В плену страстей

Алекса нахмурилась:
– Поджилки трясутся? Почему?
Последовал тяжелый вздох.
– Алекса, прекрати изображать передо мной непреступную ледышку! Я тебе не бойфренд. И с Гаем де Рошмоном у тебя этот номер тоже не пройдет, учти. От него ты упадешь в обморок, как все остальные женщины.
– А я должна знать, что он за парень? – снова не поняла Алекса.
Имоджен заливисто расхохоталась.
– Милая моя, это игра слов! По-английски его имя звучит как Гай  [3], но он, разумеется, француз – ну, почти француз, – поэтому оно произносится как Ги. Звучит более сексуально.
Алекса, не желая попусту тратить время, прекратила эту не совсем понятную тираду:
– Имоджен! Кто он и почему ты на нем помешалась? Что ты конкретно пытаешься мне вдолбить?
Имоджен едва не задохнулась от удивления.
– Ты ни разу не слышала о Гае де Рошмоне?! Да он красуется во всех шикарных журналах! Он трижды попадал в список самых-самых классных особ!
– Я не читаю такие журналы, – ответила Алекса. – Они печатают всякий вздор.
– Ой-ой, только посмотрите на нее. Какие мы гордые! – поддела ее Имоджен. – Если бы твоя чистая художественная натура снизошла до подобной ерунды, то ты знала бы, о ком я говорю и почему. Послушай, даже на той недосягаемой высоте, где ты пребываешь, до тебя наверняка дошли слухи о «Рошмон-Лоренц»?
Кое-что Алекса действительно слышала
– Сказочно богатая и древняя банкирская фирма?
– Да, это они! Одна из самых влиятельных финансовых династий в Европе. Они купаются в деньгах уже двести лет, – трещала Имоджен. – Они финансировали промышленную революцию и торговлю в колониях. Они благополучно пережили обе мировых войны, не говоря уже о холодной войне. Вероятно, потому, что имели семейные связи во всех противоборствующих странах. А сейчас они вознеслись еще выше, невзирая на кризис. И во многом благодаря Гаю де Рошмону. Он восходящая звезда этого банкирского дома в двадцать первом веке. Весь обширный клан просто пускает слюни, восторгаясь им, потому что он гребет для них деньги. – Имоджен перешла на хриплый шепот. – Держу пари, что больше всех умиляются женщины в этой многочисленной семейке. Да и за ее пределами тоже! Я сама почти сюсюкала в телефон, а разговаривала всего-то с его помощницей.
Алекса продолжала оставаться безучастной. Имоджен явно была потрясена этим парнем Гаем, кем бы он ни был, но Алекса действительно ничего о нем не слышала.
– Имми, в чем же все-таки дело? – спросила она.
– А дело в том, моя дорогая, что он хочет, чтобы ты его рисовала! – театрально проворковала Имоджен. – И если он станет тебе позировать, то у тебя, моя ненаглядная, появится шанс общаться со сказочными людьми, птицами высокого полета. Они напыщенны, как павлины, и будут передавать тебя друг другу. Предложения так и посыплются!
Алекса скорчила гримасу. Идея с портретной живописью принадлежала Имоджен. Когда несколько лет назад они обе окончили художественный колледж, подруга без обиняков заявила, что живописца из нее не получится и поэтому она займется менеджментом.
– И ты будешь моим первым проектом! – весело объявила она Алексе. – Я помогу тебе заработать кучу денег. Вот увидишь! Ты не будешь прозябать на задворках – обещаю!
Алекса не сразу согласилась на это.
– Я не стремлюсь делать деньги из живописи, – ответила она.
– Что ж, не все из нас могут себе позволить быть такой гордой, – с осуждением в голосе сказала Имоджен. Но, увидев боль, промелькнувшую в глазах Алексы, тут же спохватилась и кинулась обнимать подругу. – Прости. Мой язык иногда… Простила?
Алекса кивнула и в ответ обняла Имоджен, зная, что та ляпнула, не подумав.
Семья Имоджен – большая, шумная и добросердечная – приютила Алексу во время того первого, ужасного семестра в школе, когда ее родители разбились в авиакатастрофе, возвращаясь из отпуска. Имоджен и ее семья помогли Алексе пережить страшное горе. И не только это – они помогли ей практическими советами, как распорядиться состоянием, доставшимся после смерти родителей. Больших денег у нее не оказалось, но разумно вложенная сумма позволила Алексе купить квартиру, оплатить обучение и содержать себя. Этот небольшой доход давал ей возможность не зависеть только от карьеры художника.
