Обжигающий север

— Выдержим мы — выдержат и олени, — твердо заявил мой неожиданный муж и, вытащив из приоткрытого контейнера какие-то шкуры, стал что-то с ними делать. — Пока летим, чтобы не терять времени, взялся тебе теплую одежду сладить, — пояснил он в ответ на мой любопытный взгляд.
Меня снова накрыло непередаваемым чувством — какая забота!
— Там очень холодно? — тихо спросила я.
— На поверхности — холодно даже для меня, — невозмутимо прозвучало в ответ.
Нордический характер! Для меня тогда гарантированная смерть, если этой «тепловой системе» там холодно.
— Как тогда там жить? — Мой голос непроизвольно дрогнул.
— Поначалу сложно будет, какое-то время вообще придется проситься на постой к чужим, но надо будет перетерпеть немного: ты в голой пещере ночевать не сможешь. А потом и сами обустроимся.
— К чужим? — Сердце в тревоге сжалось.
— Ну, не совсем — они тоже стархи. Только не наши. — Гайвридаил (вспомнила!) поморщился. — Но потерпим немножко. Мы постараемся как можно скорее все обустроить.
Я кивнула, мое мнение в любом случае роли не играло.
— Кто из твоих родителей стархом был? — неожиданно прозвучал его вопрос.
Я на некоторое время выпала из разговора, заглядевшись на неожиданно ловкие движения огромных ладоней, которые, уверенно протыкая шкуру, продергивали в образовавшееся отверстие крученый ремешок и, закрутив его в узелок, подрезали, соединяя в единое полотно куски меха. И все так споро и быстро.
— Отец.
— Из какого потока он был?
Недоуменно пожала плечами.
— Я не знаю, он ничего о себе не рассказывал никогда. Я и про то, что он старх, всего однажды от мамы слышала, — честно призналась я и, решив, что должна предупредить его, прошептала: — Во мне от старха ничего нет, я в маму пошла.
— Есть, не сомневайся, — уверенно возразил он. — Кровь себя еще покажет, когда время придет. И если вдруг спросят, знай, что теперь ты относишься к потоку левиоров.
— А что это означает? — Определенно никогда не слышала этого названия.
— Живущие будущим.
Яснее определенно не стало, но буду узнавать все постепенно.
— Тшехар — это фамилия? — Мысль тоже не давала покоя.
— И да, и нет. Но ты можешь носить ее с гордостью, — категорично заверил он меня.
Погрузившись в размышления о странностях собственного мужа, о том, что ждет в будущем, наблюдая за его работой, не заметила, как вычесала все свои волосы, избавившись от колтунов.
— У тебя они красивые.
Я пораженно застыла, услышав эти слова. Кажется, никто, кроме мамы, не говорил мне подобное, не называл что-то во мне красивым.
— Спасибо, — прошептала в ответ я, потупившись.
Нет, не в красоте счастье. Вот сейчас, видя его при ярком освещении, однозначно понимала — некрасивый, страшный даже. Но сердце воспринимало его иначе — наполнялось трепетной теплотой и радостью при взгляде на этого мужчину, который не был жесток и безразличен по отношению ко мне. Повезло, что он появился в моей жизни. И в конце концов, он в чем-то прав. Если у оленей есть шанс там выжить, то почему не смогу выжить и я?
  
