Футарк. Первый атт
– Рад вас видеть, – сказал я, потому что нужно же было что-то сказать.
– Взаимно, – буркнул он. – Куда можно пройти?
– Идемте в кабинет, – пригласил я. – Как насчет капельки бренди?
– Не стоит, – был ответ, и я поразился.
Таусенд угнездился в глубоком кресле и снова уставился на меня.
– Инспектор, что случилось? – не выдержал я. – Меня неделю не было, я возвращаюсь, а вы смотрите на меня, как на… не знаю, на беглого каторжника!
– Ну, если что и случилось, то не за эту неделю, – ответил Таусенд, вздохнул, а я вдруг заметил, что выглядит он очень усталым. – Всплыло кое-что… любопытное.
– И что же это? – поинтересовался я. – Если вы про историю с мисс Флип, то с ее семейством я все уладил, а Сирилу… гхм… Ну, словом, поговорил с ним по душам.
– А? Какая еще мисс Флип? – нахмурился инспектор. – Впрочем, не до девиц… Послушайте, мистер Кин, вас ведь несколько лет не было в Блумтауне, верно? Вы вернулись относительно недавно…
– Ну да, а что в этом такого? – удивился я.
– Меня, знаете ли, крайне интересуют обстоятельства вашего скоропалительного отъезда, – сказал он. – Я тогда служил не здесь и знаю далеко не всё… Впрочем, официальная-то версия мне известна: вы якобы отправились на материк изучать международное право, чем и занимались до тех пор, пока не скончался ваш отец, а тогда вернулись, вступили в права наследования и с тех пор безвылазно живете в Блумтауне. Все верно?
– Абсолютно, – кивнул я. – А что, появились какие-то сомнения?
– Еще какие, мистер Кин, еще какие… – вздохнул Таусенд. – Почему вы ни разу не наведались домой во время этой вашей… учебы?
– В Париже было веселее, – сказал я. – А уж в Амстердаме… Но я регулярно писал домой!
– Да-да, конечно… А почему вы, столько лет потратив на учебу, так и не приступили к практике? – спросил он.
– Понял, что это не мое призвание, – пожал я плечами. – Да и, если честно, на материке я не столько учился, сколько кутил и веселился, благо содержание мне отец выделил щедрое.
– Угу, угу… – Инспектор мерил меня цепким взглядом. – То есть сперва вели себя как ваш кузен, чтоб ему икалось, а потом вдруг ни с того ни с сего решили остепениться? И вместо того, чтобы отправиться путешествовать и проматывать наследство, вы принялись преумножать капитал?
– Ну да. Скажете, такого не бывает?
– Да, может, и бывает… – Таусенд подергал себя за ус. – Слушайте, мистер Кин. История эта мерзкая, но вы мне все равно чем-то симпатичны, только поэтому я и не вызвал вас в управление, и так весь город гудит от слухов…
– Погодите, – оторопел я, – каких еще слухов? Вы хотите сказать… обо мне?!
– О ком же еще…
– Так… – Я встал, решительно достал бутылку коньяку и налил себе и инспектору. – Ничего не понимаю. Что за слухи? Откуда они взялись?
– Откуда взялись, неизвестно, но уж больно все одно к одному сходится, – сказал он, машинально взяв бокал. – Вы же, значит, как учебу закончили, поступили в контору, верно?
– Да, отец устроил по протекции к своему знакомому, – кивнул я.
– Прослужили там полгода и – фьють!
– Как-то так…
– А что стало тому причиной?
– Скука, – честно сказал я. – Надоело разбирать мелкие дрязги – а крупных дел мне никто бы и не доверил тогда. Я думал, в других странах иначе, но увы!.. Так о чем же говорят люди?
– Да о том, что не от скуки вы уехали, – мрачно сказал инспектор, прихлебывая коньяк, – а что это отец ваш постарался убрать вас от греха подальше. Потому как вы были слишком уж подающим надежды юношей!
– А конкретнее? – нахмурился я.
– Да вот… Говорят, уже тогда слушок ходил, что если молодого Кина как следует подмазать, то из дела какие-нибудь важные бумаги пропадут – и развалится дело. А то завещание исчезнет. Или, наоборот, появится. Да и с чеками, говорят, вы очень вольно обращались. Тут лишний нолик, тут закорючка – и вы в шоколаде…
Я чуть не выронил бокал.
– Однако, – только и удалось мне выговорить. – Вот это фантазия!