Тем не менее, Имоджен твердо решила, что у ее подруги должны быть честолюбивые помыслы.
– С такой внешностью, как у тебя, успех обеспечен! – восторженно заявила она.
– Я-то думала, что дело в том, хороший я художник или нет, – сухо ответила Алекса.
– Да, конечно. Это само собой. Но послушай – мы же знаем, что управляет миром. А красота точно заставит мир повернуться в твою сторону. Внешность в рекламе не нуждается.
Но Алекса была непреклонна. Она не признавала показного блеска, пестроты, безвкусицы и легковесности в художественном творчестве. Хотя ей было трудно определить, чего она точно хотела. Ее привлекали различные художественные стили и направления, она была эклектиком в своем творчестве и полностью погружалась в работу, которой занималась в данный момент. Следующая работа могла быть совершенно иной, но это ей нисколько не мешало. Она еще не определилась, какому жанру живописи хочет себя посвятить.
Вот поэтому она позволила Имоджен стать ее агентом, когда та сказала, что у Алексы явная склонность к портретной живописи – Алекса нарисовала портреты членов семьи Имоджен в знак благодарности за их доброту. Имоджен была в восторге и сказала, что Алекса просто обязана стать портретистом. Поэтому, когда Имоджен с трудом удалось получить пару заказов, Алекса смирилась с амбициозными проектами подруги-агента. Спустя четыре года все хлопоты полностью окупились – в материальном плане, во всяком случае, поскольку стараниями Имоджен все клиенты были люди весьма обеспеченные.
Наверное, у нее действительно проявились способности писать портреты, потому что она обладала душевным благородством, которое помогало ей подчеркнуть лучшие качества заказчиков. А это было нелегко: эти люди, пожилые и дородные, обладали не очень-то располагающей внешностью. Но Алексе нравилось отображать острый ум, проницательность либо просто силу характера, благодаря которой они достигли в жизни многого и поднялись на верхнюю ступеньку служебной лестницы.
Вот почему Алексу не увлекла перспектива рисовать Гая де Рошмона. Судя по словам Имоджен, это богатый плейбой, занятый тем, что разъезжает по всему миру, чтобы увеличить унаследованное состояние. Скорее всего, он типичный избалованный и самодовольный отпрыск мультимиллионеров. Противно даже вспоминать, как Имоджен млела от счастья! И все потому, что у него репутация сексуально неотразимого мужчины. Богатый, самовлюбленный, тщеславный и сексуальный. Воистину королевский набор достоинств.
Через несколько дней она утвердилась в своем мнении. Имоджен как полоумная из кожи вон лезла, чтобы уладить все формальности, но встреча с легендарным Гаем де Рошмоном была отложена в последний момент по телефону.
Холодный и безразличный голос личной помощницы дал понять Алексе, что она нисколько не лучше сотни прихлебателей, которые добиваются визитов к такому богачу, как Гай де Рошмон.
Алекса разозлилась, так что когда спустя два часа позвонила Имоджен и с придыханием спросила: «Ну как все прошло? Он живьем еще более потрясающий, чем на фотографиях?» – Алекса ледяным тоном сказала:
– Понятия не имею. Мой визит был отменен.
Имоджен тут же начала ее успокаивать:
– Милочка, он ведь ужасно занят. Он может в одну минуту сорваться с места. Но его помощница все равно гадина. А на какое время вы с ней договорились?
– Не знаю и знать не хочу, – отрезала Алекса.
– Если бы ты только знала, чего мне стоило добиться встречи с ним! – завопила Имоджен. – Мне придется снова подлизываться к этой корове помощнице, умасливать ее, чтобы договорится о новой встрече.
Через десять минут перезвонила ликующая Имоджен:
– Полный успех! Он завтра вечером обедает в «Ле Мирей» и согласился встретиться с тобой до обеда в баре без четверти восемь. Ой, это почти свидание! – Слова лились нескончаемым потоком. – Интересно, ты его очаруешь своей красотой? Ты ведь у нас английская роза, и он наверняка потеряет голову. Coup de foudre?  [4]Ты должна выглядеть сногсшибательно. Уж постарайся!