Убить эльфа
Потом пожарные долго остужали грунт, давая инженерам возможность пробраться к самим емкостям. Полиция расширяла зону оцепления и окончательно определяла, кого надо выселять из задымленных районов, куда и каким маршрутом вывозить. На опустевшие, обезлюдевшие улицы вышли патрули для круглосуточного наблюдения и пресечения любых попыток мародерства. Наконец пожар иссяк, и емкости остыли настолько, что эксперты смогли оценить ущерб и определить главное для города: сколько осталось топлива.
А Нора все спала. На третий день практики она очнулась незадолго до заката. Бодрая, голодная и очень довольная собой. Обнаружила сидящую рядом верную Маршу, от которой и узнала все новости. В том числе о своем повышении до полковника и капитанских нашивках госпожи Марши Тивис.
Все это было три месяца назад. Ненавистный июль закончился, нелюбимый август остался позади, хотя по погоде не скажешь — жара застоялась. Еще немного, неделя — и она выйдет на работу уже не практиканткой, а полноценной городской ведьмой. Не так уж плохо. Уникальная должность, единственная в своем роде. И никаких общих дел с господами дагами!
— Нора, а давай я сама оплачу горничную? — жалобно попросила Марша. — Ты же у меня глупая ведьма. Подала бы документы в корпус «Тихая ночь», сидела бы целыми днями, плевала в потолок, имела полное довольствие и ставку в семь тысяч руни.
— Ха, и свежие персики к столу от генерала Шакира, — усмехнулась Нора. — Нет уж. Пусть сам их жрет, зайчик клыкастый. Глядишь, подавится. Если хочешь — нанимай сама. Не стану спорить.
— Молодец. А про Шакира… увы, не подавится, — вздохнула Марша. — Он осторожный и опытный тип. Да ну его, а? Давай о хорошем! Нора, я теперь богатая. Меня невозможно балуют. И ценят… Ты не представляешь, как хорошо жить в семье. Я-то уже точно забыла, что это такое. Зато я еще помню довольно много рецептов вкусных блюд.
— В гости зовешь?
— Вот перееду окончательно — и позову, — мечтательно улыбнулась Марша. Опомнилась, села прямо и добавила рабочим тоном: — Что у нас на сегодня?
— Бумажки, — презрительно фыркнула Нора, толкая кипу по столу к адъютанту. — Прошения о пересмотре решений ведьм по вздорным доносам. Сами доносы. Просьбы найти сбежавших щенков. Очередное требование немедленно уничтожить подлеца эльфа, воющего по ночам на свалке. Приглашения на торжественный ужин. Объяснения в любви.
— А чего ты хотела? — дрогнула уголками губ Марша, ловко сортируя бумаги. — Ты самая знаменитая ведьма в столице. И единственная, ради возможности поздороваться с которой перебегают улицу. При встрече с прочими, наоборот, отворачиваются или вовсе улепетывают. За исключением, само собой, Эрики. Но ее-то непосвященные не числят настоящей ведьмой. Иди, я одна разберу завал. И не опаздывай к ужину. Я все помню, сегодня у твоей Киры день рождения.
Нора кивнула, сняла со спинки стула серо-голубой костюм. Поправила перед зеркалом платок. Настоящий, шелковый, забарьерный. Предмет зависти всех светских дам столицы. Он обнаружился недавно в одном из писем, ежедневно вываливаемых кипой на стол городской ведьмы. Это был обычный серый дешевый конверт без обратного адреса, брошенный отправителем в ящик, как подсказывал дар ведьмы, в центре столицы. Марша вскрыла его без особого интереса: если нет адреса — наверняка донос. Их адъютант отправляла в урну без прочтения. Но это оказался не донос.
Шарф исследовали всем убойным отделом, где до сих пор помещался кабинет городской ведьмы. Потом позвали оценить подарок соседей — отдел по борьбе с контрабандой. Начальник которого, пожилой мудрый полковник, и вынес итоговое заключение истинного эксперта.
— Норка, это вещь! Такие к нам не поставляют, даже штучно под заказ. Насколько я разбираюсь в товарах и обычаях того края, мы имеем дело с работой настоящего мастера. Платок парный, то есть у тебя — половинка. Где вторая, спрашивают твои наивные глазищи? А что, я его отсылал? Вот и не хлопай ресницами, попусту думая о глупостях! Итак, платок парный. Шелк высшего качества из страны Дэйгэ, есть там такая. Узор, насколько я понимаю, эльфийский. Надоест носить — отдай мне. Я его недорого солью министерским дурам. Тебе домик с садиком в тихой провинции, мне, за посредничество, почти что новую машину.
