Право на Спящую Красавицу

– И… что с ними происходит после? – осторожно поинтересовалась Красавица. – Они все молоды и…
– Заложники возвращаются на родину, когда позволит Королева. За службу они получают приличную награду, избавляются от порока гордыни и обретают истинную выдержку. Взгляд на мир у них меняется, что позволяет им многое понять.
Что это значит, Красавица не поняла. Она просто наслаждалась тем, как Леон втирает масло ей в истерзанные бедра и икры. Накатила дремота, нега. Красавица лениво сопротивлялась блаженству, сдерживая зуд между ног. Сильные – пожалуй, даже чересчур – пальцы Леона мяли ей иссеченные бедра и ягодицы. Красавица слегка поерзала на мягком и упругом ложе. Мысли в голове прояснились.
– Значит, и меня отправят домой? – сказала она, сама не понимая зачем.
– Да, но никогда об этом не заговаривай и не проси о возвращении. Ты принадлежишь Принцу, ты его рабыня – душой и телом.
– Понятно… – прошептала Красавица.
– Просить об освобождении – страшный проступок. Со временем тебя, конечно, отпустят. По каждому заложнику – свой договор. Видишь вон ту принцессу?
В одной из ниш спала темноволосая пленница, которую Красавица приметила ранее. Кожа у нее имела золотистый смуглый оттенок, даже темнее, чем у принца Алекси, а волосы были такой длины, что волнистыми локонами прикрывали девушке ягодицы. Она лежала, слегка приоткрыв рот, на плоской подушке.
– Это принцесса Евгения, – сказал Леон. – По договору, ее вернут домой через два года. Ее время здесь почти на исходе, и сердце принцессы исполнено печали. Она хочет задержаться, на том условии, что следующие две заложницы-принцессы, которые должны сменить ее, останутся дома.
– Она хочет остаться здесь насовсем?
– О да, принцесса Евгения без ума от лорда Вильгельма, старшего из кузенов Королевы, и жизни без него не мыслит. Есть, впрочем, еще более непокорные заложники.
– Кто же? – спросила Красавица и тут же, как можно равнодушнее, добавила: – Принц Алекси из их числа?
Пальцы Леона скользнули к ягодицам. Стоило груму коснуться рубцов, как те вспыхнули болью. Леон щедро поливал маслом израненную кожу, и ее немного жгло. Грум мял Красавице попку, словно не видя красноты и припухлостей. Красавица морщилась и в то же время получала необычное удовольствие. Сильные пальцы грума сминали ягодицы, оттягивали их, разделяли и снова мяли. Красавица покраснела от мысли, что это делает с ней Леон – юноша, который обращается к ней столь учтиво. И когда грум продолжил речь, то новое, доселе неизведанное волнение охватило ее.
«Нет числа способам унизить рабов», – подумала Красавица.
– Принц Алекси – любимчик Королевы, – произнес Леон. – Наша повелительница не выносит долгой разлуки с ним. И хотя Алекси настоящий пример рабского послушания, он – своего рода неисправимый бунтарь.
– Разве такое возможно?
– Ах, Красавица, лучше думай, как ублажить господ, – напомнил Леон. – Скажу лишь так: принц Алекси с виду полностью покорился хозяевам, как и положено рабу, однако есть в нем стержень, переломить который не в силах никто.
Красавицу такой ответ взволновал. Она вспомнила, как принц Алекси ползал на четвереньках, вспомнила его сильную спину и плавные очертания ягодиц, как его гоняли туда-сюда по спальне Принца. Она вспомнила и его прекрасное лицо.
«В нем есть стержень, переломить который не в силах никто», – повторила она мысленно.
Когда Леон перевернул ее на спину и низко склонился над ней, Красавица стыдливо зажмурилась. Он стал массировать ей живот и ноги, а она свела коленки и постаралась повернуться набок.
– Скоро ты привыкнешь к такому уходу, принцесса, – предупредил грум. – И ни о чем не будешь думать, пока я тобою занимаюсь.
Он прижал ей плечи к ложу и размял шею, затем руки.
Красавица осторожно приподняла веки. Леон увлеченно работал, хотя его бледные глаза взирали на нее бесстрастно.
– Вы… получаете удовольствие от своей работы? – шепотом спросила она и ужаснулась собственному вопросу.
