Взрослые игры (СИ)

- На этот раз всё действительно кончено, Акутагава. ВСЁ! Завтра же я уйду… - Юки, видя, что юноша не двигается и никак не реагирует, подумал, что тот просто игнорирует его. – Черт, Акутагава, ты слушаешь меня или нет?!…
- Я всегда тебя слушаю, Юки.
- Я ухожу!… - Юки выпалил это и весь сжался. Он ожидал в ответ чего угодно – гробового молчания, вспышки гнева, потока ругани и обвинений, даже удара…
- Уходи, - раздался безразличный, до презрения спокойный голос.
Слезы Юки стали обильнее. Акутагава его отпускал. ВСЁ КОНЧЕНО…
На следующий день Юки ушел.
_________
 9 
…Сказав ему «уходи», Акутагава, больше ничего не прибавив, быстро вышел из спальни. Чуть позже послышался звук отъезжающей от крыльца машины. И Юки провел остаток ночи в одиночестве, терзаясь своими мыслями и чувствами, тихо плача и заламывая себе руки. Рано утром он оделся. На сей раз он решил не быть столь импульсивным - как в два месяца назад, когда, потеряв голову от эмоций, в первый раз пытался уйти от Акутагавы – тогда он в смятении совсем забыл о некоторых вещах, что достались ему от бабушки и которые, естественно, лежали в спальне. Сейчас Юки забрал из шкафа потрепанный и пухлый семейный фотоальбом и небольшой ключ, который ему передала бабушка накануне своей смерти – вот и все личные вещи.
Юки намеревался просто уйти и пешком добраться до учреждения социальной опеки. Но в гостиной его караулили мрачные Тэкесима и Ботаник. Он испугался было, что те начнут уговаривать его образумиться и читать нотации, упрекая в неблагодарности, однако Тэкесима сказал только:
- Уже собрался? Нам приказали подбросить тебя до соцопеки. Мы уже все уладили с документами, так что можешь не волноваться, инспектор из опекунства уже ждет тебя. Поехали?
Юки вначале хотел отказаться, но потом передумал. Ладно, в конце-концов, устраивать очередную сцену на тему «я слишком гордый для этого!» глупо. Акутагава его отпустил и решил, видимо, быть любезным на прощание и помочь ему добраться до государственного учреждения. Это немного, так что можно и принять услугу.
- Поехали, - согласился Юки, старательно отводя глаза.
«Эти люди работают на Коеси Мэриэмона, - подумал он. – Они выполняют приказы Акутагавы. Им, наверное, наплевать, что между мной и Акутагавой случилось. Для них это просто работа…»
Они вышли на улицу, где на подъездной дорожке уже стоял внедорожник, ожидая их. Висело серое весеннее утро, пахнущее ночной изморозью. Юки, остановившись подле автомобиля, невольно оглянулся назад, окидывая трехэтажный особняк последним взглядом. Где Акутагава сейчас? Спит? Или уехал еще ночью? На душе было тяжело, на сердце больно, а какая-то часть разума до сих пор не осознала того факта, что ВСЁ кончено… Ботаник, заметив его затравленный взгляд, неожиданно произнес:
- Юки… Поверь мне, еще не поздно передумать.
Юки вздрогнул. Потом молча открыл дверцу автомобиля и решительно залез в салон. Тэкесима и Ботаник со вздохом переглянулись и сели на передние сидения внедорожника. Тут дверь особняка хлопнула и Юки подумал было, что это Акутагава вышел на крыльцо, но нет – это была госпожа Фынцзу, кутавшаяся в большую шаль и держащая в руках плетеную корзинку. Щуря невыспавшиеся глаза, она, тяжело спускаясь по ступенькам, крикнула телохранителям:
- Эй, бодигарды, меня ждите! Я провожу Юки.
Она залезла в машину, отчего та слегка просела. Юки молча пододвинулся, не понимая, зачем китаянке это нужно – ему было бы проще, если б его никто не провожал. Он опасался, что уж госпожа Фынцзу, в отличие от Тэкесимы и Сугавары, не удержится от замечаний касательно происходящего. Он не ошибся.
- Когда мне сказали, что ты собрался уходить, я и не поверила! – заявила она в своей обычной бестактной манере. – Юки, что на тебя нашло? Разве тебе было плохо у нас? Неужели Акутагава мог сделать что-то такое непоправимое, а? Характер у него, конечно, не подарок, но к тебе он всегда относился хорошо.
