В летописях не значится (СИ)

 Но затем Рамон снизошел до меня: 
 - Так вы теперь адепт? 
 - Верно, господин Брор. Я поступила на факультет целительства и зельеварения. Буду теперь варить зелья, - довольно заявила я. 
 - А почему вы не захотели стать филигранником? 
 У меня не было ответа на этот вопрос. Нужно учиться быть сообразительней и на ходу выдумать причины и оправдания, но мне никогда прежде не приходилось изворачиваться. Молчание затягивалось, и Рамон уже начал на меня странно поглядывать. 
 - Я не знаю, кто это такие, - буркнула я правду. 
 Очередной удивленный взгляд. Но пусть лучше им меня одаривает сын Гидеона, чем кто-то ещё. 
 - Филигранники тесно работают с артефактниками, - пояснил Рамон. - Они так же лишены магии, но светлая или темная сила позволяет им управляться с магическими материалами, придавая им какую-либо форму. Вот ваша каффа, например, сделана филигранником, но позже зачарована артефактником от ментального воздействия. Артефактники тоже порой работают с металлами, чаще всего драгоценными, но у филигранников более широкий спектр используемых материалов: ткань, нити, бисер, лоза, смола, перья птиц и так далее. При изготовлении амулетов и артефактов без вливания магии не обойтись, но для оберега достаточно лишь искусно выполненного плетения из определенным образом скомпонованных элементов, которое само по себе является защитой без произнесения каких-либо заклинаний. 
 - Вот оно что. Тогда я правильно сделала, что выбрала зельеварение. Оно мне будет полезней. 
 Ещё один удивленный взгляд. Но никаких уточняющих вопросов не последовало. Всё-таки хорошо Гидеон воспитал сына. 
 Постепенно мы начали приближаться центру города, а улицы стали заполняться народом. Я увидела пару девушек с примесью эльфийской крови, как мне казалось, но вопрос по этому поводу задать не решилась. Наверное, даже чужестранка должна уметь определять расу (или вид?) местных. 
 Возле деревянного здания с говорящей вывеской, изображающей свиной окорок, грузчик складывал деревянные ящики с мясом. Я еле сдержала испуганный вскрик, когда он выпрямился. Ростом под два с половиной метра, плечистый, с серо-коричневой кожей и крупным носом, тролль кивнул Рамону, а затем вернулся к прерванному занятию. Впрочем, он был не единственным, кто знал господина Брора. Многие лавочники так же ему кивали, скользили взглядами по мне, но не снисходили до приветствия, принимая за служанку. 
 Наконец мы добрались до цели нашего путешествия. Ею оказалась лавка, расположившаяся на первом этаже трехэтажного каменного дома. Сквозь витрину на меня смотрели деревянные манекены в женских платьях, не слишком богато украшенных золотом или серебром. Наверное, эта швейная мастерская предназначалась для людей среднего достатка. 
 Рамона узнали сразу, как только он вошел, принялись говорить что-то про сорвавшиеся поставки и оправдываться из-за неготовности месячного отчета, но он отмахнулся и приказал подобрать мне пару готовых платьев. Тут же я оказалась в руках очередной полной полугномихи, которая сперва окинула меня пристальным взглядом, а затем ушла за притаившуюся за дальней ширмой дверь. 
 Рамон уселся на стул и всё же принялся выяснять подробности срыва поставок, не обращая на меня абсолютно никакого внимания. Я же застыла посреди мастерской под любопытствующими взглядами. За одним из широких деревянных столов склонилась пара девушек. Одна, высокая и тонкая, с длинными медными волосами, ловко расчерчивала широкую полосу бледно-розовой ткани в желтые золотистые цветочки мыльным обрезом, периодически кося на меня и Рамона глазами. На неё то и дело шикала другая, тоже высокая, но довольно крупная девушка. Эта недовольно поджимала губы, смотрела презрительно и свысока, но не отвлекалась от пришивания кружева к вороту белой ночной рубашки. Это заставило меня вспомнить о списке. 
 - Господин Брор, - позвала я Рамона, - можно мне приобрести в этой лавке ещё кое-что из списка? 
 Он на миг задумался, припоминая, а потом кивнул. Когда же из-за ширмы появилась продавщица с ворохом платьев, сказал её принести ночные рубашки, чулки, носки, сумки и что-нибудь для волос. 
