Ночь с незнакомцем
Эшли долго стояла под струями воды, но так и не смогла до конца успокоиться. Мэтью Лэндис всего несколько раз приезжал в Чарлстон, но уже все перевернул в ее жизни вверх тормашками.
Ей только показалось или он действительно задержал на ней свой взгляд, когда одеяло сползло? Часть ее души ликовала, вспоминая его широко раскрытые глаза, что было куда приятнее воспоминаний о его поспешном утреннем бегстве. Затем на память пришли тревожные и волнующие образы — как он спас ее, рискуя своей жизнью, когда она оказалась запертой в ванной комнате. Схватив мочалку, Эшли стала оттирать словно прилипший к ней запах дыма и прикосновения Мэтью.
Обсохнув и намотав полотенце на голову, Эшли почувствовала себя немного лучше. Накинув халат, принесенный сестрой, она лишь мельком вспомнила об испорченном розовом неглиже — нечего сейчас расстраиваться из-за событий, случившихся после самой лучшей ночи в ее жизни. С такими мыслями девушка распахнула дверь ванной.
И замерла на пороге.
Мэтью Лэндис сидел на больничном стуле, вытянув перед собой ноги. Он был в свежем сером костюме с серебристым галстуком, на котором была вышита карликовая пальма — символ штата Южная Каролина. Мэтью производил впечатление человека, по внешнему виду которого никак не скажешь, что его сегодняшнее утро началось весьма необычно. Казалось, он уже забыл об этом. Лишь небольшой квадратный пластырь на виске напоминал Эшли, что ей ничего не приснилось и Мэтью спас ей жизнь.
В горле запершило при мысли, что Мэтью мог пострадать вместе с ней. Не нужно, чтобы он приходил и напоминал о… Обо всем.
Красная роза привлекла ее внимание. Эшли отказалась верить, что Мэтью принес цветок для нее. Вполне возможно, он просто взял один из тех, что уже стояли на подоконнике. Почему он не уехал из Чарлстона к себе, в Хилтон-Хед?
Эшли затянула узел на поясе.
— Я никого не ждала.
— Я стучал.
— Понятно. — Эшли сняла полотенце. Влажные волосы рассыпались по спине.
Палату заполнил запах цветов. Мэтью встал. Эшли одновременно сделала шажок назад и повесила полотенце на крючок, избегая проницательного взгляда зеленых глаз, которые, должно быть, многие годы завораживали избирателей.
В этой части страны не нашлось бы никого, кто бы не следил за жизнью четырех братьев Лэндис с тех самых пор, как умер их отец и его место в Сенате заняла их мать.
Мэтью продолжил семейную традиция сразу, получив степень в университете, и теперь, когда его мать готовилась вступить в новую должность Государственного секретаря Соединенных Штатов, он намеревался пройти в Сенат.
У каждого, кто слышал фамилию Лэндис, сразу возникала ассоциация с деньгами, привилегиями, властью и той уверенностью в себе, которая передается так же, как и фамильное состояние — по наследству.
Все это было ей недоступно, и Эшли хотела ненавидеть Мэтью, как и других людей, которым все досталось просто так. Хотела, но не могла, потому что эта семья выделялась среди подобных семей. Все Лэндисы действительно были хорошими людьми. Даже политические соперники не могли ни в чем их обвинить, кроме как в упрямстве.
— Ты в порядке? — нарушил молчание Мэтью.
— В порядке.
— Эшли… — Он откашлялся. — Я политик и чувствую все нюансы. Ты говоришь лишь то, что я хотел бы услышать, а не то, что есть на самом деле.
Ну почему он выглядит таким бодрым и привлекательным, тогда как она чувствует себя разбитой и взволнованной одновременно? Эта сцена слишком уж походила на ту, что разыгралась сегодня утром.
— Мой ответ все равно не изменится. Я в порядке.
— Это замечательно, но что говорят врачи?
— Доктор Кван сказал, что они понаблюдают за мной до завтра — так, на всякий случай, хотя ничего серьезного у меня нет. — Эшли метнулась мимо Мэтью к своей тумбочке и спрятала рулон туалетной бумаги. — Легкое отравление угарным газом. Горло немножко побаливает, но легкие не пострадали. Со мной действительно все в порядке.
— Что ж, хорошие новости. — Он продолжал смотреть на Эшли так же внимательно, ничего не упуская из виду и скрывая от нее те свои мысли, о которых, как он считал, она не должна знать.