— Так дорого? — охнула Нора.
— Минимальная, совсем грабительская цена — сорок тысяч руни, — кивнул эксперт. — Девочки, умоляю: вскрывайте конверты бережно! Глядишь, еще пришлют.
— Но кто? — тупо спросила Нора, гладя невесомый шелк. — Всю жизнь писала в анкетах: нет у меня родни за Барьером!
— Значит, есть поклонники, — ехидно предположил полковник. — Или враги, но искренние, благородные и состоятельные. В общем, носи и радуйся, ведьма!
Нора пожала плечами, демонстративно повязала шарфик — и стала носить. Она не показала ни полковнику, ни его коллегам записку размером со стандартный вкладыш в подарочные букеты. Содержание короткого текста было слишком странным, если не сказать — невозможным.
«Кира просила сделать ей и тебе парные узоры ко дню ее рождения. Отсылаю заранее, чтобы быть уверенным в успешном получении. Носи обязательно. Ей будет приятно. Жаль, мы не можем пригласить тебя на нашу с Кирой помолвку».
Почерк неизвестного отправителя выглядел неправдоподобно безупречным. Мелкие буквы изящного шрифта были исполнены незнакомыми чернилами, в два цвета — синий и серебряный, с включением тонких элементов, повторяющих узор платка. Можно смело утверждать: записка была таким же произведением искусства, как и платок. Работа мастера. Нора и Марша прочли текст раз сто. И продолжали изучать записку вечерами, гадая, чья это шутка. И шутка ли? Потому что если все серьезно, то выводы следуют немыслимые, невозможные, обрушивающие само представление о мироустройстве: Кира жива, она вполне счастливо взрослеет где-то за Барьером и даже собирается праздновать помолвку, хотя ей вроде рановато. А ее жених — чуть ли не эльф… Или, что более вероятно, человек, сполна овладевший характерной для длинноухих техникой изготовления узорных платков. Следовательно, люди за Барьером еще не вымерли. Что уверенно подтверждается и растущим потоком контрабанды оттуда.
Нора еще раз погладила шелк, улыбнулась и вышла из кабинета. Благодаря материальности платка она может сегодня радоваться, а не плакать. Потому что если есть хоть малый шанс на то, что в записке — правда, она будет верить. В живую взрослую Киру, приходящую во снах и говорящую совершенно немыслимое о жбрыхах, грызлах и мальтах. Да, она по-прежнему фантазирует. Пусть! Главное — жива. И там, за Барьером, ее никто не обижает. Иначе откуда бы возникнуть столь дорогому подарку?
Миновав коридор, Нора взялась за ручку двери, выводящей на лестницу.
— Нора! — за спиной в кабинете на немыслимо высокой ноте взвизгнула Марша.
Когда капитан так кричит, это верный признак чего-то необычного, но очень хорошего. Двери кабинетов стали одна за другой распахиваться, коротко стриженные головы лихих сотрудников убойного отдела щедро, в несколько ярусов, оформили их проемы.
Марша демонстративно подняла над головой, перевернула, резко встряхнула серый конверт, наверняка опять без обратного адреса, — и оттуда выпорхнул, стал медленно дрейфовать по коридору невесомый платок. На сей раз большой, солнечно-желтый с зеленым узором. Последней открылась дверь кабинета полковника, начальника отдела. Оттуда хищно вынырнули он сам и «главный контрабандист». Поймали невесомый платок и стали его рассматривать, несолидно охая и цокая языками.
— Станешь продавать, — подмигнул эксперт, — яхту — тебе, катерок — мне. Договорились, состоятельная ведьма?
— Вот еще, продавать! — Нора не помнила, как добежала от выхода и отобрала платок. — Носить буду.
— Может, еще пришлют? — понадеялся кто-то из парней.
— Вряд ли, — усмехнулся начальник отдела. — Согласно анкетным данным, сегодня день рождения сестры нашей ведьмы. Вот они и стараются, привидения. Нора, будь поосторожнее. Мало ли что. Слишком все выглядит… продуманно. Или возьми охрану. Хотя бы на две недели, пока ты у нас.