Охота на ведьму (СИ)

Он хмыкнул.
— И кто же такое говорит? Ваш папаша?
— Нет. — Она пропустила шпильку. — Так болтают сплетники. А ещё говорят, будто вас подозревают в связях с Гильдией Чернокнижников. Вот я и подумала, отчаянность, связи…
Торой хмыкнул и снова задумался. Гостья ела его глазами, надеясь по выражению лица угадать, какое решение он примет. Ничего не вышло. Зато Люция решила, что, наверное, её собеседника всё же нельзя назвать красивым, хотя определённое обаяние…
— О чём вы думаете, что у вас сделалось такое глупое лицо? — он задал этот вопрос неожиданно, но девушка, в кои веки раз, не растерялась.
— Думаю, может, вам станет меня жалко, и вы согласитесь помочь…
Торой расхохотался.
— Пожалуй, я так и поступлю, щадя вашу наивность. Тем более, очень интересно, зачем атийцам делать гадость флуаронскому королю. А, если учесть, как много колдунов сейчас устремились в эту самую Атию… и вовсе прелюбопытная история получается. Что ж! Едем к вам. Птичка, я так понимаю, дома с папой?
— Да. — Кивнула Люция и тут же добавила с робостью в голосе. — Но вы же понимаете, что в дом нам придётся идти не через парадный вход? Лакеи, охрана… могут поползти слухи, дойдёт до Его Величества…
Она ещё лопотала что-то жалкое, пока Торою не надоело слушать бессвязные оправдания. Позабавившись смущением знатной девушки, он, наконец, прервал её:
— Понял, не трудитесь. Никто не узнает, что вы впустили в свой возвышенно-безупречный дом беглого отщепенца. Для таких, как я, есть чёрный ход.
Люция порозовела ушами и снова забормотала:
— Видите ли, слуги, чернавки…
Торой воззрился на неё с искренним любопытством:
— И?..
— Может быть… в окно? — она поглядела на него умоляющим собачьим взором.
С огромным трудом мужчине всё-таки удалось сохранить суровое лицо.
— В окно-о-о? Ну, это неудобство обойдётся вам в лишние деньги.
Люция поспешно закивала и потянулась к кошелю, однако собеседник великодушно отмахнулся — потом, мол.
* * *
А на улице воздух уже дрожал от зноя, камни мостовой раскалились, деревья замерли в вялом безветрии. Люция с тоской подумала о том, что, согласно плану Тороя, до Площади Трёх Фонтанов им предстоит ехать в обычной открытой повозке с кем-нибудь из торговцев. В такую-то жару! То ли дело экипаж, в котором можно спрятаться от солнца. С другой стороны, сама ведь просила добраться со всеми возможными предосторожностями…
Пока девушка горевала над отсутствием комфорта, её спутник свистнул неспешно едущей телеге с глиняными горшками. Поравнявшись с молодой парой, возница натянул поводья. Гнедая кобылка остановилась, недовольно скосила карий глаз на попутчиков и дёрнула ухом.
— Любезный, не довезёшь ли нас до площади Трёх Фонтанов? — обратился к вознице Торой, сверкнув на солнце медной монеткой.
Горшечник с достоинством принял плату и кивнул, дескать, милости прошу добрые люди. Добрые люди ждать себя не заставили — Люция устроилась в телеге, сев на узел с собственным платьем, а Торой запрыгнул на сиденье к вознице. Повозка лениво тронулась вперёд. Гнедая кобылка шла неторопливо, копыта звонко цокали по раскалённым камням мостовой. Солнце пекло, словно разверстое жерло печи, заунывно скрипели колёса, клонило в сон. Сквозь полудрёму Люция прислушивалась к неспешной беседе сидящих впереди мужчин:
— Жара-то какая… — вздохнул возница, перебирая в руках поводья.
— Ага, — поддакнул Торой, — в такую погодку, небось, даже злодеи не пакостят — ленятся.
— Э… — протянул горшечник, — не скажи, парень. Вона, государев птичник-то неспроста при смерти лежит. Говорят, какая-то птаха у него на попечении то ли издохла, то ли пропала. Я-то мыслю, продал он её, думал — не хватятся. А оно, вона как. Вот, поди, комедь с хворью и ломает, чтобы в петле, значит, не повиснуть.
— Да ну… — протянул Торой.
А Люция в повозке уже забыла про жару и напряглась, как тетива.
