Секреты оазиса

— Что с тобой, Салман? Не знаешь, что делать, когда женщина проявляет инициативу?
Он обнял ее за талию:
— Знаю. Просто хочу убедиться, что ты понимаешь, что ты делаешь.
Джамиля прижалась еще ближе к нему и ощутила его реакцию.
— Я знаю, что делаю. Я взрослая. Уже давно.
 Глава 7 
Салман улыбнулся, и это была такая улыбка, что Джамиля задрожала.
— Ты мне нравишься еще больше, когда проявляешь инициативу.
Прежде чем она смогла что-либо ответить, Салман надвигался на нее, пока она снова не прижалась к стене. Он нагнул к ней голову, и она погрузилась в сладостное томление. Она прижимала его к себе, ее пальцы тонули в его волосах, их языки не могли оторваться друг от друга.
Она так долго хотела его, что не было никакой надежды, что сейчас у нее найдутся силы на сопротивление — особенно после того, что она сказала ему. Джамиля не знала, откуда в ней взялась эта уверенность, но ей хотелось понять, может ли она проявлять с ним инициативу.
Однако когда она почувствовала, что Салман расстегивает платье на ее спине, все эти мысли исчезли. Он целовал ее подбородок, ее плечо, затем она почувствовала, как соскользнула бретелька. Джамиля тяжело дышала, ее руки беспомощно повисли, ноги дрожали — она еще сильнее прижалась к двери. Платье соскользнуло с ее плеча и обнажило грудь. Салман отпрянул назад, чтобы хорошенько разглядеть ее. Джамиля думала только о том, чтобы не потерять сознание. Ее грудь стала такой тяжелой, соски так затвердели, что ей пришлось закусить губу, чтобы не начать умолять Салмана дотронуться до нее.
Она чувствовала такое возбуждение, что едва не закричала, когда он наконец взял ее грудь в ладонь и прошептал:
— Как она прекрасна... Как я мечтал о ней... Как я мечтал о тебе, Джамиля.
Салман ласкал ее сосок большим пальцем, а когда он наклонился и начал водить языком вокруг него, она закричала и крепко сжала его голову своими руками. Воспоминания о том блаженстве, которое только он может ей дать, вызвали в ней отчаяние. Но она произнесла, задыхаясь:
— Ты... Я хочу видеть тебя.
Салман оторвался от ее груди и с самоуверенной грацией начал раздеваться. Он сбрасывал туфли, но его глаза ни на секунду не отрывались от Джамили, хотя она ничего не могла с собой поделать — она не могла наглядеться на его великолепную широкую грудь. Свободные брюки едва касались его узких бедер. Он начал развязывать узел. Через несколько секунд брюки упали на пол — и он стоял теперь перед ней обнаженный, во всем своем великолепии. Глаза Джамили расширились — она забыла, какой он большой.
Он снова подошел к ней, дотронулся пальцем до ее подбородка и поднял его. Затем он стянул другую бретельку с ее плеча, и платье сначала оказалось на талии девушки, а еще через секунду — на полу рядом с его одеждой. Теперь на ней были только черные кружевные трусики и туфли на высоком каблуке. Салман разглядывал ее тело, и там, где останавливались его глаза, Джамиля чувствовала огненное покалывание, и больше всего на свете ей хотелось, чтобы он вошел в нее.
Он распустил ее волосы — они рассыпались по ее плечам, — и он хрипло прошептал:
— Ты влажная от желания?
В ответ она только тихо застонала, когда он засунул в нее указательный палец. Она была влажной от желания с того момента, как он прилетел на вертолете в Марказад.
А потом она застонала еще сильнее, потому что Салман опустился на колени перед ней и снял с нее сначала одну туфлю, потом другую, посмотрел на нее своими сияющими глазами и сказал:
— Хочу почувствовать твой вкус.
Он спустил с нее трусики, нежно раздвинул ноги, затем взял ее правую ногу и закинул на свое плечо. Джамиле пришлось зажать рот рукой, как только она ощутила его дыхание. Его язык проникал в ее глубины и легко находил самые чувствительные ее зоны. Все ее чувства дошли до самого предела. Она закусила руку — и через несколько секунд все вокруг потемнело, а потом ее тело погрузилось в сладкую истому.
