дым внизу — облака? Так далеко…
— Пройдем границу — спустимся. На луну смотри, прищепка. Она сегодня хороша. — Гном повернулся к салону: — Не стойте в коридоре! Проходите и рассаживайтесь. Десять человек за раз, коли любопытство разбирает. Мальт — он удивительный. Семьдесят лет их выращиваем. Этому вот через три недели исполнится аккурат шестьдесят девять, праздновать будем шумно и дружно. Помню его с зародышка, а все не нарадуюсь!
Первыми смотреть на облака, само собой, пришли дети. Потом они разнесли весть по всему салону, то есть корпусу. И один за другим потянулись взрослые. Бабушка Лора пришла раньше остальных, долго охала и хваталась за наросты, жалуясь, что высота шибко велика. Потом осмелела, взялась рассказывать сказку про луну и старого гнома, мечтавшего отколоть кусочек и выплавить из него амулет от бессонницы.
А мальт летел, мягко шевеля своими гигантскими крыльями. Он скользил на северо-восток, радуясь скорому рассвету. Кира увидела лишь самое начало явления солнца, поскольку всех детей строго выгнала в грудной салон маленькая, но непреклонная Дора. Гнома полагала: завтракать следует не абы когда, а в установленное время.
Кормила она восхитительно вкусно. Печенюшки из Юльска забылись на фоне новых странных блюд. Творог, ничуть не похожий на продаваемый в магазинах. Копченая колбаса домашнего производства, блинчики с вареньем. Кира с изумлением обнаружила, что мама уже пристроилась помогать с готовкой и выглядит очень довольной, улыбается спокойно и тепло. Только иногда по лицу пробегает тень тревоги, когда мама думает о Норе…