Обещай мне (ЛП)

Мэддокс закатил глаза и рассмеялся. — Нуу, я же не серьезно, бл*ть.
Каспер и Рэйчел вдвоем посмотрели на него.
— Иди, порыбачь где-нибудь еще, — сказала Рэйчел напряженным голосом.
— Хорошо, — сказал он, с притворной раздражительностью, подмигивая мне перед уходом.
Рэйчел посмотрела на меня. — Не переживай по поводу него.
— Я уверена, что он не имел в виду ничего такого, — проворчала я, но сомневающееся выражение лица Рэйчел говорило, что она считает иначе.
Приближалась ночь, и «На дне реки» был, видимо, точкой сбора в Куартзсайте. Мне стало слегка не по себе, когда клиенты начали массово прибывать. Несколько мужчин сурового вида ворвались через дверь. Джинсовые куртки без рукавов, надетые на них, были украшены словами «Мародеры Мохаве» под свирепым изображением черепа. Когда один из них, здоровенный бородатый мужик, посмотрел на меня сверху и вниз, открыто вожделея, я начала сжимать кулаки, желая избежать воспоминаний о грязных вещах в голове. Рэйчел заметила это и увела меня обратно к одинокому комфортному трейлеру, в котором я собиралась жить.
Мы недолго убирались там, и Каспер, собственной персоной, пришел с надувным матрасом, который он сразу накачал воздухом. Рэйчел накрыла его накрахмаленной простыней и дала мне те же шорты и футболку, которые я надевала накануне. Это до сих пор казалось невероятным, я была здесь, это мое место, где я живу.
Каспер смылся через несколько минут, но сначала страстно поцеловал Рэйчел. Она позволила ему прижать ее к стене, и они тяжело дышали друг с другом в течение целой минуты. Я виновато смотрела на них боковым зрением и к моему удивлению обнаружила, что мне стало любопытно, каково это быть в мужских объятиях и при этом чувствовать себя по-настоящему желанной, в безопасности. Тогда я сдержала чувство жалости к себе и взбила перьевые подушки.
Рэйчел замешкалась из-за меня.
— Ты уверена, что с тобой ночью все будет нормально?
Я выглянула в окно на темное небо. Музыка и смех доносились из бара, но я решила, что это успокаивает, что вокруг меня жизнь кипит. Мне было немного больно, как от моих травм, так и от напряженной уборки трейлера, но я чувствовала себя утомленно-удовлетворенной.
— Да, — сказал я твердо. — Я буду в порядке, Рэйчел.
Она накрутила длинные темные волосы вокруг пальца и, казалось, задумалась.
Наконец-то, спросила. — Промиз? Они когда-нибудь говорили обо мне?
— Конечно. — Эмори Тайн будет сплетничать пока не придет его конец, независимо от того, что про тебя запретили упоминать.
Она грустно улыбнулась. — Нет, я имею в виду, они хоть раз упомянули обо мне? — Рэйчел, внезапно оказалась маленькой и наивной. Я поняла, о чем она спрашивала. Она хотела знать, ее мать и ее братья и сестры, всех, кого она любила еще ребенком, вспоминали ли ее. Помнили ли и говорили ли о ней с любовью и тоской.
Эта ложь была на кончике моего языка, но я колебалась слишком долго.
— Я так и думала, — кисло сказала она, положив руку на дверь. — Люблю тебя, девочка, — сказала она тихо, прежде чем ушла в ночь.
Мне было трудно удобно улечься на надувном матрасе, но, в конце концов, глаза закрылись и в уединенном умиротворении, я заснула. Я задремала ненадолго, когда я вскочила, словно складной нож, вскрикнув от боли вызванной резким движением. Где-то в подсознании всплыло жестокое лицо Уинстона, и я встрепенулась, всеми фибрами души желая избавиться от него.
Пока я пыталась успокоить свое дыхание и стянуть потную майку, слова Кэлли дошли до меня.
— Если у тебя не будет задержки...
Весь день я пыталась выгнать мысль из моего сознания. Но было невозможно начать двигаться вперед, пока я не узнаю. Тесты на беременность были удивительно точными в эти дни, определение уровня гормонов в абсурдно ранний срок. Через шесть дней, если месячные не пойдут, я возьму один. Я не хочу думать о том, что может последовать за этим.
Мое сердце билось слишком сильно, чтобы на данный момент пытаться заснуть, и я поняла, несколько минут свежего воздуха мне помогут успокоиться.
