Темный лорд. Заклятье волка

Лицо девушки во сне лишило его покоя, он знал, что его связь с нею похожа на любовь, только гораздо крепче люб­ви, они связаны судьбой, роком. Он разорвет эту связь. Он разрушит козни богов, он убежит от нее, от своего брата, сам натянет нити своей судьбы, сам соткет ткань.
Элиф целый год прожил на той горе, страдая от мороза и жары, от голода и жажды, чтобы понять, как ему быть даль­ше. Он видел, что ему предначертано умереть от клыков бра- та-волка. Если Элиф сумеет избежать этой судьбы, если его убьет сам бог, тогда узор на ткани, возможно, будет испор­чен, и он сам, его брат и девушка переродятся, свободные друг от друга, свободные от бога.
В итоге видения завели его в императорскую палатку на поле боя, но бог отринул меч и отказался его убить. Поэто­му теперь ему предстоит спуститься под землю, чтобы най­ти нечто, скрытое там, — источник Мимира [10], за глоток му­дрости из которого Один когда-то отдал глаз. Бог пришел с востока, это известно, и Элиф был уверен теперь, что уга­дал местоположение источника. Он находится здесь, внизу, под тюрьмой Нумеры, где-то в старых тоннелях, которые на­чинаются в самых нижних ярусах тюрьмы. И здесь он обре­тет мудрость и поймет, как приблизить богов к гибели.
В дрожащем свете факела Элиф обыскал стражников. У того, кто нес факел, оказалось огниво и трут. Он взял их себе. Потом постучал факелом об пол, чтобы погасить, и тюрьма снова погрузилась в кромешную тьму. Когда погас свет, люди стонали и сыпали проклятиями, умоляя снова за­жечь факел, однако он не стал. Волку свет нужен куда мень­ше, чем тем, кто идет по его следу.
Элиф двинулся дальше в темноте, его вели инстинкты, обостренные обрядами и медитациями, он ориентировался по запаху, по отголоскам криков людей, по отсвету других факелов.
Хитаерос наконец-то заметили отсутствие товарищей, с криками побежали вниз, неся с собой огни. Когда воины наткнулись на мертвые тела, Элиф давным-давно ушел по тоннелям в недра земли, чтобы встретиться с судьбой, ища, как и Один, смерти.
  
Глава десятая
 
«Варварская официя»
 
