Танец волка

– Отец!
Вихорёк вырвался вперед, обогнав передовых, спрыгнул с коня. Строй сконцев рассыпался. Я услышал облегченные выдохи. Эти парни тоже знали: окажись всадники врагами – никаких шансов.
Первый боец сдвинул на затылок шлем. Гнуп Три Пальца. А второй…
– Рунгерд!
– Свартхёвди?
Я показал.
Рунгерд опустилась на колени, прижалась ухом к груди сына…
– Хавчик!
– Мой господин!
– Хавчик, кто это сделал?
– Не знаю, господин! – На лице моего раба искреннее горе. – Мы увидели дым, но не поняли сразу, что горит. Думали – это смолокуры…
– А где был ты?
– Гудрун, мой господин, – Хавчик вздохнул сокрушенно. – Послала меня договориться с углежогами.
Вид у него был виноватый. Как будто мой мелкий раб мог бы что-то изменить.
– Я рад, что ты – жив.
Это хорошая новость. Хавчик – везунчик. Потому что его не было в усадьбе во время налета. Все остальные – были.
Еще одна хорошая новость: одаль [1] Рунгерд и Свартхёвди не пострадал.
На этом хорошие новости заканчивались. И начиналась беда.
Рунгерд вряд ли было легче, чем мне, но она – сильная женщина и понимала, что скорбеть некогда. Надо спасать тех, кого можно спасти.
Через три часа высококвалифицированная, по местным меркам, медицинская помощь была оказана всем раненым. Включая меня.
Разбинтованная рука выглядела ужасно. Меня это не удивило. Болела она знатно. Но, к моему удивлению, Рунгерд больше обеспокоил порез на левом боку, хотя железо прошло неглубоко – до ребер. Да и болел бок, в сравнении с рукой, очень умеренно, и рана уже начала затягиваться. Вообще, все мои многочисленные ранения оказались поверхностными. И это было не столько везение, сколько – заслуга самых лучших доспехов этого времени. В чем мне действительно повезло, так это в отсутствии серьезных переломов. Когда тебе со всей дури зафигачат топором по тушке, доспех, может, и выдержит, а вот то, что под ним, – не факт. Значит – не зафигачивали. Целы мои косточки. В основном. Два пальца на руке сломаны, но это – мелочь.
В общем, моя рука Рунгерд не озаботила, а вот рану на боку она вскрыла, вычистила (я старался сохранить лицо, но время от времени кривился и порыкивал) и зашила по новой.
Кстати, мною Рунгерд занялась в последнюю очередь. По ее понятиям, я был самым «легким» из уцелевших. Так что, обрабатывая меня, Рунгерд параллельно выдавала прогноз по остальным пациентам.
Медвежонок – в тяжелом состоянии. Перелом двух ребер и левой руки, множественные травмы мягких тканей, серьезная кровопотеря… Которой не было бы, если бы его сразу перевязали. У берсерков в боевой фазе раны практически не кровоточат.
Однако Рунгерд уже знала, как было дело, потому не удивлялась. Сконцы ведь готовили нас не для полноценной жизни, а для мучительной смерти, так что медицинская помощь была минимальной. Но прогноз по своему сыну Свартхёвдиона выдала оптимистический. Побочный эффект «берсеркерства» – ускоренная регенерация. И, надо полагать, повышенный иммунитет, потому что раны у берсерков не загнивают, если их правильно обработать. Так сказала Рунгерд, и я ей верил. У нее был соответствующий опыт. Покойный муж был тоже из «воинов Одина».
Хуже обстояло дело с моим лучшим учеником Скиди. Многочисленные раны, причем две опасные: в спину пониже лопатки и в бедро. А еще одна – очень опасная: в брюшную полость. Та, к счастью, не воняет, так что есть шанс, что парень выкарабкается.
А вот здоровяк Стюрмир выздоровеет точно. И уже через месяц сможет встать в строй. Аналогично – Гуннар Гагара.
На этом оптимистические прогнозы иссякли. Рунгерд честно заявила: двое оставшихся, Хавур и Юсуф, скорее всего – покойники. За Хавура Рунгерд еще поборется – попросит богов, а вот за Юсуфа просить некого. Его бог остался далеко на юге.
– Но ты все же попытайся, – попросил я.
