Кукла на качелях

В его словах не было угрозы. Тембр его голоса не изменился. Но Эбби посмотрела в его холодные глаза, и они побудили ее к действию. Бормоча извинения, она пулей вылетела из комнаты и побежала вниз по лестнице к божественно?сладкому солнечному свету, не отдавая себе отчета, почему пыльные старые ящики, грязное окно и заброшенная комната наполнили ее таким ужасом.
На улице она обнаружила, что дрожит. Что с ней случилось?
Тот мужчина абсолютно ничего не сделал. Это она вела себя по?идиотски, ворвавшись в частную собственность. Но краем глаза она видела, как слегка приоткрывается боковая дверь. И мысль о том, кто же мог скрываться там, пугала ее еще больше, чем странная неуловимая невежливость мужчины с рыбьим лицом и угроза, прозвучавшая в его словах, правда, не подтвержденная топом. Неожиданно па яркой шумной улице она почувствовала себя одинокой в этой гигантской враждебной стране, но на этот раз ее состояние было каким?то другим — как будто она была единственной чужой среди враждебно настроенных людей.
Конечно, она это вообразила. Это все началось из?за поведения Люка. Если бы он не держался отчужденно, она бы не начала думать, что все вокруг враги. Но он вел себя именно так, и ее чувства к окружающим были окрашены болью, обидой и подозрением.
Тем не менее, сейчас только Люк мог бы успокоить ее, и с этой мыслью она направилась к ближайшей телефонной будке.
Она хотела спросить, нельзя ли зайти к нему в контору и подождать, пока он будет готов поехать домой. Потому что мысль о возвращении в пустой дом с нахальными зимородками, хрипло визжащими в палисандровом дереве, с надоевшим граммофоном Джока и с вопросами миссис Моффат о том, что она делала в городе, была совершенно невыносимой.
Мисс Аткинсон, сорокалетняя секретарша Люка, подошла к телефону:
— Извините, миссис Фиарон. Шефа па месте нет. Эбби разочарованно вздохнула. Она обнаружила, что продолжает осматривать улицу, наблюдая, не вышел ли следом за ней из здания мужчина с рыбьим лицом.
— Он скоро вернется? Могу ли я зайти и подождать его? Я в городе и думала, что мы могли бы вернуться домой вместе.
Она старалась говорить беззаботно. Мисс Аткинсон была сухой, лишенной фантазии женщиной, преданной Люку, но склонной к излишней опеке и руководству. Она вежливо, но твердо дала понять с самого начала их знакомства, что место жены дома, а не в офисе мужа. Эбби владела новым домом у реки, а мисс Аткинсон конторой на Элизабет Стрит. Таково было разделение их функций.
— Мне жаль, миссис Фиарон, но он уехал но делам в Параматту и поедет домой прямо оттуда.
— Ах! — теперь день точно пропал, — а он не сказал, когда приедет?
— Он не говорил, задержится или нет, — голос мисс Аткинсон был оживленным и успокаивающим. Он явно советовала Эбби не суетиться, не поднимать шум. Деловая женщина, без сомнения, считала, что излишняя забота может удушить мужчину.
— Тогда я поеду домой па пароме.
— Конечно. День чудесный. Хотела бы я сама побывать в гавани.
Ладно, подумала Эбби сердито, не читай мне нотаций. Не думай, что я избалованная жена. Потому что невозможно ошибаться сильнее.
— С вами все в порядке, миссис Фиарон? — донесся до нее бодрый голос.
— Да, со мной все в порядке.
— Мне показалось, что вы нервничаете. — Эбби удалось рассмеяться:
— Из?за чего?
— Ну, мне показалось. Это Сидней. Откуда вы звоните?
— Из Кросса.
— О, там иногда происходят странные вещи. Но обычно не днем. Так что не тревожьтесь.
Мисс Аткинсон просто поддерживала беседу. Она наверняка испытала облегчение, когда Эбби повесила трубку, чтобы вернуться к своей работе. Реальным делам, а не сверхчувствительным фантазиям избалованной новобрачной.
Но ведь ее суховатая манера принесла Эбби пользу, так как она почувствовала, что успокоилась и вполне способна зайти в кафе выпить кофе, а потом отправиться в гавань.
На пристани стояла очередь. Ее буквально внесли на паром. Найдя свободное место и оглянувшись, она подумала, что теперь никогда не сможет достаточно уверенно утверждать перед Люком, что это с ней действительно случилось. Эбби заметила, что за толпой, сошедшей с парома, пряталась фигура, удивительно похожая на человека с рыбьим лицом. Она даже могла разглядеть волосы телесного цвета…
На свете много немолодых мужчин с редеющими волосами такого же цвета. К тому же Эбби все еще была под впечатлением происшедшего сегодня утром. Поэтому любой человек мог вызвать у нее подобную ассоциацию. Короче, она принялась уговаривать себя, что ошиблась, но из этого ровным счетом ничего не вышло: глаза Эбби напряженно следили за исчезавшей фигурой и она уже почти не сомневалась, что это тот самый человек. Но если это действительно он, то есть только один вывод, к которому она могла прийти, следуя за логикой событий: он преследовал ее, чтобы увидеть, куда она направляется. Может быть, чтобы узнать, кто она.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Дэйдр болталась у ворот, когда Эбби пришла домой.
— Привет, — сказала она, — вы пользуетесь губной помадой, которую я вам подарила?
Тема этой губной помады принимала какие?то гипертрофированные формы. Эбби уже устала от нее.
— Еще нет, — ответила она и добавила, чтобы не обижать ребенка: — Неподходящий цвет для этого костюма. Но я обязательно испробую ее сегодня вечером. Ты сказала своей маме, что взяла ее?
Дэйдр пожала плечами:
— Ей все равно. У нее их полно.
— Где она их достает?
— Я не знаю. На работе, наверное.
— Не в «Роуз Бэй Косметик Комиаии»? — Дэйдр качалась на воротах:
— Я не знаю. Кто они такие? Можно мне пойти с вами?
Под безразличными манерами ребенка скрывалось отчаянное одиночество. Эбби понимала это и заставляла себя быть доброй.
— На десять минут, потом мне надо будет заняться обедом. Хочешь холодный апельсиновый сок?
— Лучше лимонный, — ответила Дэйдр равнодушно. — Вы знаете, что кто?то ходит но ночам в нашем доме?
— Кто?
— Я не знаю. Я боюсь пойти и посмотреть. Я думаю, что это тот старик с лодки.
— Джок? Что ему делать в вашем доме?
Эбби недоверчиво рассмеялась. Ей пришлось рассмеяться, чтобы Дэйдр не заметила, как тот странный страх охватил ее снова.
— Я не знаю, — Дэйдр раскидывала камушки своими потертыми туфлями. Она редко доверялась кому?либо: боялась, что над нею могут посмеяться. — Но по шагам это мужчина. А кто, кроме Джока? Дядя Милтон не может ходить.
Совершенно непонятно почему, Эбби подумала о Люке, тихо лежавшем рядом с ней в глубоком сне, и луне, движущейся по яркому небу.
Она обвила рукой худенькую фигурку Дэйдр:
— Глупышка. Ты все придумываешь так же, как и я. Мне показалось, что за мной следили по дороге домой. Я слишком много смотрю телевизор, и ты, наверное, тоже.
— Мне скучно смотреть телевизор, — сказала Дэйдр равнодушно. — Он у нас только из?за дяди Милтона.
— О, Боже, — сказала Эбби. — Не пора ли тебе стать восьмилетней вместо восьмидесятилетней?
Но это она почувствовала себя восьмидесятилетней старухой, томимой беспокойством и страхом, что ее бросили одну в пустом доме, когда Люк вдруг задержался.
Давно стемнело, и она сидела, прислушиваясь к тишине. Она не знала, почему слушает так напряженно. Только ночной жук пьяно кружился по комнате. Чего она ожидала? Что могло случиться? Джок приходил утром просить работу, а днем она ворвалась в чье?то помещение, но ни то, ни другое не должно было внушить ей такое странное гнетущее чувство. Однако внушило. Когда зазвонил телефон, она сильно вздрогнула. Затем вскочила, решив, что это, может быть, Люк.
Голос был незнакомым, пронзительным, почти женским, хотя Эбби чувствовала странную уверенность, что он принадлежал мужчине.
— Это дамочка в красном? — прохихикала трубка. Эбби окаменела.
— Вы ошиблись номером, — сказала она холодно, умудрившись сдержать дрожь.
— Думаю, не ошибся, — сказал голос, и в трубке раздался щелчок.
Когда телефон зазвонил снова несколько секунд спустя, Эбби еще стояла рядом с ним и снова вздрогнула от страха. Кто теперь?