Луис, задыхаясь, бежал по Средней улице. Желтизна неба сменилась чернотой, темные тучи, которые он видел над мо­рем, теперь расползались над городом, словно чернила в блюдце с водой. Ветер с песком хлестал по лицу. Когда от усталости он замедлил бег, пот под рубашкой тут же заледе­нел, как будто ему на руки поставили холодную припарку.
Переполненный дурными предчувствиями, он обогнул Нумеру и побежал в сторону дворца. Солнце скрылось, ули­цы были залиты синим полусветом. Облака приобрели не­нормальный темно-серый, почти черный, оттенок, они каза­лись такими тяжелыми, будто вот-вот упадут и накроют его. Даже в Нормандии не бывало таких дождевых туч. Он задро­жал, но не от холода. Неужели это очередная проделка чаро­деев? Вдруг его вызовут, чтобы он немедленно объяснил суть происходящего и отвел угрозу?
Тревога за Беатрис не отпускала его, прогоняя прочь остальные страхи. Где же она? Может, ее забрал начальник священных покоев? Или кто-то еще? Он глубоко задышал, стараясь успокоиться. Должно быть, это препозит. Никакой обычный злоумышленник не оставил бы печати.
Он взбежал по ступенькам дворца под высокий портик, где не фризе были изображены сцены битв и побед. Два грека-стражника преградили ему путь.
— Я слуга начальника священных покоев, — сказал он. — Так мне велено сказать.
Стражники оглядели его с головы до ног.
— Ты схоластик, причем не из лучших.
— Я схоластик начальника священных покоев.
— Тогда где твое шелковое платье и башмаки? Почему от тебя разит доками вместо запаха благовоний и масел?
Луис стоял на своем.
— Я схоластик Луис, назначенный начальником священ­ных покоев на важную работу. Я должен назвать себя у вхо­да во дворец, где меня ждут мои комнаты и одежда. Работа срочная, и если вы меня задержите, то пеняйте на себя. Ког­да начальник спросит, почему я не сделал того, что он велел, я отвечу, что вы не пустили меня, нарушив его приказ.
Стражники ничего не ответили, но один из них ушел во дворец. Вернулся он с коротышкой в желтом шелковом ха­лате и в треугольной синей шляпе.
— Эта дверь не для бедняков, — сказал коротышка. — Ес­ли хочешь просить милостыню, ступай на кухню с другой стороны дворца.
— Я слуга начальника священных покоев, — сказал Луис, — я схоластик Луис.
— Боже мой, это ты? — Коротышка изумился так, будто ему сказали, что его зубочистка, которую он сломал после обеда, была щепкой с креста Иисуса.
— Подобающее... — Луис старался подыскать слова, — по­добающее одеяние мне обещано. Отведи меня к жене. Я знаю, что она здесь.
— Об этом мне ничего не известно.
— Ее должны были привести примерно час назад.
— Моя смена только началась. — Коротышка изучал свою дощечку с записями. — Ты в этом списке, — сказал он, — и тебя ждут с нетерпением. Входи и сейчас же иди прямо через зал.
Луис вошел, и мир переменился. Снаружи, под клубящими­ся тучами, все здания казались синими и серыми. Здесь же, в свете ламп, на всех предметах играли тысячи богатейших красок.
На улицах почти не было людей, а здесь, хотя зал был огром­ный, собралась настоящая толпа. Для Луиса все вокруг было чудом, предстающим в свете масляных ламп, которые давали мягкий желтый свет. Все поверхности были как будто живые. На полу была выложена мозаика из цветов и водяных лилий, изображающая пруд, из середины которого выскакивали свер­кающие медные рыбки. Стены были обрамлены деревьями, но не теми деревьями, что растут в лесу. Эти были сделаны из зо­лота и серебра, с плодами из рубинов и листьями из зеленого стекла. Их ветви сплетались под потолком, между ними про­глядывали серебряные луны и мерцающие звезды — алмазы или стекло, он не смог определить. Богатые и красивые люди сидели и лежали на кушетках, слуги в золотистых и изумруд­но-зеленых туниках, отделанных кружевами, подносили им напитки и закуски в кубках и тарелках из серебра.
Когда он вошел, в зале воцарилась полная тишина, и все обернулись, чтобы на него посмотреть. Луис внезапно осоз­нал, что он в той же самой одежде, в какой бежал из Норман­дии, если не считать балахона ученого, доставшегося ему от кого-то из прежних студентов, и он буквально лишился да­ра речи перед всеми этими людьми, которые походили на сказочных рыб, плещущихся в водах чудесного фонтана.
Вперед вышел один человек. Он был невысок, лыс, со сму­глой кожей и в наряде из зеленого бархата.
Коротышка в желтых шелках показал ему дощечку с запи­сями.
— Схоластика нужно проводить в его комнаты, — сказал он, — и как можно скорее.
Смуглый человек улыбнулся.
— Следуй за мной, господин, — предложил он.
Пока он вел Луиса через зал, то успел ему сообщить:
— Зал Девятнадцати Диванов. Здесь ожидают аудиенции императора. Народу заметно прибавилось с той минуты, как зев ада распахнулся над городом. Люди полагают, что импе­ратор защитит их от легионов дьявола.
— А ты знаешь, что происходит с небом?
— Знать это — твоя работа, разве не так?
— Что тебе известно о моей работе?
— Это же Константинополь, приятель. Старинный город Ви-зан-ти-я. — Он по слогам произнес старое название го­рода, причем его тон был далек от дружеского. — Здесь все знают всё обо всех. А если не знают, то выдумывают.
Луис сглотнул комок в горле.
— Так это зев ада? Ты уверен?
— Это всего лишь фигура речи. Ты сам скажи, что это такое.
— Я не знаю. В данный момент меня интересует только од­но: где моя жена. Она уже здесь?
Провожатый ничего не ответил, просто вывел Луиса из Зала Девятнадцати Диванов в бронзовые двери, украшенные эмблемой города: полумесяцем и звездой. Они прошли по короткому коридору.
Луис рассматривал своего спутника. Он был так озабочен судьбой Беатрис, что до сих пор почти не обращал на него вни­мания. Луис принял его за слугу, но его речь была не похожа на речь слуги. И на нем был наряд из зеленого бархата. Никто не одевает слуг в бархат, даже самый спесивый господин.