Пробуждение (ЛП)
Моя кожа покрылась мурашками, это случилось и с моей мамой тоже.
— Какой несчастный случай?
— Полицейские говорили, что на вечеринке она напилась и упала с лестницы. Она очень сильно ударилась головой, и когда вышла из больницы, стала совершенно другим человеком. Она не могла работать, так что пришлось бабушке, а мама осталась дома со мной, но иногда она забывала кормить меня обедом или становится действительно сумасшедшей и начинала избивать меня. Мама говорила, что это все моя вина. Думаю, она винила меня в том, что не была счастлива.
— Я уверена, что она не…
— Но это так. Я знаю. Потом она плакала и говорила, как ей жаль, покупала мне конфеты. Тогда она родила моего младшего брата, как подсела на наркотики и была арестована за кражу вещей. Только она никогда не попадала в тюрьму. Суд всегда отправлял ее в психиатрическую больницу. Вот почему, в Лайл Хаусе, я был так напугана.
— Нужно было рассказать. Я бы попробовала помочь. Я…
— Ты пробовала. Это не имело бы значения. Они уже составили свое мнение,— она пожевала нижнюю губу. — Мама пыталась предупредить меня. Иногда она появлялась в моей школе, накачавшись наркотиками, идя на поводу экспериментов и магической силой, и говорила, что придется спрятаться, прежде чем они найдут меня,— еще одна пауза. — Я думаю, она не настолько сумасшедшая, в конце концов, не так ли?
— Нет, она не была. Она пыталась защитить тебя.
Лиз кивнула.
— Ладно, хватит об этом. Тебе нужно отдохнуть, чтобы вы могли найти парней. Бабушка всегда говорила, что я хорошо помогаю людям засыпать. Лучше, чем любые таблетки. Ты знаешь, почему?
— Почему?
Она улыбнулась.
— Потому что я могу говорить бесконечно и монотонно. Теперь давайте посмотрим, что мне нужно рассказать, чтобы утомить тебя и усыпить? О, я знаю. Ребята. Горячие парни. У меня есть список, понимаешь? Десять самых горячих парней. Фактически, это два списка, по десять, потому что мне нужно по одному на реальных парней, которых я на самом деле знаю, и один выдуманный список, для парней в кино и музыке. Не то, чтобы они не настоящие парни, потому что, конечно, они настоящие…
***
В конце концов, я задремала и проснулась под рев грузовиков, заставивший меня подпрыгнуть вверх, размахивая конечностями.
Солнечный свет лился сквозь окна. Я проверила часы. Восемь тридцать. Никаких признаков Лиз. Была ли она на осмотре периметра? Или она уже оставила нас?
Тори по—прежнему крепко спала, тихо похрапывая.
Я слегка сжала ее плечо.
— Уже утро. Нам нужно искать записку.
Тори открыла глаза, пробормотала, что, вероятно, не было никакой записки. Ребята давно ушли и бросили нас здесь. Луч солнца, наша Виктория.
Но после жалобы по поводу не достаточно свежего дыхания, отсутствия расчески и завтрака решила подняться и помочь мне.
Мы уже искали около получаса, когда Тори сказала достаточно громко, чтобы быть услышанным любому проходящему мимо окна:
— Граффити в этом городе действительно есть в любом месте, даже здесь,— я поспешила к ней.
– Граффити?
Тори махнула на окружающие штабеля ящиков, и я увидела, что она имела в виду. Ящики в каждой куче были помечены надписями.
— На стену магазина моего отца они попадают каждый месяц, но никогда не были такими причудливыми.
Она указала на один почти скрытый в тени. Там, где другие типичные торговым марки и символы заменяли эскизы черным маркером подросткового возраста парень с татуировкой лапой печатью на щеке, размахивающий когтями, как Росомаха.
Я усмехнулась.
— Саймон,— когда Тори отрицательно качнула головой, я повторила: — Это Саймон.
— Э—э, нет. Это парень с лапой на лице.
— Это работа Саймона. Это один из символов его комиксов.
— Я знала это.
— Помоги мне поднять ящик.
Она не двигалась.
— Почему?
— Поскольку предполагаемая записка,— я начала поднимать ящик самостоятельно, — Будет под ним.
— Зачем он это сделал?
Конечно же, в ящике был сложенный лист бумаги. Мы обе схватили его. Я выиграла.
Саймон нарисовал три картины. В верхнем левом углу, как приветствие, был призрак. На среднем был большая карикатура Арнольда Шварценеггера, как Терминатора. Третье место в подписи, была молния окруженная туманом. Кроме рисования, кто—то нацарапал на дюйм выше букв 10 часов утра.
Тори вырвала листы у меня и перевернула их.
— Так, где это сообщение?
— Тут,— я провела пальцем от рисунка к рисунку. — Он говорит: «Хлоя, я вернусь, Саймон».
— Хорошо, но это просто странно. И что это значит?— она указала на то время.
— Это было от Дерека, убедиться, что я знаю, когда они вернутся.
— Только один раз в день?
— Каждый раз, когда они тайком сюда пробираются, это большой риск. Во всяком случае, время на самом деле не важно. Если я смогу забрать сообщение, Дерек сможет унюхать меня. Он может по моим следам.
Ее нос сморщился.
— Как собака?
— Круто, да?
— Э—э, нет,— она продолжала морщиться. — Таким образом, они не шутили о том, что он быть оборотнем. Многое объясняет, не правда ли?
Я пожала плечами и проверила часы.
— У нас чуть больше часа ждать, так?— я поклялась себе под нос, что устрою Тори забавный розыгрыш. — Мы не можем позволить ребятам вернуться,— продолжила я. — Не с патрулирующей охраной Edison Group.
***
Существовал не один патрулирующий охранник Edison Group. Их было двое. Я послала Лиз, чтобы проверить все возможные точки выхода. Она вернулась, называя четыре: главные ворота, ворота доставки, задние ворота доставки, и весь окружающий забор.
Я сомневалась, что Дерек бы поднялся на забор снова. Он не пойдет там, где любой желающий мог его увидеть. Если бы я на его месте, я выбрала бы ту же точку для входа, что и Edison Group вчера, а именно задние ворота.
Но я также знала Дерека достаточно хорошо, чтобы признать, что я не знала его достаточно хорошо для разгадывания его реальной стратегии. Поэтому мы вынуждены были разойтись и охватить все три входа. Мне нужно было быть рядом с Лиз, чтобы она могла общаться со мной. Это означало, что Тори пошла обратно. Я могу только молиться, чтобы она на самом деле не забыла посмотреть.
***
В девять тридцать мы были на месте. Заводской двор располагался на краю жилого района, в окрестности старых домах, в том числе квартале Лайл Хауса. Дерек и я пришли таким образом в субботу вечером, когда мы бежали, и я до сих пор помнила его генеральный план. Дороги вели с севера на юг, с заводского двора вниз в южную часть.
Мое место было через дорогу от завода, за одним из домов. Никого не было дома, дорога была пуста, а в окнах отсутствовал свет.
Я присела за сараем приглядывать за воротами доставки, готовая насвистывать при первых признаках парней. В 9:45 внедорожник проехал мимо завода, двигаясь в обход: это был тот же автомобиль Edison Group, от которого Дерек и я убегали в субботу ночью.
Когда он проезжал мимо, я увидела Майка на сиденье водителя. Рядом с ним сидела мама Тори, наблюдавшая из бокового окна. Внедорожник завернул за угол, направляясь к задней части заводского двора.
Я ждала, пока она не скрылась из виду, а затем вскочила. Когда я уже переходила дорогу, тень нависла надо мной. Мои кулаки взлетали, но прежде чем я смогла, что либо сделать, в свою очередь, руки схватили меня. Одна зажала мой рот, а другая обвилась вокруг талии, затаскивая за сарай.
— Это я,— пророкотал глубокий голос.
Руки отпустили меня, и я повернулась. Там стоял Дерек, все его сто девяносто сантиметров. Может быть, это просто волнение от встречи с ним, но он выглядел лучше, чем я помнила. Его черные волосы, по—прежнему такой же худой, и лицо его все еще усеяно прыщами. Но он смотрелся... лучше.
— Я так рада тебя видеть,— выпалила я, улыбаясь, глядя на него.