Без координат (ЛП)

Помню, как, взрослея, наблюдал за ней, высматривал перемены в ее взглядах на меня или в обращенных ко мне словах. Высматривал хоть какие-нибудь признаки, способные дать мне знать, что Анна может питать ко мне те же чувства, что и я к ней. Мы жили в постоянном страхе, что произойдет нечто ужасное, но ничто не в силах заслонить то счастье, которое захлестнуло с головой, когда я убедился, что Анна меня хочет. Когда она сказала, что это не на один раз. И как с каждым днем с того момента мне жилось легче, потому что она была моей.
Но до чего же все это казалось несправедливым. Я любил Анну, а она меня, но наше время вместе, каким бы идеальным оно ни было, утекало капля за каплей, потому что тогда на острове мы начали медленно умирать. Я помню Анну в ее желтом бикини, такую худущую, что под кожей проглядывали все ребра. Помню запах ее горелых волос, когда я сжег сантиметров двадцать от хвоста-переростка. Помню ее взгляд на Рождество, когда понял, что она сдает, что она сдается. Захлестнувшие меня тогда страх и паника были даже хуже, чем ужас, испытанный при падении самолета, – потому что на сей раз никакой возможности спастись не было.
Нет ничего страшнее, чем осознать, что ты обречен наблюдать, как умирает любимая женщина.
И внезапно на меня накатывает плохое предчувствие насчет того, что Оуэн собирается нам поведать. 
  
