Четырнадцатая дочь

 
 
Ты не забудь, встав поутру,
 
И у себя зажечь свечу.
 
И пусть сгорят в огне свечи
 
Обиды те,
 
Что мы друг другу нанесли.
 
Прибавь туда сомнений яд,
 
Пусть с ним все горечи сгорят…
 
 
Рут нетерпеливо обежал взглядом посетителей. Дама, что ждала его, должна быть одна.
Единственная одинокая фигура, закутанная в синий плащ, сидела за столом в дальнем углу. Он подошел, опустился на стул напротив, сказал, стараясь быть любезным:
— Кто-то прислал мне записку, благородная госпожа. Уж не вы ли…
Две белые руки взлетели вверх, капюшон плаща упал, и Рут уставился на повязку с надорванным сверху сердцем. Служительница Алора Понимающего смотрела на него с поистине божьим пониманием во взоре. Одна из тех, кто приходил просить его отца разобраться с призраками. Одна из семи служителей Элимора. Если бы не набрякшие мешки под глазами, ее можно было бы назвать хорошенькой. А в юности, наверно, она и вовсе была красавицей.
— Вы… — медленно произнес Рут. — Как я понимаю, теперь вы попросите меня помочь вам? Тайком от моего отца.
Служительница качнула головой:
— Нет. Я хочу всего лишь напомнить девиз вашего рода: «Не помоги, но укажи путь». Не могли бы вы отправиться в Элимор и попробовать… просто попробовать указать нам путь? Я знаю, что эрни, хоть и не пользуются своим даром в полную силу, все же позволяют себе видеть и чувствовать, как им положено. Это могло бы помочь в понимании…
— Нет, — отрезал Рут. Он начал подниматься, чтобы уйти. Не слишком вежливо бросил: — Прошу прощения, но продолжать разговор нет смысла. Благословенье Семи на вас и вашу страну.
— И на вашу тоже, — откликнулась служительница. — Ибо ее ждут большие потрясения. Вы знаете, что наш властитель Гуар Валер собирается бежать из Элимора, бросив все — и страну, и свой дворец? Так вот, он полагает, что сможет чудно устроиться в вашем Вагране.
Рут сел.
— Посидите, — благожелательно сказала служительница. — Сейчас принесут вина и сладких пирогов. Со сливками. И здешний менестрель, кажется, начинает новую песню.
Менестрель и впрямь сделал паузу, а потом принялся терзать струны арфы в более быстром темпе. Затянул, возвысив голос:
 
 
Прекрасней всех на свете Мерисья Олилер,
 
У ней златые косы и вежество манер.
 
У ней на стройной ножке высокий каблучок,
 
И прелести безбрежные объять не в силах шелк.
 
Глаза ее большие и манят, и горят.
 
От этих глаз все маги в сомнениях сидят.
 
Они цвета меняют — зеленые с утра,
 
К обеду лиловеют, а коль пришла беда,
 
Глаза ее пылают, как два больших угля.
 
Чуть где какой корабль во тьме вдруг заплутал,
 
Она скорей на берег, таращиться меж скал.
 
И взгляд ее горящий рассеивает мглу,
 
И вот корабль спасенный уже стоит в порту.
 