Грум вылил себе на ладонь немного масла и занялся ее грудями: мял их, оттягивал и растирал, как прежде мял, оттягивал и растирал ягодицы. Потом довольно грубо прошелся по соскам, и Красавица чуть не вскрикнула от боли.
– Лежи смирно, золотце, – буднично произнес он. – Соски у тебя нежные, их надо закалить. Твой возлюбленный Принц пока что толком с тобой не развлекался.
Красавица испугалась. Соски уже болели; казалось, твердеть им дальше некуда. Сама она стала багряно-пунцовая, а груди налились огнем и жаром, которые прилили к соскам.
Напоследок Леон хорошенько стиснул груди и оставил их в покое. Не успела Красавица обрадоваться, как он развел ей ноги и взялся за внутреннюю сторону бедер. Лоно ее трепетало; грум наверняка чувствовал исходящий от него жар.
Только бы Леон поскорее закончил.
Она лежала, краснея и дрожа, но грум развел ей ноги еще шире и пальцем разделил губы щелки, словно желал проверить лоно.
– О, прошу вас… – прошептала Красавица, мотая головой. Глаза ей жгло.
– Ну, ну, – мягко пожурил ее грум. – Тебе нельзя просить ни у кого и ни о чем, даже у преданного грума. Я лишь хочу убедиться, нет ли у тебя в этом месте натертостей. Похоже, наш Принц немного… увлекся.
Красавица закусила губу и закрыла глаза. Леон тем временем расширил щелку и умастил ее маслом. Красавице казалось, что ее разрывают пополам, а комочек плоти под восковой заплаткой затрепетал с удвоенной силой.
«Если грум его коснется, я умру», – подумала Красавица. Однако Леон был очень осторожен, вводя в нее пальцы и массируя ее изнутри.
– Бедная ты наша рабынюшка, – с чувством прошептал он. – Садись. Будь моя воля, ты бы отправилась на отдых, однако лорд Грегори намерен показать тебе Учебную и Пыточную. Сейчас я тебя причешу.
Он принялся расчесывать ей локоны, собирая их в «барашки» на затылке. Красавица сидела, подобрав ноги, потупив взгляд, и дрожала.
 
Учебная
Красавица не то чтобы ненавидела лорда Грегори. Было нечто утешительное в том, как он ею командовал. Что бы она делала без его твердой направляющей руки? Вот если бы только седой не увлекался чересчур своими обязанностями…
Едва забрав девушку из заботливых рук Леона, он с ходу, просто так влепил ей два удара лопаточкой и велел опуститься на четвереньки. Красавица следовала за ним неотрывно, чуть не отдавливая руками ему пятки и оглядываясь на ходу.
– Не смей смотреть в лицо господам, не издавай ни звука, – поучал наставник. – Всегда отвечай мне.
– Да, лорд Грегори, – прошептала Красавица.
Коленки стирались о чистый и полированный каменный пол, ведь камень есть камень, даже натертый до зеркального блеска. Тем не менее Красавица безропотно следовала за седым лордом мимо кроватей, на которых возлежали другие рабы. Юноши-пленники, что купались, как недавно купалась сама Красавица, проводили ее умеренно любопытными взглядами.
«И все – красавцы», – отметила она.
Внезапно путь ей пересекла невероятной красоты девушка, и Красавица ощутила укол жгучей ревности. Волосы рабыни были как серебристая грива, куда пышнее, и локоны ее вились куда туже. Великолепные груди ее, с большими розовыми сосками, покачивались как два спелых налитых плода. Провожающий ее паж явно увлекся: он подгонял девушку шлепками лопаточки и смеялся, не забывая при этом отпускать колкости и остроты.
Лорд Грегори, казалось, тоже залюбовался девушкой. Он смотрел, как ее загоняют в ванну, как ей тоже раздвигают ноги. Красавица не могла отвести взгляда от ее грудей, от больших розовых сосков. Бедра девушки были немного полноваты для ее фигуры. Как ни странно, она не плакала, лишь стонала, когда паж отвешивал ей очередной шлепок.
Лорд Грегори удовлетворенно хмыкнул.
– Прелесть, – сказал он так, чтобы Красавица слышала. – Всего три месяца назад она была дика и необузданна, как лесная нимфа. Чарующее перевоплощение.
Наставник резко повернул налево, и когда Красавица чуть замешкалась, шлепнул ее лопаточкой, потом еще раз.