Рунгерд поцеловала меня в щеку и шепнула, что сделает всё, что сможет. Мне стало трудно дышать. Волосы Рунгерд пахли тем же благовонием, что и волосы Гудрун на нашей свадьбе…
Внучка финской вёльвы-колдуньи угадала мои мысли.
– Ты поправишься, – пообещала она. – И отомстишь!
Но что мне месть? Разве месть вернет мне любимую?
– Вели поискать в углях, – попросил я. – Если она умерла, я должен это знать!
– Гнуп уже ищет, – сказала Рунгерд. – Поешь. Ты должен снова стать сильным. Боги сохранили тебя для того, чтобы ты отомстил за мою дочь!
Для Рунгерд моя жена уже была мертва. И это было плохо, потому что Рунгерд – колдунья и может видеть то, что скрыто.
Но я хочу не мстить, я хочу вернуть Гудрун!
– Ты чувствуешь, что её нет в живых? – спросил я напрямик.
Рунгерд покачала головой.
– Убили или увезли, неважно. Она скорее убьет себя, чем станет рабыней-наложницей. Я не знаю, жива ли она, но я знаю свою дочь.
В этот момент Хавчик кормил меня с ложечки. И я чуть не подавился, когда Рунгерд это сказала. К сожалению, так и есть. Если моя жена еще жива, то ей осталось недолго. Она – из рода викингов, а из них – плохие рабы. Даже прикованные к веслу галеры, они всё равно остаются опасными. Потому что с легкостью обменяют свою жизнь на смерть врага.
Последнее, что я помнил: в темноте меня укладывали на телегу.
 
Глава вторая,
в которой Ульф принимает гейс и нежданного гостя
Очнулся я только через три дня. Рунгерд поила меня травками, чтобы я не просыпался.
– Тебе нужно было отдохнуть, – пояснила она.
– Как Свартхёвди?
– Спит. Он поправится.
– А остальные?
– Будут жить.
Она постарела, королева Рунгерд. Морщинки вокруг глаз, уголки рта опустились, глаза больше не сияют… Я знаю, что Медвежонок для нее много дороже Гудрун, но дочь она тоже любила…
– Все – выживут? Даже Юсуф?
– Все.
В голосе ни радости, ни гордости.
– Хочешь есть?
Я хотел. Рунгерд распорядилась, и мне принесли сваренную на бульоне кашку.
– Я приказала убрать твой кнорр в сарай, – сообщила Рунгерд.
– Спасибо!
До следующей весны я точно никуда не поплыву. Да и не с кем. У меня больше нет хирда. И нет никого, кого я мог бы попросить помочь. Мой хирд, мои соседи, которых я повел на Сконе… И которые почти все там остались.
Конечно, у меня были деньги. Уцелели даже те, что были прятаны в усадьбе. Злодеи их не нашли. Но это не радовало. О деньгах знала только Гудрун. То, что они – на месте, – косвенное доказательство того, что она мертва. У живой Гудрун враги сумели бы выпытать место схрона. Что-что, а это викинги умеют.
Деньги пригодятся. К весне я, скорее всего, уже поправлюсь и смогу действовать. Это значит – купить драккар, нанять или собрать команду и плыть… Мстить. Вот только куда? Со временем станет ясно. С началом судоходства начнется на побережье обмен информацией. Мои деньги, связи моих родичей… Может, и Рагнар поможет. Или Стенульф. Логика подсказывает: те, кто напал на мой гренд, были в курсе, что меня там нет. Ни меня, ни моих людей. Следовательно, это кто-то из наших врагов-сконцев. С большой долей вероятности. Если это так, то Каменный Волк вынюхает. Он ведь тоже, считай, наш родич.
– От Стенульфа – никаких вестей?
Рунгерд покачала головой.
Хотя это я тороплюсь… Рано еще. Гребцы только позавчера вернулись на Сконе. Допустим, Каменный Волк с ними повидался (а как же иначе?) и узнал о том, что случилось. Требуется время, чтобы выяснить, кто из сконцев набежал на мое поместье. Если, конечно, это были сконцы…
«Лежи и лечись», – приказал я себе.
Ну да, это было не то что правильным – единственно возможным решением.
Ждать весны. И ждать хоть каких-нибудь вестей. Если Гудрун жива… То до весны она вряд ли доживет. Ее мать права: такие, как моя жена, не умеют жить в рабстве. Мне остается только надеяться…
– Рунгерд, что говорят руны? – спросил я. – Ты спрашивала?