— Да колдуны ещё эти, дармоеды… — произнёс горшечник, досадуя.
Торой поддельно заинтересовался:
— А эти-то чего?
— Дык, табунами, говорят, валят на запад, в Атию.
— Нам-то что? — умело удивился враль.
— Да ты чего, парень, — горшечник постучал себя указательным пальцем по лбу, — совсем не соображаешь? Война-то с атийцами всего полвека назад была, а тут такие дела. Кто их поймёт, вдруг, новую армию собирают — чародейную — и снова на нас двинут? О, вот и приехали!
Возница натянул поводья, останавливая кобылку.
Попутчики спустились на мостовую и вразнобой поблагодарили:
— Спасибо, добрый человек.
Горшечник кивнул в ответ и тронул с места. Торой забросил на плечо узел с одеждой и повернулся к побледневшей от волнения Люции.
— Вы слышали?! — тут же вцепилась она в своего спутника. — Слышали, что он сказал?
— Подумаешь, валят на запад… — рассеянно отмахнулся Торой.
— Да нет же! — яростно зашептала девушка, удивлённая такой недогадливостью собеседника. — Откуда он знает про птицу? Я опоздала!!!
— Прекратите истерику, — тихо, но властно приказал Торой. — Мы в центре огромной площади. Хотите привлечь внимание зевак? Идём.
Люция осеклась и с виноватым видом засеменила следом.
Площадь Трёх Фонтанов, несмотря на изнуряющую жару, и впрямь оказалась полна людьми — всё же единственное место в городе, где царила хоть какая-то прохлада. Мраморные лилии искрились белизной, а над взметающимися из их лепестков струями переливалась нежная радуга. Стайка детворы бегала туда-сюда между чашами фонтанов, визжала и брызгала друг на дружку водой к неудовольствию почтенной публики.
В тени опоясывающих Площадь каштанов прогуливались пары. Из неприметных переулков время от времени выныривали то лотошники с подтаявшими на жаре сахарными фигурками и липкими леденцами, то торговцы дешёвыми веерами (эти едва успевали подсчитывать барыши — нынче их товар продавался не в пример лучше сластей). Город жил обычной жизнью. Вон, зеркальщик с любовью протирает выставленные в витрине зеркала, а в очереди у булочной топчется, изнывая от жары, прислуга из богатых домов — купить свежей сдобы к господскому столу.
Торой и Люция были единственными, кто куда-то спешил, поэтому их провожали сочувственными взглядами — эк, как торопятся, в такую-то жарищу! Однако едва парочка свернула в тихий, тенистый переулок, как на Площади о ней сразу же забыли.
— Поищу извозчика, постойте с узлом. — И Торой исчез.
Девушка осталась разглядывать дома. Ей было скучно топтаться здесь в одиночестве, особенно же претило состояние неизвестности.
В особнячке напротив скрипнули ставни. Люция подняла глаза. Из окна высунулась желчного вида женщина.
— А ну, брысь отсюда, попрошайка! — рявкнула она на застывшую посреди улочки незнакомку.
— Но я ничего и не прошу. — Осмелилась возразить Люция.
— Все вы ничего не просите, только выглядываете, где бы чего умыкнуть!
— Но, сударыня, я… я ищу работу! — девушка сказала первое, что пришло на ум. Больше всего она боялась, как бы горластая особа не привлекла в тихий переулок гвардейцев.
— Работу? — несколько смягчившись, но всё ещё с подозрением спросила желчная дама.
Люция кивнула:
— Ну да. Хочу наняться прислугой.
Горожанка поразмыслила и, наконец, смилостивилась:
— Семья Дижан как раз ищет служанку, они живут через три дома отсюда. Если ты не проходимка, примут.
— Спасибо сударыня, — ответила Люция, не двигаясь с места.
— Ну? И что ты стоишь? — в голосе скандальной дамы снова зазвучали нотки недоверия.
Пришлось поспешно подбирать узел и брести в указанном направлении. Женщина проводила девушку взглядом, но лишь через дюжину шагов Люция услышала, как скрипнули, закрываясь, створки окон. Теперь можно и остановиться. А спустя несколько секунд раздалось цоканье копыт, сопровождаемое тихим поскрипыванием колёс. Невзрачный экипаж остановился рядом с искательницей приключений, дверца гостеприимно распахнулась, и Торой подвинулся на вытертом сиденье.