Невеста миллиардера

    Джереми протянул было ей руку, но на полпути передумал и поцеловал ее в щеку, к немалому изумлению Эйдена, который наблюдал за происходящим, вытаращив глаза.
    - Скажите пожалуйста! Да ты пользуешься успехом! Моему отцу мало кто нравится.
    - Он замечательный, - с упреком возразила Табита.
    - Он замечательный только для своего послушного сыночка. А вот, кстати, и он, легок на помине.
    - Завье! - воскликнула Марджори, нежно целуя сына в щеку. - Я уже не ждала тебя. Где ты задержался?
    - Работал.
    - Но сегодня же суббота! - возразила Марджори. - Хотя тебя это никогда не останавливало.
    Но, впрочем, ни слова о работе! Лично я сегодня намерена повеселиться от души. Ты уже знаком с Табитой? Это... э-э-э... - пауза казалась бесконечной, но наконец Марджори нашлась, подруга Эйдена.
    Эйден тут же приник к своему бокалу, избегая встречаться с Табитой взглядом. Твердый взгляд Завье, напротив, задержался на ней, словно беря на прицел.
    - Немного. Мы встретились в церкви. - Он протянул Табите руку, и она робко ее пожала, отметив про себя и его горячую ладонь, и крепкое рукопожатие.
    - А где же Люси? - поинтересовалась Марджори.
    - Эми, - поправил ее Завье. - Она приводит в порядок макияж.
    - Хорошая девушка, - тепло отозвалась Марджори, - она была бы красивой невестой.
    - Ты, как всегда, сама деликатность, - простонал Завье.
    - А что мне еще остается? У меня двое сыновей, которым за тридцать, - сказала Марджори, обращаясь к Табите, - и до сих пор ни намека на женитьбу, о внуках я вообще молчу. А Симоне, между прочим, едва исполнилось двадцать. Того я и смотрю, у Кармелы улыбка от уха до уха.
    - Это потому, что дочке Кармелы удалось подцепить богача, который вытащит их из долгов, а вовсе не из-за того счастья, которое улыбается Симоне.
    - Ах ты! - Марджори игриво погрозила Завье пальчиком. - Не иметь долгов, в сущности, и есть счастье. Отец бы порадовался!
    Табита с интересом слушала этот разговор.
    Ей нравилась беззлобная словесная перепалка матери с сыном.
    - Он и правда очень бы обрадовался, - повторила Марджори, в голосе которой послышалась настойчивость. - Это самое заветное его желание.
    - Какое это у твоего отца самое заветное желание? - Все обернулись на приблизившуюся Эми. Блистательная, безупречно одетая и благоухающая дорогими духами, она пробралась к Завье и взяла его под руку, на что тот почти никак не отреагировал. - Я упустила что-то важное, милый? - промурлыкала она своим низким грудным голосом - Ровным счетом ничего, - мрачно ответил Завье, бросая на мать предостерегающий взгляд. - По крайней мере ничего такого, что стоило бы твоего внимания. - Высвобождая локоть из ее цепких рук, Завье кивнул на фотографа, который крутился поодаль. - Полагаю, наша очередь позировать перед камерой.
    Эми, которая только что поправляла свой макияж, тут же вытащила из сумочки зеркальце и принялась подкрашивать губы.
    - Табита, пойдем, - позвал ее Эйден, делая знак рукой.
    Но Табита отрицательно покачала головой.
    - Иди без меня, я не член семьи.
    - При чем тут это? Пойдем!
    Но Табита осталась непреклонной. Ей показалось неуместным, чтобы эта ложь была запечатлена еще и на фотопленке.
    - Фотограф сказал "только члены семьи".
    Эйден, прошу тебя, не заставляй меня чувствовать себя неловко.
    - Ну, тогда ничего, если ты пять минут побудешь одна?
    - Эйден, иди, ради бога! Тебя все ждут.
    Потягивая шампанское, Табита наблюдала за тем, как все выстроились перед камерой. Вид Чемберсов воскрешал в памяти Табиты эпизоды из фильмов про мафию: их одежда была более темных тонов, чем у других, их мужчины были выше, а волосы у них были подстрижены чуть аккуратнее. Богатство и гены - роковое сочетание. Лишь Эйден не слишком вписывался в общую картину. Мягкие черты лица и выразительные жесты выделяли его из группы немногословных и угрюмых родственников. На фоне внушительной и однородной семьи Чемберс был также заметен и Завье: он возвышался над ними как скала, превосходя всех по росту. Его волосы были темнее, чем у остальных, и, судя по тому, с каким благоговением все к нему относились, он пользовался самым большим влиянием.
