Война Кланов (СИ)

— Может, вы хотите увидеть свою мать? — заметив моё беспокойство, спросил Клаус.
— Да, — ответила я. — Но она не должна меня видеть.
— Я всё прекрасно понимаю, — сказал Клаус. — Пойдёте, я вас провожу.
Мы поднялись на четвёртый этаж. Чем дальше я шла, тем большее беспокойство чувствовала. Я не видела свою мать почти девять лет, и мне стало страшно.
Клаус открыл какую-то дверь, и мы оказались в маленькой комнатке без окон. Он подошёл к стене, и отдёрнул маленькую шторку. Передо мной, как на ладони была вся палата, и я увидела маму, лежащую на кровати.
— Весьма удобно, — сказал Макс Клаусу.
— Да, эту палату используют в основном спецслужбы, когда надо проследить за кем-то из VIP-больных. В палате это выглядит, как зеркало, а с этой стороны всё видно, как на ладони.
Я уже не слушала разговор Макса и Клауса, и просто прилипла к стеклу, вглядываясь в лицо матери. Она изменилась за эти годы. Появились новые морщинки, в волосах стало больше седины, и она слегка поправилась. Но это была моя мама. Ужасно захотелось зайти в палату, взять её за руку, и сказать, что я рядом, и что люблю её, несмотря ни на что. Но я понимала, что делать этого нельзя.
Макс пододвинул мне стул, и я, не отрывая взгляда от мамы, присела. Он присел на второй стул, и взял меня за руку. Клаус тихонько вышел, оставив нас одних.
— Лана, всё будет хорошо. Не переживай, — Макс сжал мою ладонь. — А вы с мамой очень похожи, — он улыбнулся.
— Ну да, — у меня на глаза навернулись слёзы.
Через два часа в палате появился мой отчим, и сев рядом с кроватью, включил телевизор и стал переключать каналы.
— Вот гад, — зло сказала я. — Видит же, что мама спит. У неё впереди тяжелая операция, а ему лишь бы телевизор смотреть. Как был эгоистом, так им и остался.
— Ты не любишь своего отчима? — грустно спросил Макс.
— Нет. Он мне сразу не понравился, как только я его увидела. Но мама его любила, и я решила, что надо терпеть, ради неё. Я хотела, чтобы она была счастлива, ведь она многие годы не могла себе никого найти. Хотя до сих пор не понимаю, за что она его любит. Он эгоист в самом чистом виде, плюс ко всему слишком самодоволен и высокомерен. Он считает, что он пуп земли, и все должны угождать ему, сам же и пальцем не пошевелит, ради кого-то. А ещё он считает, что самый умный, и поэтому любит поучать окружающих. И давая глупейшие советы, очень гордится собой, считая себя чуть ли ни гением. Иногда мне большого труда стоило сдерживать себя, и не высказать ему всё, что я о нём думала.
После обеда маму стали готовить к операции, и я стала нервничать ещё сильнее. А мама повернулась к отчиму и спросила:
— Ты звонил ещё раз Свете? Может она все таки приедет?
— Звонил и не один раз. Но она не берёт трубку, — у меня от удивления отвисла челюсть, и я полезла в сумочку, и посмотрела на телефон. Мне никто не звонил. — Живёт себе сыто и довольно в Швейцарии. И думает, что своими денежными подачками может от нас откупиться. Твоей дочери плевать на всех, кроме себя.
У меня на глаза упала красная пелена. Хотелось зайти в палату и слегка подержаться за его горло.
— Вот урод! — произнесла я сквозь зубы. — Да он живет полностью за мой счёт. Да и ещё и постоянно ноет, что жизнь дорожает и просит присылать им с мамой побольше денег. Я уже каждый месяц отправляю им по семь тысяч евро, а ему всё мало. Мне не жалко денег, я могу отправлять и в двадцать раз больше, но маму устраивает эта сумма. Это он вечно всем недоволен. Так он ещё и поливает меня грязью перед мамой и врёт, не краснея, — я поднялась.
— Лана, успокойся. Он действительно урод ещё тот, но если ты сейчас появишься в палате, ни к чему хорошему это не приведёт.
— Ты прав, — ответила я, и села на стул.
Пока маме делали операцию, я не находила себе места, и ходила из угла в угол. В конце концов, Макс не выдержал и, усадив меня к себе на колени, обнял.
— Лана, родная, не нервничай. Вот увидишь, всё будет хорошо. Твоя мама поправиться, и проживёт ещё не один десяток лет. Ей занимаются самые лучшие врачи.