– Фантазия не фантазия, а теперь поди проверь, – хмыкнул Таусенд. – Конторы той уже нет… В смысле есть, но служат там люди, которые вас знать не знают. Ну и еще…
– Что?!
– Да еще нехороший слушок о вашей невесте ходит, как бишь ее?
– Сибил, – машинально ответил я.
– Вот-вот. Вроде бы умерла она, а отчего? Кто ее вообще видел, эту девушку? Почему вы теперь на других не глядите? Что-то тут неладно, мистер Кин, и не надо мне о несчастной любви говорить, не поверю!
Я потер лоб. Та-ак, кажется, я влип. Ну что ж, рано или поздно это должно было случиться. Попробуем выкрутиться… раз уж я Таусенду «чем-то симпатичен»!
– Знаете, инспектор, – сказал я, усаживаясь напротив. – Давайте-ка я расскажу вам правду, а верить мне или нет – решайте сами.
Таусенд чуть коньяк не разлил.
– Ну, рассказывайте, – осторожно произнес он.
– Не было никогда никакой Сибил, – устало сказал я. – Я ее выдумал. Мне тогда казалось, что это очень хороший ход: я якобы храню верность умершей возлюбленной, а потому и не женюсь. А на самом деле жениться мне просто не хотелось. И не хочется. Есть, знаете, такая порода людей, которым в семье не жизнь…
– Ну-ну… – неопределенно протянул он.
– Теперь к практике, – продолжил я. – Да, отец устроил меня к своему приятелю. Я протирал там брюки полгода, и за это время людей буквально возненавидел. Я ведь, как вы могли заметить, и так-то нелюдим, но сейчас я хотя бы могу ограничить круг общения! А когда ты вынужден день за днем выслушивать незнакомых и зачастую неприятных тебе людей, которые полощут перед тобой свое грязное белье, обвиняют друг друга порой из-за таких мелочей… Впрочем, что я вам-то объясняю!
– Хм… – произнес инспектор.
– Одним словом, я понял, что еще немного, и я отправлюсь прямиком в сумасшедший дом. – Кажется, этой репликой я не улучшил ситуацию. – Тогда я и сказал отцу, что желал бы заняться международным правом, и даже поступил в один из французских университетов. Могу показать вам документы. Правда, я там не задержался… – Я снова потер лоб. – Действительно понял, что юрист из меня никакой.
– И чем же вы там занимались? В Париже-то? – приподнял бровь инспектор.
– А, я там не задержался, – ответил я. – Сперва объехал Европу, затем меня потянуло за море, в Египет… В общем, на протяжении этих лет я где только не побывал, носило меня по всему земному шару. Кажется, я только Австралию пропустил, и то по стечению обстоятельств… Ну а потом я вынужден был вернуться: как вы сами сказали, скончался мой отец. К тому моменту я уже был слеп на левый глаз, да и… – Я передернул плечами. – Другие травмы тоже давали о себе знать. И я решил, что хватит с меня приключений.
– Н-да? – все так же загадочно произнес инспектор.
– Именно. Знаете, сложнее всего было писать письма, – усмехнулся я. – Отец бы не понял, получи он конверт с бразильским или, скажем, индийским штемпелем. Впрочем, я договорился с одним человеком во Франции, писал ему, а он уж переправлял почту сюда, ну и наоборот, соответственно. Вот так.
– Интересная история, – сказал Таусенд. – Только проверить-то ничего нельзя. Поди, человечек тот из Франции давно затерялся, да даже если и нет, что это доказывает? Что вы путешествовали? Ну, пускай. Но это не отменяет того, что вы натворили дома.
– Ничего я не творил, инспектор, – вздохнул я. – Думаю, еще можно разыскать кого-то, кто работал тогда в конторе. Они подтвердят…
– Ищем, ищем, – кивнул он. – Тогда и посмотрим. А вы лучше сидите-ка пока дома, не то вас заклюют.
– Откуда такая забота, инспектор? – поразился я. – Или я вам так душевно дорог?
– Да уж конечно, – фыркнул Таусенд и снова помрачнел. – Просто знаю, каково это, когда пальцами тычут.
– Неужели? – Что-то в поведении инспектора меня насторожило. – Понаслышке или…
– Или, мистер Кин, или, – ответил он.
– Не может быть!
– Еще как может…
– Но вы, конечно, не поделитесь этой историей, – полувопросительно сказал я.