Глава 11 - Оуэн 
 
– Оуэн. – Кэлия трясла меня за плечо, пытаясь разбудить. – Просыпайся.
Я не открывал глаза. Если открою – признаю свое поражение.
– Пойдем поплаваем, – предложила она.
Мне нравилось рано вставать, как и Кэлии. Но  обнаружилось, что наши представления о «рано» разнятся примерно на час. Она повадилась приходить в дом на рассвете и безжалостно меня будить. А вот Джеймс редко подавал признаки жизни до полудня. Хотя мне и нравилось проводить время наедине с Кэлией, меня мучил ощутимый недосып. Слава богу, я спал по пояс в спальном мешке, иначе она бы заметила, в каком состоянии я теперь просыпался по утрам – с твердой как камень эрекцией.
Мучительница принялась меня щекотать. Обычно щекотка мне неприятна, но так как меня касалась именно Кэлия и я мог воображать, как этими же руками она делает кое-что еще, я не особо возражал. Открыв глаза, я перехватил шуструю ладошку и крепко ее сжал.
– Если я встану, перестанешь щекотаться?
Она лучезарно улыбнулась и кивнула.
– Вот теперь ты пришел в себя.
– А кофе уже готов?
Накануне я научил Кэлию пользоваться походной плиткой. Оставалось надеяться, что она хотя бы поставила воду кипятиться.
– Не исключено, – протянула она и, в последний раз скользнув пальцами по моим ребрам, вышла из дома. Я сел, потер глаза и последовал за ней.
* * *
Джеймс по-прежнему проводил большую часть дня в воде, и мы с Кэлией подолгу оставались вдвоем. Парень хотел увидеть китовую акулу. 
– Не перестану, пока ее не увижу, – не сдавался он.
– Надеюсь, что тебе повезет. Не могу даже описать, насколько здорово было плыть рядом с этой громадиной.
Мы с Кэлией частенько наблюдали за тем, как трубка его маски качалась на поверхности воды.
– Он ни за что не остановится, пока не добьется своего, – сказала Кэлия. – Очень упорный.
Однажды, через несколько недель после прибытия моих гостей на остров, мы сидели в тени. Я читал старый номер «Ньюсуик», а Кэлия перебирала струны гитары. После обеда мы очень долго плавали, так как ни один из нас не желал угомониться первым. Теперь меня клонило в сон, и я всерьез подумывал прилечь вздремнуть часок-другой. Даже Кэлия казалась немного утомленной.
– Что это за песня? – спросил я. Она постоянно наигрывала одни и те же аккорды, но я не узнавал мелодию.
– «Собери воедино мое сердце», Тони Брэкстон.
– Да, точно. Спой мне ее.
– Нет.
– Почему?
– Я стесняюсь.
– Чепуха, – фыркнул я. – Ты вовсе не стеснительная. Давай, спой.
– Не смотри на меня, – предупредила Кэлия.
– Ладно.
Я положил журнал и вытянулся на спине, закрыв глаза.  Она продолжила бренчать, и когда я уже решил, что она передумала, Кэлия запела. Не знаю, с чего ей было стесняться, потому что пела она здорово. Конечно, я не эксперт, но голос звучал идеально, и она попадала во все ноты.
Прежде я не особо прислушивался к этим словам, но сейчас, внимая Кэлии, задумался, почему она выбрала песню о боли и разбитом сердце. Когда она смолкла, я открыл глаза и сел.
– Какой-то парень разбил тебе сердце? – напрямик спросил я. – Поэтому ты постоянно наигрываешь этот мотив?
– Нет, – тихо ответила она. – Просто мелодия кажется мне красивой.
Потянувшись, я взял у нее гитару и осторожно положил на землю. Кэлия ничего не сказала, но посмотрела мне в глаза, словно любопытствуя, что я сделаю дальше. Я хотел спросить, почему она сюда приехала. Хотел узнать, ждет ли ее кто-то дома. Хотел признаться, что она кажется мне красивой.
И если бы Джеймс не выбрал именно этот момент, чтобы подбежать к нам, смеясь и по-собачьи разбрызгивая с себя капли воды, я бы так и сделал.
* * *
– Надвигается шторм, – сообщил Джеймс. Когда я подошел, он сидел перед плиткой, разогревая банку тушенки. 
– Правда? Как ты определил?
– Твой телефон звонил, когда я переодевался в доме. Пилот сказал, что барометр упал и может разразиться серьезная гроза.
С тех пор как я закончил строительство, на остров обрушивалось несколько гроз, но капитан Форрестер еще ни разу не звонил, чтобы меня предупредить. Я поднял глаза к небу. Ни облачка. Но это ничего не значило. Посмотрел на Джеймса:
– Лучше бы нам перетаскать пожитки в дом.
– Без проблем, приятель. Давай задраим люки.
Когда Джеймс закончил с едой, мы втроем совершили несколько ходок с пляжа к хижине. Небо постепенно затягивалось тучами, пока мы переносили плитку, воду и припасы. Я собрал палатку и отцепил от дерева летний душ.
В последний раз Кэлия тащилась позади. Я оглянулся посмотреть, по какой причине она отстает, и увидел, что она прихрамывает – наверное, из-за босых ног.
– Где твоя обувь? – спросил я.
– Сбросила на берегу. Терпеть не могу, когда в шлепанцы попадает песок. И забыла обуть.
– Нельзя ходить по лесу босиком, Кэлия. – Землю устилал слой острых сучьев, шипов и листьев; и близко не похоже на мягкий песочек на пляже. – Дай-ка взглянуть на твои ноги.
Кэлия положила руку мне на плечо для устойчивости и по очереди продемонстрировала подошвы. 
– Немного покраснели, но не вижу, чтобы ты порезалась.
– Да тут и идти-то три шага, – заметила она.
– Знаю, но эти шаги чреваты раной и инфекцией. – Я развернулся к ней спиной. – Давай я дотащу тебя до дома на закорках, а потом сгоняю на пляж и принесу твои шлепанцы.
Кэлия подпрыгнула, схватила меня за плечи и обвила ногами талию. Я переместил ее чуть выше и зашагал.
– Я не слишком тяжелая? – спросила она.
Не понимаю, почему девушки всегда об этом спрашивают, особенно такие стройняшки как эта.
– Ты ужасно тяжелая. Едва тащу.
Кэлия разжала одну руку, чтобы стукнуть меня по затылку.
– Не ерничай. Скажи: «Кэлия легкая как перышко».
Я засмеялся и послушно повторил:
– Кэлия легкая как перышко.
– Легче и изящнее нее на острове ничего нет.
– Сам себя не похвалишь – никто не справится, – пошутил я, чем заслужил еще один подзатыльник. – Ай! А ну-ка прекрати! Еще раз, и одна девушка весом с перышко шлепнется на задницу. 
– Прости. Пожалуйста, повтори за мной.
– Ладно. Легче, изящнее и красивее тебя на острове ничего нет.
К тому времени мы уже  добрались до дома. Входная дверь была открыта, но Джеймса поблизости не наблюдалось. Я переступил порог и аккуратно поставил Кэлию на ноги.
– Я не говорила «красивее», – сказала она.
– Угу.
Кэлия подняла голову и улыбнулась.