Игры в замужество

Да, она чуть не забыла. К Рождеству они с Нилом уже не будут любовниками, просто соседями.
Ничего не выйдет.
— Мы потом договоримся, — сказал Нил.
Тамми была озадачена, пока до нее не дошло, что он имел в виду не отношения, а то, как добраться до дома Оливии. Оливия, как ни пыталась прикрывать рот рукой, не смогла скрыть зевоты.
— Извините, я устала за эти дни.
И ей предстояла двадцатиминутная поездка.
Тамми отодвинула стул.
— Хорошо, Оливия, я официально выгоняю тебя. Тебе пора домой в кроватку.
— А посуда…
— Это не проблема, — отмахнулась Тамми.
— Насчет этого не беспокойся. Я помогу с посудой, — заверил Нил Оливию. — Это не займет много времени.
Оливия встала и покачнулась, она явно очень устала.
— Хорошо, может быть, мне действительно лучше пойти. И бедная Гортензия наверное умирает с голоду. — Она рассказала Нилу о Гортензии за обедом. — Была рада с вами познакомиться. Если мы не увидимся до того, то буду с нетерпением ждать вас на Рождество.
— Взаимно. Однако я уверен, что мы еще увидимся. — Нил взглянул на Тамми. — Почему бы мне не погулять с собакой, прежде чем я уйду?
Не дожидаясь ответа, он взял поводок и повел собаку. Тамми проводила Оливию до передней двери. Ее тревожило, как усталая сестра доберется на машине до дома.
— Будь осторожна в дороге. И спасибо за то, что завезла мне книги. Я рада, что ты осталась на ужин.
— А я рада, что познакомилась с Нилом. Он тебе очень подходит.
— Ты заблуждаешься.
— Возможно. Но я не глупа и не слепа. Между вами такой электрический накал, что меня пару раз чуть не замкнуло. А сейчас я буду хорошей сестрой и уйду. Чтобы вы свободно могли сорвать друг с друга одежду, как вам и хотелось все это время, пока я была здесь.
Это уже слишком. Боже, дай ей сил сдержаться!
Нил лежал, уставившись на потолок в спальне Тамми, совершенно обессиленный. Ему нравилось лежать так и ощущать на себе тело Тамми — голова на груди, а соски упираются в его бок. Он лениво провел рукой по ее голой спине сверху вниз и потом обратно. Кажется, ему никогда не надоест ощущение ее кожи. Опасно поддаваться чувствам, если это временная интрижка.
— Мне понравилась твоя сестра. — Он чмокнул ее в спутанные волосы.
— Оливия многим нравится. Но не думай, что ты обязан принять ее приглашение на Рождество.
— А почему бы мне не пойти? Бесплатная еда и хорошая компания.
— По-моему, тебя больше всего привлекает еда. Она рассмеялась и оперлась подбородком о сложенные руки. Лениво скользнула пальцем ноги по его икре. — Тебе у них понравится. Там замечательно. Дом стоит посреди двухсот акров земли, часть ее — это открытое поле, но большая часть — лес.
Мемфису и Джиджи там определенно понравится.
— Если там есть забор, тебе следует взять туда на следующей неделе Феа Гейм побегать. Ей полезно немного размяться.
— А не слишком ли это много для нее?
Он обвел пальцем вокруг ямочки на ее правой щеке. У Тамми такие ямочки на щеках!
— Подожди, увидишь, как она бегает. Именно для этого и предназначена ее порода.
Она потянулась и большим пальцем коснулась шрама на его верхней губе.
— Как это случилось?
— Тебя это волнует? — Он всегда стеснялся этого шрама.
— Только с той точки зрения, что он ужасно сексуален.
— Ты действительно так думаешь?
— Конечно. Неужели ни одна женщина тебе об этом не говорила?
— Нет.
— Значит, что-то не так с женщинами, с которыми ты раньше встречался. У тебя такой великолепный рот и этот загадочный шрам… Он добавляет в твой совершенный облик элемент загадочности.
Она думает, что он близок к совершенству? И загадочен? И она назвала его рот великолепным?
— Ты очень льстишь моему самолюбию. — Она слишком хороша для него.
— Так где ты получил этот шрам? — Она приподнялась, и он ощутил на груди манящее прикосновение ее сосков.