Уста ее багряны и личико бело,
 
Она собой прекрасна и в деле ничего —
 
Ногой дверь выбивает, руками стрелы бьет,
 
Красой слепит драконов, а шаглам зубы рвет…
 
 
— Впечатляет, — сказала служительница. — Это у вас такие девы?
— Это у нас такие песни, — сердито ответил Рут. — Балладу о деве Мерисье поют только в трактирах. Пьяной публике все равно, что слушать, лишь бы ритм был позабористее. Вернемся к Гуару Валеру.
— Да, действительно, — согласилась служительница. — Вернемся к нашему властителю. Думаю, вы уже знаете, что он попросил у вас убежища. Готовьтесь, потому что вскоре он попросит и вашу герцогскую скамью. Правда, ее он собирается выкинуть — то ли форма не нравится, то ли сиденье жестковато. Я слышала, что он собирается установить в вашей зале для приемов трон, который сейчас стоит в его замке. Чтобы сделать эту мечту явью, Гуар Валер уже вступил в сговор с вашими крайне многочисленными поместными властителями.
Сбоку подлетел служка с подносом, уставил стол тарелочками со сладкими пирогами, взбитыми сливками и сливочным кремом. Поставил в центр столешницы кувшин с розовым вином.
— Вы уж простите, — вздохнула служительница, — но у нас в Элиморе трудности с коровами, они, знаете ли, отчего-то перестали доиться. Не нравятся им светлые ночи в сиянии призраков, что поделать… Вот я и решила попробовать настоящих сливок и сливочного крема в вашей стране. Вы позволите?
Рут, проклиная этикет — он был выше служительницы по положению, стало быть, она не могла приступить к трапезе без его позволения, — сделал пригласительный жест рукой. Выждал немного, дав ей возможность проглотить кусок пирога, щедро покрытый сливками. Потом твердо сказал:
— Говорите. Все о Гуар Валере. Все о тех потрясениях, что вы обещаете нашей стране. Ну?
Женщина глянула на него с интересом, взяла кусок пирога с красникой, положила сверху несколько ложек сливочного крема. Пробормотала с набитым ртом:
— Это блаженство… Попробуйте, наследник Рут, всячески рекомендую. Кстати, надеюсь, я здесь гостья вашей милости? Наши храмы, знаете ли, живут на пожертвования, а в Элиморе в последнее время люди разуверились в Семи богах…
— Вы гостья, — ответил Рут едко. — Но не забывайте, что долг гостя — развлекать беседой хозяина.
Служительница по-девчоночьи облизнула пальцы и улыбнулась.
— А что здесь говорить-то? Мне нравится ваша страна. Народ у вас сытый, правитель честный, нет продажных чиновников — наверное, потому, что все высшие чиновники здесь эрни, дети Триры Мстительной. У вас, у эрни, род стоит выше семьи. И если линия какой-то семьи прервалась, кто-то из эрни должен тут же родить младенца, что вновь понесет в вечность имя прерванной линии. А также унаследует имущество, отомстит, если надо — конечно, не преступая обета, упаси нас Йалди Любящая, та, что когда-то предложила простить детей Мстительной и не стирать их с лица Анадеи.
— Вижу, вы интересуетесь нашими обычаями, — спокойно сказал Рут.
— Очень. — Улыбка сбежала с лица служительницы Понимающего, и она с сожалением посмотрела на тарелки перед собой. Вздохнула. — Истинное понимание своего тела проявляет женщина, когда отказывается от взбитых сливок. И медового пирога с красникой. Притом что этот медовый пирог вкуснее всего, что она когда-либо ела.
Рут вскинул руку, сделал знак. Слуга моментально возник у его плеча, низко склонился, выдохнул:
— Чего изволите?
— Приготовьте корзину, — велел Рут. — И заполните ее медовыми пирогами с красникой. Корзину заберет почтенная служительница. Счет за все, в том числе и за этот стол, принесите мне.
— Раз так, добавьте к пирогам еще и горшок со взбитыми сливками, — проворно ввернула женщина. — И да пребудет с вами благословение Алора Понимающего!
Слуга исчез.
— И с вами оно пусть тоже пребудет, наследник Рут, — продолжала служительница. — Надеюсь, вы уловили, в чем шаткость вашего положения в этой стране?
— В том, что у нас все хорошо и чиновники не воруют? — ответил он вопросом на вопрос.
— Именно. — Служительница энергично тряхнула головой. — Ваши поместные властители глядят на благородных людей в других странах, и что же они видят? Что у тех есть возможность пристраивать своих детей к кормушкам. А здесь такой возможности нет, потому что вместо министерств и ведомств в Керсе всего лишь управы. И каждой управой заведуют двое-трое эрни. Которые вместо того, чтобы брать взятки и раздавать земли, смеют нахально и упорно выполнять свою работу. Одно слово — выродки демона.
— И все равно не вижу… — начал было Рут.
Женщина перебила его: