Третий брак бедной Лизы
– Не вечно, но пусть пока живет.
– Тогда не жалуйся, мам. – Лиза чувствовала раздражение. Разговор с матерью привычно перерастал в перепалку. Причем пустую, бессмысленную. Из которой очередной раз можно было только почерпнуть информацию, о том, что самый работящий человек в семье Чердынцевых – Элалия Павловна. Лиза раздражалась еще и оттого, что про очевидные заслуги отца как бы забывали – вроде как и не он лауреат высокой государственной награды, и не благодаря ему у семьи есть огромная дача в престижном месте, и не Петр Васильевич принимал участие во всех крупных международных конференциях, посвященных проблемам космоса. Сейчас, когда секретность с оборонного предприятия, где он работал, сняли и он спокойно трудился преподавателем в МФТИ, в семье он стал «числиться» обычным «учителем».
– Я тебе, Петя, завидую! – любила повторять Элалия Павловна мужу. – Свои лекции отчитал – и домой на диван. Или к телевизору. Я же как белка в колесе. И преподавание, и книги, и учебники, и телевидение.
Петр Васильевич не обижался, только разводил руками:
– Дорогая, ну, за тобой мне не угнаться!
Элалия Павловна удовлетворенно кивала, но соглашательская позиция мужа ее только раззадоривала, а потому она продолжала:
– Почему вы, мужчины, довольствуетесь малым?
– Мама, ведь предприятие отца закрыли. Он же не может там оставаться работать!
– Так открыли другие учреждения этой направленности. Туда надо было попробовать устроиться! Оправдание собственной лени найти можно всегда.
Если Лиза слышала подобные речи, она всегда заступалась за отца, чем вызывала раздражение матери:
– Ты вся в него. Тебе надо было остановиться на самом легком и примитивном – «от и до» в кабинете.
– Ну, детей лечить тоже кто-то должен. И потом, я рада, что характером в отца, – огрызалась Лиза.
Но все эти пикировки стали уже привычными и даже особо не портили отношения между родными, исключая ситуаций вроде сегодняшней. Лиза никак не могла взять в толк, почему в ответ на ту или иную просьбу мать не может просто спокойно отказать. Зачем надо простейший диалог превращать во вздорный спор, с переходом на личности.
– Мама, я поняла, ты занята. Все, пока! – Лиза положила трубку. «В конце концов, уложу дочку спать и засяду за эти расчеты». Она собрала сумку, сняла халат, устало посмотрела в окно. Недалеко был зоопарк, место, куда они с Андреем любили водить дочь. Впрочем, к животным у Ксюши особого любопытства не было, все окружающее она воспринимала как антураж веселого времяпрепровождения с родителями. Лиза вздохнула, вспоминая, как Андрей с дочкой ели бублики – по очереди надкусывая с разных сторон. «Ну, она-то в чем виновата?!» – неожиданно подумала Лиза, и впервые за все это время развод предстал перед ней таким, каким видели его ее родители. Он предстал ударом и предательством по отношению к дочери. «Как удобно – вежливо расстаться, спокойно разговаривать, приезжать в дом, который покинул как ни в чем не бывало. Сдается мне, что быть интеллигентным, выдержанным и вежливым человеком – очень удобно. И практично!» Лиза с грохотом захлопнула дверь кабинета и повернула ключ.
На улице были уже сумерки. Она нащупала единый проездной в кармане, проверила, закрыта ли сумка, и в этот момент раздался телефонный звонок. «Это мама», – подумала Лиза и не ошиблась.
– Отец выехал к тебе за Ксенией. Только учти, на два дня, не больше. – Мамин голос был так же строг. – Уж не знаю, для чего там они тебе нужны.
Лиза съязвила:
– Для секса, мама, для секса.
В доме Чердынцевых можно было говорить о любви, но о сексе предпочитали помалкивать. Эта сторона жизни считалась, по разумению Элалии Павловны, чем-то зыбким, спорным и не совсем приличным. Когда Лиза пошла в медицинский, ей пришлось учебники по анатомии прятать в стол. Мама раздражалась от одного вида голого тела. Сейчас Лиза не удержалась от язвительности, поскольку уже смирилась с тем, что придется работать ночью, когда заснет дочь, и с тем, что мама ничего просто так, со словами одобрения, не сделает.
