Темный лорд. Заклятье волка

Василий подошел и откинул полог. Страж вздрогнул, на мокром лице при неожиданном появлении императора отразилось изумление. Часовой дрожал от холода. Император отрубил ему голову.
После чего вернулся в палатку.
— Не хватало еще, чтобы раб указывал римскому правителю, что ему делать, — обратился он к скорчившемуся на полу человеку. — Посмотри на себя, ты весь в грязи и краске. С чего бы мне выполнять твою просьбу?
— Убей меня, — проговорил человек-волк, — или убей себя.
Он говорил по-гречески так скверно, что император с трудом понимал, о чем он толкует. Мальчик на полу кашлял и сипел, силясь наполнить легкие воздухом.
— Как ты сюда пробрался?
Лицо волкодлака было непроницаемым.
Император рассмотрел его в слабом мерцании углей. Он был худой, даже тощий, однако жилистый и с виду выносливый, живот, грудь и колени были в грязи, поскольку он пробирался в ночи ползком. Спутанные черные волосы прилипли к мокрому лицу, с плеч свисала промокшая волчья шкура, голова зверя лежала поверх его головы.
— Убей меня. Убей себя.
Снаружи раздался крик. Воин-хитаерос обнаружил отрубленную голову товарища. Он сунулся в палатку. У него была гладкая кожа и нежные черты евнуха. В руке он сжимал короткий меч.
— Тревога!
— Тише, солдат, — сказал император. — Поднимать тревогу уже поздно. Оставайся на посту, следи, чтобы никто не входил. Я не хочу, чтобы палатку растоптали желающие меня защитить. И в данный момент будет лучше, если это я буду тебя защищать.
— Ты знаешь этого чужака, повелитель?
— Нет, но собираюсь познакомиться, а это будет затруднительно, если вы его убьете.
— Один из нас уже мертв, господин. Я…
— Он пал от моей руки. И если ты бдительнее его, то тебя не постигнет та же участь, а пока делай, как я велю!
Часовой исчез. Крики и топот ног были почти неразличимы за шумом дождя. Человек-волк встал, и император попятился.
— Убей меня. Убей себя, — снова повторил он.
Змееглаз сел. Он произнес несколько слов, отрывисто, отдельно друг от друга. Василий услышал греческий, латынь и слова других языков, каких он не знал. Мальчик повторял на разных языках одно слово: «брат». Он обращался к волкодлаку, пытался подружиться с ним.
Человек-волк медленно заговорил с мальчиком.
Змееглаз начал переводить.
— Он дикарь из числа варягов. Говорит, что ты должен его убить. Он принесет тебе ужасные беды. Возьми этот меч. Он отравлен кошмарами ведьм и поможет тебе покончить с несчастьями.
— Он воин Болли Болисона?
Болли Болисон был предводителем варягов. Змееглаз хотел возвыситься в глазах императора, поэтому предпочел бы обойтись сейчас без Болли Болисона. Он просто спросил человека-волка, говорит ли тот по-гречески. Дикарь в ответ покачал головой и развел руками.
— Он сам по себе, господин, он презирает Болли.
— Спроси, с каких пор его волнует благополучие императора. Почему он ценит мою жизнь выше собственной? Спроси, почему.
Волкодлак снова заговорил.
— За тобой идет волк. Ты бог, однако волк придет, чтобы убить тебя.
Мальчик переводил осипшим от волнения голосом.
— Угу, ручной волк, который склоняется передо мной и просит отрубить ему голову, — проговорил император.
— Ты вовлечен в великое волшебство. Великую магию. И тебе предначертано убить его. Он должен умереть, но только от твоей руки. Иначе ты окажешься в смертельной опасности.
Император побледнел, услышав перевод, и стиснул губы, но не от страха, а от гнева.
— Хватит с меня магии и колдовства, — сказал он, — я не собираюсь участвовать ни в каких обрядах и не дам себя дурачить. Или это твоя цена, Сатана, за то, что случилось сегодня? За смерть моего врага ты хочешь человеческой жертвы? Хочешь обмануть меня, чтобы заполучить мою душу?
— Он говорит, что убьет тебя, если ты его не убьешь, — сказал Змееглаз.
Василий сердито засопел, а затем швырнул диковинный изогнутый меч так, что он плашмя упал рядом с человеком-волком.
— Скажи ему, пусть попробует, — проговорил император. — У него был шанс, пока я спал. Скажи, пусть попробует.