Когда наконец она немного пришла себя, он поднял ее на руки. И хотя она ничего еще не могла чувствовать, прикосновение грудью к груди Салмана снова пробудило в ней желание. Таким сильным и яростным было их влечение друг к другу. Всегда.
Салман аккуратно положил ее на кровать и долго смотрел на нее. Под этим взглядом она чувствовала себя настоящей женщиной. Она видела его возбуждение — и волна наслаждения прокатилась по ней. Но она больше не могла этого выносить. Она взяла его за руку и сказала:
— Салман... Я хочу тебя.
К ее облегчению, он лег, опершись руками о кровать, и хрипло сказал:
— Я тоже хочу тебя. Хотя это больно.
Она обвила руками его шею и уложила на себя, с наслаждением ощутив эту тяжесть и эту твердость между ног.
— Где больно? Покажи мне, и я поцелую.
Да, она хотела, чтобы ее поцелуи действительно прогнали боль и исцелили его. Он дотронулся пальцем до губ и сказал:
— Здесь...
Джамиля потянулась губами к его рту, ее язык ощутил его вкус, затем она начала нежно покусывать его нижнюю губу, потом отпрянула. Его глаза мерцали. Он показал на свою грудь.
— И здесь тоже...
Джамиля провела рукой по его торсу и ощутила пробежавшую по нему дрожь, потом прикоснулась губами к его груди, постепенно приближаясь к соску.
Он отодвинулся, и в ту же секунду Джамиля ощутила, как его член вошел в нее. Ее бедра инстинктивно поднялись навстречу ему. Он жадно целовал ее тело, она задыхалась.
Когда он начал двигаться, ее тело покрылось капельками пота. Она обхватила ногами его спину, и он вошел в нее еще глубже. Салман двигался не останавливаясь — и в этом наслаждении они поднимались все выше и выше, пока не наступил момент последнего предела, и Джамиля на секунду испугалась того, что ждало ее через мгновение. Она изо всех сил прильнула к Салману, но волна захлестнула ее и подняла, и в ту же секунду она подняла Салмана.
Некоторое время не было слышно ничего, кроме их дыхания и яростного биения сердец. Салман лежал рядом, Джамиля больше не чувствовала на себе его тело, и ей не хватало этой тяжести. Она помнила, что он никогда не был склонен к нежности после любви, поэтому была очень удивлена, когда он вдруг прижал ее к себе и крепко обнял.
Они лежали так очень долго. Джамиля слушала, как его дыхание становилось все более спокойным. Она не могла спать. Она вспомнила, как дразнила его, и поморщилась. Конечно, он открылся ей и рассказал, что его жестокость по отношению к ней не была намеренной. Но он не простит ей того, что оказался таким уязвимым перед ней. Слишком гордым он был, слишком непроницаемым. Он не простит ей того, что открылся.
Она не хотела, чтобы он увидел ее, когда проснется. Она боялась, он начнет насмехаться над ней, над тем, как легко она уступила ему, поэтому Джамиля осторожно высвободилась из его рук и потянулась за платьем. Она надела его и посмотрела на Салмана. Он растянулся на кровати и был похож на пирата, захватившего сокровища.
Она направилась к себе, вошла в ванную, сбросила платье и встала под горячий душ. Она боялась, что заплачет, и ненавидела себя за такую слабость. Неожиданно вся ее решимость растворилась, и она вновь стала той доверчивой Джамилей, которая ничего не знает о том, что надо уметь защищать себя.
Вдруг раздался какой-то звук, она повернулась и увидела обнаженного Салмана, стоявшего у двери в душевую. Как это ни смешно, она закрыла руками грудь и закричала:
— Какого...
Он был мрачен.
— Готов поклясться, у тебя давно никого не было.
Она чувствовала себя так униженно, что ее чуть не затошнило.
— А это не твое дело!
— Ну, может, тебя утешит то, что я не мог ни с кем спать с того дня, как поцеловал тебя у султана в прошлом году.
Он шагнул под душ, и вода потекла по его оливковому телу. Его признание подействовало на девушку.
— Правда?
— Ага. Мне не хотелось ни до кого дотрагиваться, пока я снова не увидел тебя.