Я вытащила сандалии Рэйчел и аккуратно шагнула вниз неловкими шагами из трейлера.
— Ты выглядишь так, словно дерьмо угодило тебе в лицо, — голос был добродушным и знакомым.
Лунного света не было, и мои глаза с трудом ориентировались в темноте. Слабый свет от бара «На дне реки» не распространялся так далеко.
Я услышала шорох шагов и поняла, что кто-то шел ко мне.
— Что-то случилось, Промиз? — Это был Грейсон.
— Эй, спроси ее, у неё есть еще печенье.
Я узнала голос Брэндона, как и первый, кто говорил.
Они вдвоем развалились перед трейлером Грейсона на бобинах, пили пиво и разговаривали, бог знает о чем.
— У меня прямо сейчас нет никакого печенья. Прости. — Ответила я Брэндону.
— Ладно, обращайся если что. — Грейсон развернулся и направился назад, попросив следовать за ним.
Я почти споткнулась о большое тело Брэндона. — Прости, — пробормотала я. Он отрыгнул в ответ.
Вблизи горела противомоскитная свеча, и единственный свет был вокруг неё.
— Садись, — настаивал Грейсон.
— Нет, — я покачала головой.
— Не спится?
— Нет.
— Чертова сука, — вдруг сказал Брэндон. Он указал на бар зажженной сигаретой. — Тревога-гнусная сука.
Я услышала, шипевшего с отвращением Грейсона. — Какого х*я, она здесь делает?
Я посмотрела туда, куда уставились мужчины, и увидела молодую брюнетку, которая забиралась за спину затененному мужчине на заднее сиденье мотоцикла.
— Дерьмо, — прошептал Брэндон.
Грейсон испустил смешок. — Ну, я думаю, это означает, что теперь она чертова проблема Анджело. Он понятия не имеет, какой билет он только что вытащил.
Брэндон рассмеялся. — Слышь, кто бы говорил, друг. Тебя она тоже в своё время зацепила.
Грейсон потянулся. — Виноват, медленно учусь. Но я никогда не наступаю на одни и те же грабли дважды, — затем он, казалось, вспомнил, что я молча стояла там, без понятия о чем шла речь. — Так куда ты думала пойти?
— Никуда, — сказал я, скрестив руки на груди. — Я просто не могла уснуть.
— Эй, — Брэндон, зевая, встал. — Я собираюсь пойти посмотреть, какая ж*па там сегодня ночью.
Он хлопнул Грейсон по плечу и покачнулся, больше ничего не сказав мне.
Грейсон тяжело опустился обратно на бобину, и вернулся к своему пиву. Наконец, он спросил. — Мучают кошмары?
— Да, — тихо сказала я. — Во сне и наяву.
Я была шокирована, услышав свои собственные слова, из своих уст. — Я хочу, чтобы он умер.
Грейсон не удивился. — Ну, Промиз, когда-нибудь он умрет. Смотри, я не знаю, что произошло, но я чертовски хорошо знаю, что такое испытывать ярость до такой степени, что начинаешь задыхаться.
Он сделал паузу. — Они тебе много рассказали обо мне?
— То, что ты был в тюрьме, что ты спас жизнь Касперу, и что ты не делал того, за что тебя посадили.
— Да, все верно.
Он откинулся назад и положил одну ногу на другую. — Когда-нибудь я расскажу тебе об этом.
— Но не сегодня?
— Нет, не сегодня.
Я посмотрела на звезды — «блестящую дизайнерскую коллекцию». Казалось невозможным, что это были реальные места, недоступные на расстоянии. Я не понимала, почему я могла так свободно говорить с Грейсоном, чем с кем-то другим. Но причина не имела значения, именно это было мне необходимо сейчас
— Ты сегодня сказал мне, что не дашь этому поглотить меня заживо. Так что же ты сам делаешь? Для того чтобы справиться, я имею в виду.
— Я стреляю.
— Ты что…?
Я слышала, как он открывает еще одну банку пива.
— Когда шум в моей голове становится слишком громким, и я чувствую, как он собирается блокировать все остальное, я хватаю винтовку и стреляю далеко в пустыне.
Я чувствовала на себе его взгляд.
— Я научу тебя. Знаешь, тогда ты почувствуешь себя лучше.
— Думаю, что я не прочь пострелять.
— Таким образом, если он когда-либо всплывет снова, ты сможешь прострелить его яйца.