Мой строптивый малыш
Эмми тоже побрела к себе: ей хотелось не столько есть, сколько укрыться от зноя и палящего солнца.
Эмили.
Она с изумлением обернулась, а потом быстро огляделась по сторонам. Поблизости не было никого, кто мог бы услышать их. Впрочем, легче от этого не стало: рядом с Энтони Реем она чувствовала себя в безопасности лишь в плотной толпе.
Что? — заносчиво произнесла молодая женщина.
Но вызывающий тон явно не произвел на Рея впечатления. Он остановился в трех шагах от Эмили и смотрел на нее ничего не выражающим взглядом.
Я еду обедать. Не хочешь присоединиться?
Эмми сжала пальцы на ручке дверцы трейлера.
Нет. — И помолчав мгновение, добавила — Спасибо.
Истинно аристократические манеры. — Он скривил губы. — Все боишься, как бы кто не подумал, что ты завела с боссом интрижку?
Эмили напряглась, а ее глаза потемнели от гнева.
Это оскорбляет твое драгоценное самолюбие? Все еще не можешь простить мне, что я предпочла независимость твоему… покровительству?
Рей засунул руки в карманы облегающих черных джинсов и продолжал смотреть на нее спокойно, если не сказать равнодушно.
Мое самолюбие… Да, наверное. Но речь тогда шла вовсе не о покровительстве. — Он обвел актрису задумчивым взглядом с головы до ног, не пропустив ни единого дюйма. — Я сделал тебе предложение.
Она тряхнула короткими черными кудрями и улыбнулась. Однако улыбочка получилась горькой.
А мне следовало прыгать от радости, раз ты решил поступить со мной как с женщиной порядочной? Ну уж нет, лучше бесчестие.
Правда? — Он усмехнулся. — Впрочем, как говорится, в каждой женщине есть что-то от шлюхи.
Эмили шагнула к Рею. Лицо у нее побледнело, глаза метали молнии. Ярость и горечь сплелись в тугой ледяной комок в животе. Голова разболелась еще сильнее.
Но прежде чем она успела ответить, Рей поспешил сказать:
Прошу прощения. — На его тонком лице отразилось явное недовольство собой. Мимолетное, зато подлинное. — Признаю, замечание неуместное.
Но не то чтобы неожиданное. — Она деланно улыбнулась. — Обычно ты не стесняешься в выражениях, да, Тони?
Он вдруг посерьезнел.
Обычно — да, но не с тобой. Хотя… мы всегда были предельно честны друг с другом, ведь так, Эмили?
Предельно, — проговорила она безучастным тоном.
Тогда будь честной и сейчас. Почему ты не хочешь со мной пообедать?
Эмили мгновение колебалась.
Я не голодна.
В карих глазах Рея мелькнула тревога, и он добавил, обращаясь скорее к себе, чем к собеседнице:
Ты худая, как щепка.
Эмили вздрогнула, но быстро овладела собой и без труда солгала:
Я на диете. И потом, то, как я выгляжу, касается только меня, договорились? — сухо бросила Эмми и прежде, чем Рей успел вставить хоть слово, шагнула к себе в трейлер, хлопнув дверью у него перед носом.
Прислонившись к двери с той стороны, Эмили обвела взглядом свое уютное жилище на колесах. В какой ситуации женщина чувствует себя наиболее комфортно? Когда ей удается гордо хлопнуть дверью перед носом навязчивого ухажера.
Мур-р-р!
Эмили опустила глаза. У ее ног изящный сиамский кот играл с отчаянно пищащей мышкой, крепко прижав страдалицу лапой за хвост.
Нет, Вонг. На улицу ты не пойдешь. Там слишком жарко — ты сразу сваришься. И пожалуйста, оставь в покое Микки!
Кот смешно фыркнул, отпустил свою живую игрушку и, сощурив раскосые голубые глаза, принялся равнодушно наблюдать за тем, как мышка рванулась в укрытие — к туфлям хозяйки, стоявшим на полу перед диваном.
Женщина взяла Микки на руки и, рассеянно гладя любимца по крошечной головке, осторожно выглянула в окно. Энтони Рей удалялся от трейлера походкой, которая не оставляла сомнений: мистер финансист в ярости и ехать на обед не собирается.