Я уткнулась ему лицом в плечо, и постаралась успокоиться. Макс гладил меня по спине, и что-то говорил, но слов я не слышала, а слушала только его спокойный, бархатный голос.
Операция закончилась поздней ночью. Клаус заверил меня, что всё прошло успешно, и даже намного лучше, чем ожидали сами врачи. Но успокоилась я только после того, как маму привезли назад в палату. Отчим пробыл с ней ещё два часа, а потом уехал в отель.
Мне ужасно хотелось подойти к маме, и побыть рядом с ней. Больше часа я уговаривала себя не делать этого, но сдавшись, поднялась.
— Лана, не стоит этого делать, — Макс сразу понял, что я собираюсь делать.
— Мама ещё под наркозом. Я только пару минут посижу рядом с ней. Пожалуйста! — умоляюще произнесла я.
Макс вздохнул и тоже поднялся. Мы тихонько зашли в палату, и я подошла к кровати. Взяв маму за руку, я присела на стул и стала смотреть на неё. Протянув вторую руку, я осторожно погладила её по голове, и прошептала:
— Мамочка! Я тебя люблю! Только живи, пожалуйста! Не умирай!
Неожиданно мама открыла глаза, и слабым голосом сказала:
— Светочка, ты приехала! Я так ждала тебя.
Я оцепенела, не зная, что мне делать.
— Я рада, что ты смогла приехать. Мне многое тебе нужно сказать, и попросить у тебя прощение. Я была плохой матерью тебе…
— Мамочка, пожалуйста, не надо. Тебе не что просить прощение, — у меня на глаза стали наворачиваться слёзы. — И тебе пока нельзя разговаривать. Береги свои силы.
— Всё плывет перед глазами от наркоза, — прошептала она. — Обещай, что не уедешь, пока мы не поговорим!
— Хорошо, мамочка! Я буду рядом с тобой, обещаю, — сказала я, и беспомощно посмотрела на Макса. Он нахмурился.
Когда мама заснула, Макс шёпотом сказал:
— Лана, это безумие! Сейчас у неё вопросов не возникло, потому что она ещё не отошла от наркоза, но когда она проснётся, у нас могут возникнуть проблемы. Надо уезжать. Потом позвонишь ей и скажешь, что тебе пришлось срочно уехать.
— Макс, я не сделаю этого. Я пообещала, что буду с ней, — твердо сказала я. — Как-нибудь выкручусь.
Макс недовольно нахмурился и посмотрел мне в глаза. Я ответила на его взгляд. Он вздохнул, поняв, что я не изменю своего решения, и сел на второй стул рядом со мной.
В восемь утра мама проснулась и, увидев меня, сначала улыбнулась, а потом стала с интересом рассматривать меня.
— Света, ты сильно изменилась, — удивленно произнесла она. — И очень молодо выглядишь.
— Мама, пластические хирурги Швейцарии одни из лучших в мире, и способны творить чудеса, даже с такими, как я, — весело сказала я, а внутри всё сжалось, и я внимательно наблюдала за реакцией матери.
Она сначала отвела свой взгляд, а потом виновато посмотрела на меня.
— Светочка, прости меня, за то, что я говорила тебе в детстве, что ты некрасивая…
— Мама, не надо просить у меня прощения. Всё хорошо. И потом, ты ведь говорила правду…
— Ты мой единственный ребёнок, и я должна была любить тебя и всегда поддерживать, а я…
— Мама, ну пожалуйста. Давай не будем говорить об этом, — попросила я. И чтобы отвлечь её, сказала, — Кстати, познакомься, это Макс. Мы с ним живём, — я решила не говорить матери, что он мой муж, боясь, что она обидеться, что я не пригласила её на свадьбу. Но не тут то было.
— Вернее, я муж вашей дочери, — сказал Макс. — Рад с вами познакомиться.
Мама удивленно посмотрела сначала на меня, а потом на Макса, и на её лице появилась обида.
— Ты даже не пригласила меня к себе на свадьбу, — тихо сказала она. — Но я тебя не виню. Я заслужила это. Я была неоправданно жестока с тобой и …
— Мама, ну пожалуйста. Я не обижаюсь на тебя. Посмотри на это с другой стороны, ведь если бы ты воспитывала меня по-другому, а не стала бы тем, кем я есть сейчас. Наоборот, ты сделала меня сильнее. Поверь мне! А свадьбы, как таковой не было, мы просто расписались и всё. Гостей не было.