— Я выпила столько кружек с теплым чаем, что потеряла им счет. Мне повезло, и я знаю это. Спасибо, что спас меня. — И тут Эшли задала вопрос, мучивший ее уже давно: — Почему ты вернулся сегодня утром?
— Забыл портфель. — Мэтью положил цветок на тумбочку.
Эшли быстро опустила глаза, чтобы он не успел увидеть мелькнувшего в них разочарования.
— Надеюсь, в нем не было никаких важных документов, потому что, если они и не сгорели, то могли серьезно пострадать от влаги.
Эшли хотела засмеяться, но смех умер, так и не родившись. Вместо этого ее охватил кашель, правда, в первый раз за долгое время. Эшли была этому рада. Пока поняла, что не может остановиться.
Краем глаза она заметила Мэтью. В руке у него был стакан с водой. Девушка приняла стакан, стараясь не касаться его пальцев, взяла соломинку в рот и пила до тех пор, пока горло не перестало саднить.
Сев на край кровати, она с трудом выдохнула:
— Спасибо.
— Следовало вынести тебя еще быстрее, — нахмурился Мэтью. Пластырь на его виске сморщился.
— Не говори ерунды. Я жива благодаря тебе. — Эшли очень хотелось разгладить злосчастный пластырь. — Как сильно пострадал «Бичкомберз»? Стар мне уже сказала, но боюсь, она преуменьшила серьезность ущерба, чтобы меня заранее не расстраивать.
Мэтью сел на стул рядом с кроватью.
— Дом не рухнул, но все внутри залито водой и пеной. Это то, что мне было видно снаружи.
— Пожарные инспекторы, наверное, уже выяснили, что послужило причиной пожара, — заметила она.
— Если вдруг возникнут какие-то проблемы, дай мне знать.
— Примерно то же самое говорила Стар. Ну, еще она не уставала повторять, как рада, что все обошлось.
Другая сестра, Клэр, которая вместе с мужем и дочерью находилась в круизе, позвонила. Эшли убедила ее, что все живы, а страховая компания позаботится об остальном. Сама Эшли не могла избавиться от чувства вины. Пожар начался, когда она была в доме, а если бы ее голова не была так занята мыслями о Мэтью, то, кто знает, может, все закончилось бы не столь серьезно. Эшли не находила себе оправдания.
Мэтью пересел на кровать и притянул ее к себе. Задумавшись, Эшли сообразила не сразу и не успела ничего возразить: он провел пальцами по ее влажным прядям, слегка сжал плечи.
Она сначала напряглась, но ставший уже знакомым запах лосьона после бритья, равномерный стук сердца, шорох накрахмаленной рубашки действовали на нее успокаивающе. Прильнув к его груди, Эшли расслабилась.
— Все наладится, — с тягучим южным акцентом, который волновал ее кровь, сказал Мэтью. — Ты не одна.
Взгляд Эшли остановился на галстуке, и она не смогла удержаться, чтобы не дотронуться до вышитой на нем пальмы. Как же чудесно быть в его объятиях! Но привыкать к этому не стоит. Перед ее глазами возникла сцена ухода Мэтью ранним утром.
— Спасибо, что заехал узнать о моем самочувствии.
— Не стоит. Я принял меры, чтобы пройти к тебе незамеченным.
— Что? — Ее сердце забилось быстрее.
— Я постарался не притащить за собой в госпиталь средства массовой информации. — Мэтью нежно убрал с ее лица несколько прядей.
Эшли вспомнила многочисленные вопросы, которые задавались, когда ее загружали в машину «скорой помощи». Она осторожно высвободилась из его рук.
— Должно быть, все только и говорят о том, что ты совершил геройский поступок.
— Не совсем. — Мэтью почесал подбородок.
Ее тело все еще находилось во власти его прикосновений, но в душе зашевелилось какое-то нехорошее предчувствие.
— Что тогда? — настороженно спросила Эшли.
— Ничего такого, о чем стоило бы волноваться. — Он одарил девушку улыбкой, которая почти успокоила ее. — Я позабочусь обо всем, включая фотографии, которые могут появиться в газетах. Мой помощник, ответственный за проведение предвыборной кампании, что-нибудь придумает. Следует убедить людей в том, что мы не пара, не раздувая из этого нового скандала.