- Госпожа Фынцзу, - Юки отвернулся от неё к окну. – Я уже всё решил. И я не хочу обсуждать этого.
- Да пойми ты, глупыш, что нельзя рвать отношения на горячую голову! – взвилась Фынцзу, и автомобиль буквально завибрировал от её голоса. Когда Юки густо покраснел, она продолжила: - Чего смущаешься, а? Сам понимаешь, что все вокруг знали, какая у вас с Акутагавой там любовь. И разве можно в одночасье просто выбросить её на помойку, как ненужный хлам?
Юки упрямо промолчал в ответ.
- Ладно, вижу, что ты уперся как самый настоящий осел, - проворчала китаянка. – Оставайся при своём, Юки. Только вот послушай, что я тебе скажу напоследок. Я на свете дольше пожила чем ты, больше в этих делах кумекаю. Так вот, Юки, знай такую правду: от себя не убежишь, хоть убейся. Человек, любя, срастается душой с тем, кого любит, а душа – это тебе не грубое физическое тело, ограниченное само собою и своими привычками, которое можно усилием воли перетащить с одного места на другое. Если двое расстаются, но их любовь остаётся жива, то и их души остаются связанными между собой; человек уходит - но его душа остается рядом с возлюбленным. Такой человек может долго бродить по миру, но однажды, в один прекрасный день, душа устанет от такого положения вещей, и, не спросив его мнения, просто притащит за власы обратно. Помяни мое слово!…
По щекам Юки поползли слезы, он старался скрыть свое лицо. И по-прежнему молчал…
У серого бетонного здания госучреждения социальной опеки Тэкесима остановил автомобиль. На его крыльце стояла полноватая женщина в дешевом деловом костюме и накинутом на плечи пальто, сжимающая в руках папку. Она явно кого-то поджидала.
- Это госпожа Нумадзу, инспектор соцопеки. Она ждет тебя, я сбросил ей сообщение, что мы едем,- пояснил Ботаник, оглядываясь на Юки.
- Ясно. Ну, всего хорошего, - Юки, прижимая к себе фотоальбом, вылез из машины.
- Постой-ка, Юки, - телохранители тоже покинули автомобильный салон. На улице они приблизились к молча взирающему на них юноше: - Куда ты собрался без своих документов? Они же у нас. Вот, держи.
Они протянули ему большой белый конверт. Юки ко всем прочим своим отрицательным эмоциям вдобавок почувствовал себя полным дураком: фотоальбом взял, а документы забыл! Его диплом, метрика, в общем - всё! Документами всегда занимались Тэкесима и Ботаник – оформляя переезды, поступление в школу и прочие нюансы. Насупившись, он взял из рук Тэкесимы конверт.
- Не забудь и это тоже! Специально для тебя собрала, - прибавила между тем госпожа Фынцзу, всучивая Юки корзинку. – Там деликатесы, сладкое, фрукты. Это на память обо мне. Бери, бери! Не отвертишься!
Пришлось Юки принять корзинку из её рук. Он неловко поклонился ей в знак благодарности, а она вдруг заключила его в свои медвежьи объятия. Чуть не задушив юношу в порыве, она отпустила его и, вконец расстроенная, начала шумно сморкаться в носовой платок.
- Акутагава велел также отдать тебе это, - Ботаник извлек из внутреннего кармана пальто пластиковую банковскую карту с золотым тиснением. - Здесь деньги. Номер кода доступа к счету лежит в конверте.
- Мне ничего не нужно, - тут же ощетинился Юки, отступая назад, словно тот протягивал ему гремучую змею. – Мне не нужны его деньги. Так ему и передай!
- Юки, ну прекрати! – попытался урезонить его Ботаник. – Ты соображаешь, что говоришь? Ты уже закончил школу, значит соцопека просто найдет тебе самую грязную и низкооплачиваемую работу в Японии и место в «общежитии-крольчатнике», где полно тараканов и клопов! А тебе надо приобрести сменную одежду, чем-то питаться до первой зарплаты. Возьми же, зачем всё усложнять еще больше?
- Я же сказал, что мне ничего не нужно! – закричал Юки со злостью. Он направился к крыльцу, где его ожидала женщина. Она уже успела замерзнуть и сейчас зябко переступала с одной ноги на другую.
- Юки, постой! – Ботаник догнал его. – Хорошо, не бери карточку, это твоё личное дело. Но разве мы не друзья, а? Раньше ты считал меня и Тэкесиму друзьями.