Мальчик перевел слова волкодлаку, который содрогнулся, бешено затряс головой и прокричал:
— Убей меня! Убей меня!
— Стража! — крикнул император.
В палатку ворвались восемь человек и окружили императора, угрожая развалить вымокшее походное жилище.
— Взять язычника. Не бить. Мне нужны будут ученые, чтобы его допросить, и я хочу, чтобы он был в состоянии отвечать на вопросы. Наши ученые мужи только целыми днями протирают штаны в своих университетах, пусть хоть раз отработают свое содержание и докопаются до сути. Связать его, смотреть за ним в оба, а когда вернемся в ту кучу навоза, которую у нас именуют столицей, бросить его в Нумеру и ждать дальнейших распоряжений. Уведите его прочь!
Воины надвинулись на человека-волка, и тот не стал сопротивляться, когда его потащили наружу.
Император отпустил стражников, и они со Змееглазом снова остались одни.
— Телохранители либо никуда не годятся, — пожаловался император, — либо сплошь предатели. Должно быть, они сами его пропустили. Я больше не могу положиться на своих воинов, не могу доверять грекам, потому что они только и думают, как занять мой трон, заручившись поддержкой армии. И в то же время, если я распущу отряд хитаера, может вспыхнуть восстание.
Змееглаз ничего не ответил. Он выглянул из палатки. Слабый свет зари, тусклый свет спрятавшегося солнца. Дождь прекратился. Пения больше не слышалось, только крики брошенных на произвол судьбы раненых да ругань солдат, отправившихся за добычей.
— Как бы поступил ты? — спросил император мальчика.
— Ты же получил ответ сегодня на поле битвы: убей вожака, и его воины не станут тебе противостоять. Отсеки змее голову, и она не укусит.
Император размял шею.
— Нет нужды советоваться с начальником священных покоев, когда есть ты.
— Мне сходить за ним?
— Он возвращается во главе армии и сейчас, скорее всего, уже в пути. Этот человек не любит полевой жизни. Если проживет неделю без ванны, то начинает стенать так, будто ему отрезали руку.
— Тогда чем я могу тебе услужить?
— Иди к вашему Болли Болисону. Скажи, что я вызвал к себе генералов хитаера. Когда они войдут, пусть его люди окружат палатку, а сам он заглянет ко мне. Ты дал мне дельный совет.
— Да.
— Отлично. После того ты отправишься с донесением к моему начальнику священных покоев. Возьми мое знамя, повесь на один из ваших кораблей. Ты принесешь весть о победе. Важно, чтобы это сделали вы, варяги, вы должны снискать всеобщее расположение.
Щеки Змееглаза запылали. Вот его шанс!
— Тебе нужен тот, кто будет убивать во имя тебя? Я могу, если попросишь.
— А у тебя и впрямь в глазу змея. Ты ядовитое создание.
— Так и моя мать говорила. Люди вроде меня полезны правителям, разве не правда?
Император кивнул.
— Очень полезны. Только не льсти себе, не воображай, будто таких, как ты, мало. Любой, если потребуется, сможет выполнить все что угодно. Единственная разница, нравится ли ему выполнять приказ. И не заносись оттого, что я оказал тебе доверие. Я разговариваю с тобой так, как мог бы разговаривать с обезьянкой, не более. Ты слишком юн, чтобы участвовать в заговорах и интригах, слишком наивен, глуп, к тому же чужестранец. Ты думаешь, что ты хитер и проницателен, Змееглаз, — это написано у тебя на лице, — но это не так. Потому-то меня радует твое общество. Я устал от хитрых и проницательных.
— Да, господин.
— Ступай за Болли Болисоном, а когда приведешь, отправляйся на корабле к начальнику священных покоев. Вокруг творится слишком много странностей, и я хочу положить этому конец. Скажи, что на этот раз не потерплю возражений: дела должны быть расследованы, и расследованы как следует, пусть даже это вызовет чье-то недовольство. Я хочу, чтобы он занялся всем лично. Огненные шары в небе, беспричинные смерти, оборотни, бормочущие пророчества, — я хочу знать, что все это значит, я хочу положить этому конец, так ему и передай. О том, что ночью ко мне в палатку проник человек-волк, не рассказывай никому, кроме начальника священных покоев. Не хочу, чтобы народ думал, будто ко мне можно зайти так же запросто, как в церковь воскресным днем. Держи.