– Мама, зря он выехал. Мне уже помощь не нужна. Я все уже устроила.
– Что значит – зря?! Ты соображаешь, он по самым пробкам поехал…
– А зачем, если только час назад ты сказала, что тебе некогда заниматься Ксенией?!
– Ну, не могу же я допустить, чтобы ребенок оказался в компании…
– Мам, разговор закончен. Ксения будет дома, а я сейчас позвоню папе. Ты должна была сначала позвонить мне.
– Что же у тебя за характер?! Все назло делать!
– Это у меня – характер?! – Лиза просто задохнулась. Она получила отказ, выслушала нравоучение, решила, что справится сама. А теперь еще и виновата.
Добравшись до дома, она увидела отца. Петр Васильевич, забрав внучку из садика, сидел с Ксюшей в сквере.
– Пап, можно не забирать Ксюшу, я справлюсь. Мне надо поработать, а я никогда такого еще не делала. Завтра же дежурство опять.
– Ничего, я побуду с ней. У меня почти нет лекций.
– Но мама сказала…
– Ты же знаешь маму.
– Знаю. – Лиза поднялась на цыпочки и поцеловала отца. – Спасибо.
– Не за что. Будем тебе звонить.
Когда машина отъехала, опять раздался телефонный звонок. «Господи, это наверняка опять мама!» Лиза, не глядя, нажала кнопку и раздраженно ответила:
– Мама, они уже уехали. Но никакой необходимости в этом не было. Я все отлично бы устроила…
– Гм, извините, Елизавета Петровна, это – Тихон Михайлович. Я вам отправил два документа. Посмотрите их и сделайте свой по образу и подобию. Но цифры возьмите из прайс-листа. Он будет в отдельном письме. Как все сделаете – звоните, и встречаемся у Калюжного. И запомните – ваш документ должен быть коротким!
– Господи, извините! У меня сегодня день семейных неувязок. Я вас поняла, спасибо, сегодня-завтра все посчитаю. Но насколько лаконичным должен быть мой документ?
– Настолько, чтобы я смог заставить Калюжного просмотреть его при мне. Это самый главный момент!
– Я поняла и постараюсь.
– Вот и отлично. До связи.
Тихон Михайлович бархатно рассмеялся в трубку, и потом послышались гудки.
Глава 2
Когда Лиза распечатала все документы, то получилась солидная папка. Устроившись за письменным столом, она аккуратно разложила все по стопочкам и принялась изучать. Цифр было много, названий тоже, описание оборудования занимало около двадцати страниц. Лиза прилежно все прочитала, на отдельном листе делая пометки. В самую последнюю очередь она приступила к изучению сметы, которую прислал Бойко. Документ был составлен просто, так чтобы потенциальный покупатель не раздражался от множества ненужных цифр и названий. «Молодец! Даже я, которая почти ничего в этом не понимаю, разобралась», – одобрительно подумала Лиза. Затем она посмотрела вторую смету, которая описывала лабораторию более мощную и многофункциональную, но пришла выводу, что господина Калюжного не стоит пугать такими затратами. «Мы можем обойтись и минимумом», – подумала Лиза, вернувшись к первому варианту. Теперь, когда она вошла в курс дела, когда все эти стопки бумаг перестали ее пугать, можно было попробовать составить документ «с человеческим лицом», как она про себя его назвала. Лиза прекрасно понимала, что, заявись она в кабинет Калюжного со всеми этими цифрами, в лучшем случае получит односложный отказ. В худшем – навлечет гнев администрации на все консультативное отделение, и к тому же доброхоты не преминут высказать мысль о материальной заинтересованности активистов. Именно последнего Лиза боялась больше всего. Она отлично понимала, что «отмыться» будет крайне сложно. «Надо написать такую бумагу, в которой присутствовали бы аргументы экономического плана, гуманистического и статусного. Именно последние могут повлиять на решение коммерческого директора. Ему ведь должно быть важно, что в подведомственном ему заведении ведется работа по современному оснащению лечебных структур. А потом в качестве примера представить небольшой расчет. Такой, чтобы не испуть, а показать, что солидная инициатива может стоить совсем недорого!» Лиза с минуту задумчиво посмотрела на монитор, а потом стала печатать.