Эмили отошла от окна, отнесла мышку в клетку, стоящую на низком журнальном столике, потом плюхнулась на диван и строго уставилась на кота:
Вонг, если ты еще раз выпустишь Микки, я куплю висячий замок, так и знай.
Вонг равнодушно таращился на нее. Эмили улыбнулась, хотя голова болела ужасно. Она стала растирать себе лоб, стараясь не думать об Энтони Рее…
Остаток дня тянулся мучительно медленно. У Эмили все валилось из рук. К четырем часам дня она, кажется, разобралась, в чем дело. Ее невыносимо раздражало присутствие Энтони Рея. Он пребывал в отвратительном настроении и срывал его на всех подряд— особенно на Эмми. Когда он в шестой раз устроил ей разнос за плохую игру, она едва его не прибила.
Наконец Эмили не выдержала — упала в кресло на веранде и попыталась немного прийти в себя. Голова разболелась невыносимо.
Джеймс Харрисон, хмурясь, приблизился к ней.
Ты себя хорошо чувствуешь? Что-то ты бледная.
Эмили пожала плечами.
Да так, голова болит. Слушай, а как нанимают убийцу? У меня, к сожалению, нет знакомых из этой среды.
На режиссерских курсах этому не учили, — Джеймс умолк на мгновение и добавил как бы между прочим — Ты пока посиди, а я схожу переговорю с ним. Сейчас вернусь.
Режиссер ушел, а Эмили откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. Когда они снимут эту картину, надо взять отпуск. Она много работала последние три года, нагружая себя с головой и соглашаясь лишь на короткие передышки между фильмами. Больше ей такой гонки не выдержать. Надо дать организму отдых, иначе…
Не можешь справиться с нашей примадонной, Джеймс?
Эмили рывком поднялась и уставилась в насмешливые глаза Энтони Рея. Ну, конечно! Наверняка Джеймс пытался уговорить его отложить съемку, и Рей решил, что она притворяется нездоровой.
Одного этого слова — примадонна — хватило, чтобы взбодрить Эмми. Глаза у актрисы загорелись, щеки раскраснелись.
Я готова, Джеймс. Давай снимать.
Мы все устали… — начал было режиссер.
Чем скорее мы закончим сцену, тем скорее поедем домой, — резко оборвала его Эмили. — Когда будешь готов, скажи.
Джеймс бросил на Рея яростный взгляд, потом с неохотой кивнул:
Давайте, ребята. По местам!
Даже не посмотрев на Рея, Эмили спустилась с веранды и направилась к тому месту, откуда должна была появиться перед камерой. С легкостью, наработанной долгой практикой, она выкинула из головы все посторонние мысли и, вживаясь в роль, стала повторять про себя слова.
Через пять минут включились камеры. Эмили выходила на свет из зарослей колючего кустарника. Одинокая женщина, брошенная возлюбленным, обессилевшая от страха и душевной боли. Она рискнула всем ради любви и доверилась человеку с холодным сердцем, непостоянному и вероломному. Человеку, который оставил ее умирать, истекая кровью.
Спотыкаясь и падая, она все-таки шла, не сводя глаз с домика, показавшегося впереди. Во взгляде — только отчаяние и безнадежность, граничащие с безумием. По грязным щекам текли слезы. Дыхание сбивалось.
Преодолев последнюю пару ярдов, героиня привалилась к стене веранды и хрипло выкрикнула имя возлюбленного, заранее зная, что он не ответит. Он не ответил. Рыдая от боли, она вцепилась в перила веранды и прокляла его. Издав яростный вопль, исполненный предельной муки, молодая женщина тяжело осела на землю и уставилась невидящим взором в даль.
Будь ты проклят… — выдохнула она. — Будь ты проклят…
Потом была долгая тишина. Немного погодя раздался крик Джеймса:
— Все! Снято!
Эмили тяжело сглотнула и с трудом поднялась на ноги. Перед глазами вдруг все поплыло. Откуда-то издалека донеслись аплодисменты — съемочная группа оценила ее игру. Но она не видела никого, ища взглядом Энтони Рея. Он стоял чуть в стороне, сложив руки на груди. Взгляды их встретились, и Эмили успела заметить, что он смотрел на нее с искренним уважением. Еще секунда, и она начала падать. Потом провалилась в беспамятство.