ГЛАВА 5
 
Последующее до прилета на Иволон время пролетело быстро. Теперь я каждый день уходила вместе с мужем в грузовой ангар, наблюдала за тем, как он ухаживал за оленями, как работал. А сделал он за это время очень многое. Для меня, привыкшей видеть бездельничающих в свободное от рейдов время мужчин, такое трудолюбие выглядело дико. В первую очередь старх смастерил мне широкое меховое «платье» ниже колен с длинными рукавами и с капюшоном, а также свободные штаны под него. Причем вся одежда была мехом внутрь! Еще сшил большущий меховой мешок. Но со всем этим Старх справился за два неполных дня. А потом он мастерил деревянную посуду и какие-то незнакомые предметы, а мне — расческу! Дерево тоже имелось среди обширных запасов моего неразговорчивого мужа.
Мне очень хотелось узнать о будущей жизни, но на большинство вопросов он отвечал или слишком обобщенно, или заявлял:
— Чего об этом говорить — сама же все увидишь.
Так что мне оставалось лишь пылать неудовлетворенным любопытством. А вот меня старх, наоборот, охотно расспрашивал, но тут тоже для диалога ситуация сложилась безнадежная. Я бы и рада была рассказать, но что-то плохое или незначительное не хотелось, а другого практически не было. Поэтому на большинство его вопросов я также отвечала или односложно, или максимально обобщенно.
Ежедневно и даже не единожды к нам заглядывал капитан. Он очень интересовался состоянием оленей и планами моего супруга. Олени по существу вопроса чаще безмолвствовали, а Рид (я для себя переняла манеру обращения капитана к моему мужу) тоже не вдавался в подробности. Но капитана это не смущало: по моим наблюдениям, он тоже не отличался разговорчивостью. Поэтому они порой не столько переговаривались, сколько переглядывались и многозначительно молчали, наводя меня на мысль, не мешает ли им мое присутствие. Когда я решилась спросить об этом своего старха, тот нахмурился и четко сказал:
— Мне спокойнее, когда ты на глазах. А поговорить обо всем важном мы уже успели.
Продолжая переживать относительно затрат на мое питание, на второй день пребывания в ангаре осторожно поинтересовалась: не могу ли и я быть чем-то полезной? И тогда меня приспособили к делу, но с настоятельной рекомендацией через силу не надрываться и делать произвольные перерывы на отдых. Моей задачей стала рассортировка по мешкам каких-то крупных сушеных плодов: в каждый мешок следовало отобрать по трехлитровому ведру этих плодов из общего огромного контейнера, который был забит ими до самого верха. Для работы выдали тканевые перчатки, которые потребовали обязательно надеть.
— Это бобы, — пояснил Рид. — Они растут на Земле и очень ценны своей питательностью и хорошей сохранностью.
Теоретически к Земле я имела больше отношения, но о бобах никогда не слышала.
— А зачем их сушат? — искренне удивилась я. — Почему не в виде концентратов?
— Так выходит дешевле и полезнее в итоге, — пояснил муж. — Они сами по себе отлично хранятся, а когда делают концентраты — добавляют химический консервант. У нашей расы такая пища непопулярна, она считается вредной. Есть, конечно, можно, но с сильного голода.
Странно, везде концентраты считались самым распространенным способом создания запасов, а стархи их не признавали. Но ему виднее, что там, на Иволоне, предпочтительнее.
Так и получилось, что я старательно наполняла мешочки, наблюдая то за работающим мужем, то за оленями. Обратила внимание, что все их отходы старх не отправляет в утилизатор звездолета, а заполняет ими те контейнеры, что освобождались от оленьего корма. И еще очень поразил один факт. Вода, которую он наливал им для питья, тоже была среди запасов. Техническую воду звездолета он для этих целей не использовал. На мое удивление по этому поводу пожал плечами и заявил:
— Мне надо их живыми довезти.
Старх тоже посматривал на меня, меряя взглядом и хмурясь. Всякий раз, поймав такой взгляд, я начинала волноваться. Но вскоре все прояснилось.
— Витара, что из самого необходимого тебе нужно?
Неожиданный вопрос! Порадовал сам факт проявленной заботы, но вот что ответить? По сути, на данный момент я была обладателем одежды, которая на мне, расчески и мехового комплекта! И где он сейчас еще что-то возьмет? И траты опять же… Вряд ли он располагает большими средствами, после того как закупился по максимуму. Поэтому озвучила самый необходимый минимум:
— Одежда нательная, чем зубы чистить, мыться… — Сказав это, неожиданно испугалась. — А мыться там возможность будет?
Муж кивнул. Я с облегчением выдохнула.
— И все, если еда и крыша над головой будут, — неуверенно завершила список.
— А что для твоих женских надобностей? — уточнил Рид.
Мысленно треснув себя по лбу за недогадливость, поразилась продуманности подхода старха.
— Ткань, наверное, нужна, — неуверенно добавила я, хотя подобным средством никогда не пользовалась.