 Принесенных платьев оказалось немного, как выяснилось, из-за соотношения размера и длины. Размер мне подходил эльфийский, так как даже маленькие гномки были шире в плечах и грудной клетке, но вот по длине эльфийские были слишком длинными, а подрезать некогда. В итоге лишь четыре платья смотрелись на мне более-менее прилично, но два я отмела, так как они выглядели слишком нарядно и богато. Заработала ещё несколько удивленных взглядов от мастериц и Рамона, но последний это решение не прокомментировал, а девушки сразу же опустили глаза и притворились, что не смотрели. 
 Оставшиеся два платья меня полностью устроили. 
 Первое было тёмно-вишневым, но не ярким, а приглушенного оттенка. Длинные рукава с белыми кружевами по концам, полное отсутствие выреза и кружевной воротник, приталенный силуэт и юбка умеренной пышности. Пуговички оказались сзади, но были крупными. Я попробовала застегнуть их сама за ширмой, и хотя провозилась минут пять, это мне в итоге удалось. Видимо, платье изначально было рассчитано на девушку, у которой нет служанок. Его силуэт напоминал одежду гувернанток нашего мира, а они вроде бы тоже частенько обходились без помощников. 
 Второе платье было сшито из двух разных материй. Вырез, пожалуй, был немного глубок, но кружево цвета топленого молока по его краю делало его не таким откровенным, придавая некую невинность. Верх платья был бежевым, а юбка - в коричнево-бежевую сложную клетку. Пуговички в этот раз были спереди, на талии находился тонкий коричневый пояс. Это платье мне очень понравилось. Простое, неброское, но в нём не было и следа от той строгости воспитанницы пансиона или учительницы, на которую я походила в бордовом платье. В нём я и осталось. 
 Пару ночных рубашек выбрать оказалось в разы легче. Одна бежевая, другая белая, обе с кружевами и повыше колен. Судя по ассортименту, это не являлось признаком целомудренности, но в длинных я никогда не спала, так что пусть хоть во сне мне будет комфортно. 
 С чулками и носками тоже оказалось просто. А вот сумку выбирать не пришлось. Лишь одна оказалась достаточно крупной и к тому же тёмно-зеленой. Что-то мне подсказывало, что нужно придерживаться именно этого цвета. 
 Для волос я подобрала пару зеленых лент, одну бордовую и бежевую и набор шпилек. Наверное, местные девушки носят ещё какие-нибудь красивые заколки, но эта лавка была не ювелирной, да я бы и не решилась попросить у Рамона что-то подобное. Хватало и дорогущего амулета на ухе. 
 После швейной мастерской мы отправились в уже виденную мною лавку с двумя кольцами, похожими на обручальные. Она была не ювелирной, хотя упомянутые кольца и присутствовали в парном виде и большом количестве. Кажется, здесь продавали артефакты. Но вопросы я опять оставила при себе, потому что по идее должна была догадаться, где мы оказались. 
 Рамон не стеснял меня в выборе часов, когда продавец указал на нужный прилавок. Те оказались похожи на наши, только крепился кругляш циферблата не на ремешке, а на нескольких цепочках, создавая впечатление, что это в первую очередь браслет, а лишь потом имеющая практическое назначение вещица. Мужские часы в корне отличались от женских: они были крупнее, крепились на одной толстой цепи и прятались исключительно в кармане пиджака. Я выбрала самые простые, бронзовые. Делений на кругляше оказалось двадцать, причем фон распределялся неравномерно: часть циферблата была более светлой, а другая тёмной. Стрелка, указывающая сейчас на цифру 11, была на светлой части. 
 Рамон, видя мой удивленный взгляд и помня, как разъяснял с утра особенности приветствий, пояснил, что светлая часть циферблата относится к светлому дню, тёмная - к тёмному, а в пасмурные дни он весь становится тёмным. Стрелок было две, что при наличии двадцати мелких делений было не очень удобно. Но лучше так, чем ничего. Одна стрелка указывала настоящее время и подчинялась лишь магии, вторая же предназначалась для будильника и подчинялась руками хозяина. Нужно было лишь передвинуть стрелку на нужное деление, а затем легонько вдавить в её основание. Тихий щелчок сообщал о том, что время установлено.