Секреты оазиса

Джамиля на секунду затихла. Кто-то наблюдает за ней — она это чувствовала. Однако она не могла закричать, что-то сдерживало ее — она словно боялась разрушить волшебство. Джамиля знала — это Салман. Она всегда чувствовала его на расстоянии. И то, что он сейчас тайно наблюдает за ней из-за занавески, показалось ей безумно эротичным.
Неожиданно силы вернулись к ней. Теперь он у нее в руках. Она чувствовала на себе его взгляд и с прежде неведомой ей женской гордостью за свое тело начала медленно намыливать сначала руки, а затем плечи.
Она полузакрыла глаза и начала намыливать грудь. То, что он смотрит на нее сейчас, возбуждало невероятно. Ее соски уже затвердели, и когда она дотронулась до них пальцами, то не смогла сдержать стон. Она хотела подразнить его, не себя, и все же... она уже не могла остановиться.
В ее памяти всплыла его записка: «Ты трогаешь себя, когда думаешь обо мне? Ты становишься влажной от желания, когда думаешь обо мне? Ты приснилась мне ночью, и я проснулся возбужденный».
Джамиля сжала пальцами один сосок, и желание пронзило ее так глубоко, что ей пришлось опустить другую руку туда, где вода скрывала ее пульсирующую плоть.
В этот момент раздался звук, похожий на сдавленный стон, затем какой-то шум, и девушка очнулась от своего чувственного забытья и села в ванне. Она безумно испугалась. Что с ней такое? Она ведет себя как звезда порнофильма! И это только из-за того, что она решила, будто Салман смотрит на нее. Да это может быть кто угодно! О боже, что с ней такое?
В этот момент вернулась служанка, и Джамиля буквально выпрыгнула из ванны и выхватила полотенце у нее из рук. Она боялась смотреть девушке в глаза и начала судорожно искать свою сумку и одежду, но ничего не было. Когда она спросила о них служанку, та покраснела и сказала, что шейх распорядился, чтобы она постирала одежду Джамили, а ее сумку отдала ему.
— Шейх оставил вам одежду... — тихо добавила служанка, и Джамиля вспомнила о коробке и обо всем, что она означает.
Когда девушка показала Джамиле полку с духами и лосьонами, она едва не закричала:
— Мне ничего этого не надо. Мне нужна моя одежда.
Девушка была растеряна, и Джамиле стало стыдно. Она ведь только выполняет приказы — здесь, на краю мира, никто не смеет перечить шейху. Джамиля извинилась и сказала:
— Спасибо за ванну. И за лосьоны. Пожалуйста, принесите ту одежду, которую оставили мне.
Служанка облегченно вздохнула и вышла, а Джамиля взяла ближе всего стоявший лосьон и тщательно намазалась им, стараясь не обращать внимания на пьянящий мускусный аромат.
Служанка вернулась довольная, и Джамиля не посмела еще раз заговорить о своих вещах. Она получит их другим способом.
Девушка открыла коробку с золотым тиснением и достала из нее длинное платье-кафтан. Джамиля замерла на месте — ей показалось, что оно из настоящего серебра. Так оно сияло.
— Посмотрите, как оно прекрасно! — с восторгом произнесла служанка.
— Да... — прошептала Джамиля и дотронулась до него. Наверное, эту ткань соткали эльфы — человеческие руки слишком неуклюжи для такой работы. Когда платье двигалось, оно начинало переливаться, и вплетенная в него темно-синяя нить сияла, словно множество сапфиров.
Кроме того, в коробке было белье из такого тонкого кружева, что казалось, оно рассыплется от одного только прикосновения.
Джамиле не нравилось, что она должна одеваться в то, что выбрал для нее Салман. Ей не хотелось следовать сценарию, который он написал для нее. И все-таки глубоко-глубоко в ней тлело желание, и она понимала, что это желание не даст ей покоя до тех пор, пока она не удовлетворит его.
Когда Джамиля была одета, девушка причесала и уложила ее волосы, а потом поклонилась и исчезла.
Джамиля сделала глубокий вдох и вышла из-за занавески. Салман стоял у входа в шатер. Она инстинктивно стиснула зубы и сжала руки в кулачки, но все было бесполезно — ее тело было радо ему.
