Герой Саламина

Воины Леонида, все триста в пурпуровых плащах, запели пеан, военную песнь, и покинули Спарту. В пути к Леониду присоединялись отряды союзных войск: локры, фокийцы, тегейцы, аркадяне, коринфяне, пелопоннесцы… Союзникам сказали, что это идет пока только передовой отряд Спарты и что следом двинется могучее спартанское войско.
Отряд шел быстрым шагом. Леонид был спокоен. Его, как всякого спартанца, с самого раннего детства готовили для войны. Теперь наступил час выполнить свой долг перед родиной. У него не было страха, он знал свою силу и свое военное умение. Сердце его билось ровно.
Но когда на их красные плащи легла тень тяжелых фермопильских скал, Леонида охватило недоброе предчувствие. На мгновение ему показалось, что его отряд вступил в темное царство смерти…
Спартанцы шли по неширокой дороге между морем и Трахинской скалой. Дорога становилась все уже, все теснее. Скала прижимала их то к морю, то к болотам. Клокочущий шум горячих источников, падавших с гор, заполнял тесноту, мешаясь с шумом моря. Сырой серый туман висел над источниками, и мир сквозь эту дымку казался таинственным и нереальным.
— Вот клокочут! — засмеялся Леонид, стараясь рассеять гнетущее впечатление. — Недаром здешние жители называют эти места хитрами. [20] Право, это и в самом деле хитры, в которых варят похлебку!
Отряд миновал селение Альпены, откуда им назначено брать съестные припасы. Дальше началось самое узкое место Фермопил — по дороге между скалами и морем могла пройти лишь одна повозка, а со встречной негде было бы и разминуться.
Поперек дороги стояла старая, полуразрушенная стена. Эту стену когда-то, в давние времена, построили фокийцы, защищаясь от враждебных племен. Тогда же они направили со скал горячие потоки на дорогу, чтобы сделать ее непроходимой. Леонид остановил войско.
— Здесь мы будем ждать Ксеркса, стена будет нам защитой.
Запылали костры, зазвучали голоса. Ущелье наполнилось теплотой человеческой жизни.
На другой же день эллины принялись восстанавливать древнюю стену.
А в это время царь Ксеркс уже шел к Фермопильскому проходу. Он шел по берегу Малийского залива. Войско его растянулось по всему побережью. Ксеркс с любопытством наблюдал за морскими приливами и отливами, когда волны то заливали ноги коней, то отступали далеко в море, обнажая прибрежную гальку. Иногда к дороге подступало болото, заросшее желтыми и белыми цветами. Стоящие впереди горы, казалось, замыкали путь.
— Как называются эти горы?
— Трахинские скалы, царь.
— А что за река впереди?
— Река Сперхей, царь. Сейчас на этой реке будет город Антикира.
Бурная река встретила персов большим шумом. Но она была невелика, персы без труда перешли ее и, опустошив город Антикиру, двинулись дальше.
— А это что за река?
— Это река Дирас, царь. Эта река явилась из-под земли, когда Геракла охватило пламя. Она спасла Геракла.
Перешли и эту реку. Через двадцать стадий еще одна река преградила дорогу — река Мелас. После Меласа долина расширилась, и Ксеркс вступил в город Трахин. Около этого города царь остановил войско и приказал раскинуть лагерь. Дальше, за Трахином, начинался Фермопильский проход.
Из города Трахина к Леониду примчались гонцы:
— Ксеркс стоит станом на Трахинской равнине. Скоро двинется в Фермопилы! Берегитесь, войско их огромно!
Леонид обратился к воинам:
— Друзья! Наше время настало!
Отряд спартанцев ответил боевым кличем.
Но, к изумлению Леонида, остальное войско молчало. Военачальники тревожно переглядывались друг с другом. Леонид почувствовал, что в отряды его союзников прокрался самый страшный враг — ужас перед врагом.
Заговорили пелопоннесцы:
— Зачем нам погибать в этих теснинах? Мы здесь будем защищать проход в Аттику, а наша пелопоннесская земля останется беззащитной! Надо немедленно вернуться на Истм и построить стену поперек перешейка. Охраняя Истм, мы спасем Пелопоннес!