— Он не слишком очарователен. И не очень сексуален. — Нил поморщился. — Не хочу портить впечатление, которое у тебя сложилось обо мне.
Она игриво провела пальцем по его линии.
— Нет, теперь я определенно должна знать.
— В детстве я упал и расшиб губу об унитаз. Он посмеялся над этой неприятной правдой.
Тамми посмеялась с ним, но не над ним.
— Ты прав. В этом нет никакой романтичности.
Но все равно он очень сексуален. Сколько тебе было лет?
— За день до моего пятилетия. Мне было очень неприятно есть именинный торт с зашитой губой.
Фотографии со дня рождения тоже получились весьма забавными — я когда-нибудь покажу тебе. У меня пару дней была распухшая губа. Мама до сих пор смеется над этим.
Она затихла, ее рука неподвижно лежала на его груди.
— Ты близок с родителями?
Ее тон и ее странная неподвижность сказали Нилу, что за этим вопросом стояло нечто большее.
— Да. Они развелись, когда я учился на втором курсе в колледже. Моя сестра, Лидия, только что закончила среднюю школу. Она тяжело переживала развод. У моего старшего брата Барта и у меня была уже своя жизнь. Поначалу лишь было немного непривычно ездить домой на каникулы, но мы приспособились. Мама потом вышла замуж, отец женился, и сейчас они вполне счастливы.
— Они жили вместе ради вас, детей? — спросила она.
Он погладил ее волосы, наслаждаясь ощущением шелковистости под пальцами.
— Похоже на то. Но только я не помню, чтобы они не ладили между собой. Мама говорит, что они просто отдалились друг от друга.
— И ты все равно хочешь жениться?
Нил не принадлежал к тем, кто использует все шансы, но сейчас он просто стоял на краю обрыва.
И он прыгнул.
— Ты делаешь предложение? — Несмотря на поддразнивающий тон, у него замерло сердце.
А затем он услышал ее тихий вздох.
— Это не смешно, Нил! — зазвенел ее голос.
Он никогда раньше не слышал, чтобы она разговаривала таким резким тоном. А чего он ждал?
Что Тамми скажет, что он именно тот мужчина, которого она ждала всю жизнь?
— Нет, я не думаю, что это смешно. Мои родители были счастливы вместе в течение многих лет.
У них трое хороших детей. Они вполне счастливы и сейчас, несмотря на то, что не живут вместе. Конечно, я по-прежнему хочу жениться. Я хочу просыпаться по утрам и видеть рядом на подушке голову своей жены. Я хочу знать, что она ждет меня, когда буду приходить домой по вечерам. — Нил ясно представил себе ее лицо в обеих этих ситуациях.
— Ты такой романтик.
Он был абсолютно уверен, что на этот раз она не собиралась сделать ему комплимент. А сказала это скорее по поводу его родителей, а не из-за его желания жениться.
— А сколько лет тебе было, когда уехала твоя мать? — тихо спросил он.
— Девять. — Физически они были рядом, но он почувствовал, что она словно отдалилась, как будто отошла в другую часть комнаты.
— Должно быть, это нелегко, когда тебя подбрасывают от одного родителя к другому?
— Ничего такого не было. Она просто уехала.
Однажды мы пришли домой из школы, а она ушла. Упаковала одежду, оставила записку на кухонном столе, вот и все. — Ее голос прозвучал совершенно ровно.
Черт. Он не правильно понял. Он думал, что ее родители разошлись, и Тамми жила то с одним, то с другим. Он не думал, что мать совсем ее бросила.
— Ты никогда не получала от нее известий? Она не звонила, не присылала открыток, не поздравляла с днем рождения? — Нил вспомнил, как его мать записала его в спортивную секцию, как она приносила в школу кубки на его дни рождения и сидела рядом с его кроватью, когда он болел, и сердце его защемило от сочувствия Тамми.
— Я даже не знаю, жива ли она.
— Ты когда-нибудь пыталась разыскать ее?
— Зачем?
— Для успокоения.
— Я не испытываю потребности встречаться с ней. Я очень давно смирилась с тем, что она уехала. Что действительно волнует меня и чего я категорически не хочу, так это твоей жалости.
— Хорошо. Ты ее не получишь. Ты действительно считаешь, что я могу сделать тебя объектом своей жалости?