Она не видела его лицо — слишком далеко он стоял, но все ее мысли были об одном: о том, как он наблюдал за ней и как она трогала себя в ванне.
Вдруг Салман медленно направился к ней. Они были вдвоем в этом роскошном шатре в самом отдаленном оазисе Мерказада.
Его высокая фигура в сверкающем национальном наряде возвышалась у стола, на котором их уже дожидались роскошные яства. Даже запах этих яств сводил ее с ума. Она гнала от себя мысли, что все это лишь потому, что она здесь, с ним. Потому, что все это он приготовил для нее.
Ноги плохо слушались ее, но она все же подошла к столу. Ей вдруг очень захотелось есть. Она старалась не смотреть на него, но он вдруг поймал ее руку, поднял вверх ее подбородок и небрежно произнес:
— Никогда еще не видел тебя такой красивой.
Она нахмурилась, оттого что почувствовала — ее тело вот-вот выйдет из-под контроля, и старалась не замечать того, как он красив. Настоящий правитель!
— Надеюсь, ты не зря потратился на меня.
— Конечно, не зря. Ведь я не один буду получать удовольствие. Можешь не сомневаться.
Джамиля разозлилась:
— Ты уж избавь меня от подробностей, с кем будешь получать удовольствие, потому что я с тобой спать не собираюсь.
Он усмехнулся, отпустил ее руку и пригласил сесть. Ей захотелось запустить чем-нибудь в его голову, однако она сдержалась. Обычно она всегда себя контролировала, но теперь...
Салману пришлось нелегко. Из-за порнографической сцены в ванне он так возбудился, только возвращение прислуги помешало ему сорвать занавеску, залезть в ванну и раздвинуть ее стройные ноги. И взять ее так, что у них обоих потом бы неделю кружилась голова.
А теперь это платье... Оно сидело как влитое, мерцало и так льнуло ко всем ее изгибам, и ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы немедленно не схватить ее.
Она упрямо смотрела на него, но он видел, как пульсирует жилка на ее шее, и торжествовал. Пусть сопротивляется, в конце концов она не выдержит, а пока он возьмет себя в руки и положит что-нибудь на тарелку для нее.
Джамиля взяла тарелку, которую подал ей Салман. Он положил на нее то, что она любит больше всего. Потом он налил им обоим немного шампанского, улыбнулся и поднял бокал:
— За нас, Джамиля!
Она улыбнулась, подняла свой бокал и произнесла:
— За меня! За то, чтобы мне хорошо спалось сегодня в этом чудесном шатре! Одной.
Он снова усмехнулся, сделал глоток и лениво сказал:
— Знаешь, мне понравилась наша переписка в эти дни. Хотя она и была несколько односторонней и оставила меня слегка... неудовлетворенным.
Джамиля промокнула губы салфеткой. Она могла отсылать назад его письма, могла бросать телефонную трубку, но она не могла выбросить его из головы. Салман дотянулся до ее руки через стол и сказал:
— Ты ведь думала обо мне... в ванне? Ты ведь знала, что я наблюдаю?
Потрясенная, Джамиля не могла вымолвить ни слова. Признаться в этом значило сказать ему, что ее возбуждает даже то, что он просто смотрит на нее. Она сказала натянутым голосом:
— Не знаю, о чем ты говоришь.
— Ложь не идет тебе.
Джамиля высвободила руку и продолжила ужинать, хотя аппетита ее как не бывало. Она пленница. Что она может сделать? Бежать в деревню, чтобы спрятаться у кого-нибудь из местных жителей?
Она отложила салфетку, допила шампанское и еще раз оглядела шатер. Убранство было таким роскошным... Как ему удалось все так устроить? Однако она справилась со своим любопытством, притворилась, что зевает, и встала. Она твердо намеревалась лечь спать одна.
Салман тоже встал и протянул ей руку. Она не обращала внимания.
— Ты ведь знаешь, что я никуда не уйду, — сказал он, скрывая свое нетерпение.
Она посмотрела на него, и на этот раз в ее взгляде он заметил не только неповиновение. Он заметил что-то еще, что-то, от чего его сердце тут же инстинктивно отшатнулось. Нет, ему не нужно ничего такого. Он просто хочет ее. А она хочет его. Вот и все.
Он подошел к кровати и начал раздеваться.