Тогда негодующе зашумели фокийцы и локры:
— Если каждый будет думать только о своем городе, то и нам здесь нечего делать. Наши земли защищены горами, но мы пришли сюда защищать Элладу!
Начался шум, начались пререкания. Леонид слушал их с мрачным лицом. Зачем ему войско, которое идет в бой по принуждению?
— Мы посланы охранять Фермопильский проход, — сказал наконец Леонид, — и мы должны его охранять. На нас идет сильный враг, но ведь и Ксеркс не какой-нибудь бог, а просто человек. Я пошлю вестников в Спарту и во все наши союзные города, попрошу помощи. И помощь придет. А сейчас нам надо подготовиться и достойно встретить врага.
Эллины стали готовиться к битве. А гонцы Леонида уже мчались в Спарту, мчались в Афины, мчались в другие города Эллады. И все с одним наказом, с одной просьбой:
«Шлите помощь в Фермопилы! Ксеркс уже близко, а нас слишком мало, чтобы отразить его!»
Спартанские эфоры еле выслушали их. Спарта торжественно справляла ежегодный праздник Карней в честь Аполлона Карнейского. Спартанцы не могли прервать богослужения.
— Скажите Леониду, — сурово ответили эфоры гонцам, — что мы не можем нарушить наши обычаи и выступать, пока луна еще не достигла полного света. Как только наступит полнолуние, мы придем ему на помощь. К тому же мы не можем прервать праздник и оскорбить бога. Пусть ждет.
Ничего не добились гонцы и у союзников. Эллинские города праздновали в Олимпии, проводили Олимпийские игры. Там на стадионе шла борьба, мчались кони, юноши соревновались в беге, в метании дисков и копий… Праздничная толпа, увлеченная состязаниями, теснилась вокруг стадиона, забыв все на свете. Это тоже делалось для услады богов, и нарушать олимпийские празднества было нельзя.
— Девятнадцатого боедромиона [21] Олимпийские игры окончатся, — отвечали гонцам союзники, — и тогда мы придем к вам на помощь.
Один за другим вернулись вестники к Леониду. От их вестей лицо Леонида осунулось и брови сомкнулись над его синими глазами.
— Что будем делать? — спрашивали военачальники.
— То, что должны делать, — отвечал Леонид, — готовиться к битве и сражаться с врагом, когда он придет.
Ксеркс уже знал, что в Фермопилах стоит эллинский отряд. Он велел послать туда лазутчика, пусть разведает, много ли там войска и что они думают делать.
Лазутчик вернулся и тотчас явился к царю:
— Странные дела я видел, царь. Я видел лишь немногих воинов, они стояли на страже перед стеной. Но одни из них упражнялись, бросая копья, другие боролись, а третьи расчесывали свои длинные волосы и украшали голову цветами!
Царь засмеялся:
— Так-то они готовятся к сражению? Не понимаю.
Он велел позвать Демарата.
— Объясни мне, Демарат, ты ведь спартанец: почему эти люди ведут себя так легкомысленно, когда им надо готовиться к битве?
Демарат тайно вздохнул, он знал, что делают люди его племени.
— Ведь я уже раньше рассказывал тебе, царь, об этом народе. Это спартанцы. Но ты поднял меня на смех. Для меня, царь, говорить правду наперекор тебе — самая трудная задача. Но все же выслушай меня теперь. Эти люди пришли сюда сражаться с нами, и они готовятся к битве. Таков у них обычай: всякий раз, как идти на смертный бой, они украшают себе головы. Знай же, царь, если ты одолеешь этих людей и тех, кто остался в Спарте, то уже ни один народ на свете не дерзнет поднять на тебя руку. Ныне ты идешь войной на самых доблестных мужей в Элладе.
Ксеркс внимательно слушал Демарата. Кажется, он говорит правду, вон у него даже губы дрожат. Но все-таки можно ли этому поверить?
— Как же они при таких малых силах будут сражаться с моими полчищами, Демарат?
Демарат пожал плечами:
— Поступи со мной, как с лжецом, царь, если будет не так, как я тебе говорю.
— Подождем несколько дней, — с сомнением сказал Ксеркс. — Я уверен, что они одумаются и обратятся в бегство и мы спокойно, без сражений пройдем в Элладу. Пошлите гонца — пусть сдадут оружие.