    - Вас тоже низвели до роли стороннего наблюдателя?
    Табита, вздрогнув, обернулась и лишь тогда заметила, что Эми среди фотографирующихся нет.
    - Рановато мне появляться в семейных альбомах. Время моего выхода на сцену еще не пришло, - отозвалась Табита, слегка ошарашенная тем, что до нее снизошла такая знаменитость.
    - А моя роль уже сыграна. Кажется, мне только что дали отставку.
    - Боже мой!
    - Проклятый Чемберс. - В голосе Эми послышались рыдания. Потрясенная Табита увидела, как по знаменитому лицу катятся слезы.
    Эми хотела было убежать, но мягкая трава, а также шестидюймовые каблуки мешали ей быстро и с достоинством "уйти со сцены", и у Табиты, наблюдающей, как Эми, спотыкаясь, бредет по полю, болезненно сжалось сердце.
    - Вот так всегда, - усмехнулся Завье, присоединившись к Табите. - Никогда не могут уйти быстро.
    - Господи, да что такое вы ей сказали? спросила Табита, хотя и понимала, что это ее не касается.
    - Ничего особенного. Я просто заметил, что нелепо сниматься на семейную фотографию, когда мы разойдемся раньше, чем проявят пленку.
    - Но ведь это ужасно! - воскликнула Табита, задыхаясь от возмущения. - Разве нельзя было расстаться по-хорошему?
    Завье пожал плечами.
    - Поверьте, я пытался. Но, увы, она то ли не хотела ничего слышать, то ли всего лишь не способна была понять, что мужчина мог просто-напросто охладеть к ней.
    Табита украдкой взглянула на него. Презрительно-надменная самоуверенность, очевидно, присуща Завье от природы. Должно быть, это неотъемлемое качество всех красивых людей.
    Изучающий взгляд Табиты Завье, по-видимому, ничуть не смущал. Сообразив, что пауза затянулась, и поймав себя на том, что она, позабыв о приличиях, стоит уставившись на него, Табита густо покраснела и мигом возвратилась к начатому разговору. Собственная неловкость страшно рассердила девушку, и слова, в которых сквозило презрение, вырвались у нее сами собой. Может быть, он и эффектный мужчина, но его красота - всего лишь оболочка. Хорошо бы не забывать об этом.
    - По-моему, вы обошлись с ней отвратительно.
    Завье поднял бровь.
    - Да вас, как я погляжу, легко вывести из равновесия. Значит, волосы не крашеные? - Взяв в руки прядку ее волос, Завье сделал вид, что внимательно ее рассматривает. Табита горела негодованием. Завье вдруг оказался очень близко, пожалуй даже чересчур, так что в темном омуте его глаз Табите удалось разглядеть крошечные сапфировые крапинки.
    - Разумеется, нет. - Слегка ударив Завье по руке, Табита высвободила волосы, которые тут же рассыпались по плечам. Прикосновение к его ладони поразило ее, как электрический разряд, и Табита ощутила, как ее заливает краска смущения - сначала тонкую шею, потом грудь и сливается с румянцем, пылающим на ее щеках. - Вы считаете, что ваше богатство и красота дают вам право поступать с женщинами как... - Увидев, что Завье смеется - смеется над ней! - Табита смешалась и замолкла.
    - Значит, я красивый, да?
    Табита фыркнула и тут же пожалела об этом.
    Такой неблагородный звук вряд ли приличествовал женщине в столь великолепном одеянии, как ее.
    - Вы и сами это знаете не хуже меня, но полагаете, что вправе оскорблять других.
    - Вы знакомы со мной... - прищурившись, Завье взглянул на увесистые золотые часы на запястье, - всего час и уже успели сделать на мой счет довольно поспешные и, судя по яду в ваших словах, неутешительные выводы. Могу я поинтересоваться, почему?
    Табита задумалась. Действительно, а с чего это она так ополчилась на Завье?