Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла "Колдовской мир")

— Нет! — воскликнула я.
— Я не желаю снова стать его вещью!
Но мой зов уже ушел, и я получила ответ.
— Идет поддержка, которую я обещала, — сказала я Хилариону. Я оттащила его к центру платформы. — Здесь те, кто несет нам помощь. — В эту минуту я не знала, какого рода помощь идет с моими родителями. Я только верила, что они ее окажут.
— Это безумие!
Его голова склонилась на грудь, и он качнулся на меня, как будто последние силы ушли от него. Я опустилась на пол от тяжести его ослабевшего тела. Айлия упала рядом со мной, и я сидела, поддерживая Хилариона, и смотрела на край колодца, мучительно ожидая появления своих родителей. Я не знала, какие еще защитные условия и устройства есть у Зандора, и боялась, не слишком ли их много. Вполне могло быть, что Хиларион предлагал правильное решение — пусть зловещее, но лучшее. Время, как всегда бывает в минуты стресса, ползло бесконечно медленно. Я прислушивалась к звукам внизу и время от времени бросала быстрый взгляд на стену: не опускаемся ли мы по приказу Зандора. Если да — мы пропали. Затем я заметила движение наверху и в страхе ожидала, что кто-то спрыгнет сюда, увидев нас. Свет стал менее тусклым. Может быть, мы пришли сюда на заре, и теперь наступает день? Наконец, я увидела, что сверху что-то спускается и стукается о стену с таким металлическим звоном, что я встревожилась, как бы не услышали там, внизу Когда эта вещь опустилась пониже, я увидела, что это висячая лестница на цепи, какой пользовались на складе транспорта. Она коснулась платформы, и пришла мысль матери:
— Быстрее, наверх!
— Айлия! — Я снова повлияла на ее мозг. Она встала и полезла по лестнице.
— Хорошо! — одобрила мать. — Теперь помоги магу!
Я уже сделала это. Сила тех, кто был наверху, входила в меня и выходила. Хиларион освободился от моих рук и медленно встал. Я подвела его к лестнице. Как только его руки ухватились за нее, он снова ожил и стал подниматься, но не так быстро, как мне хотелось. Когда он поднялся выше моей головы, я, в свою очередь, пустила в ход руки и ноги в надежде, что цепь выдержит троих, так как Айлия все еще была ниже края колодца.
— Держись! — пришла команда матери. Я вцепилась крепче. Теперь лестница поднималась вместе с нами. Снизу послышался скрипящий звук. Я посмотрела вниз на темную платформу. Поднимается? Нет, она опускалась в глубину, где ее, наверняка, ждали люди Зандора. Помощь пришла вовремя. Мы поднимались все выше, и я скоро поняла, что не нужно смотреть вверх, а тем более вниз, следует только изо всех сил надеяться на эту качавшуюся опору. И вот наконец мы по одному выбрались в серый пасмурный день.
Впервые после долгой разлуки я увидела тех, чей союз дал мне жизнь. Мать была такая же, как и в мысленном изображении, а отца я не видела так давно, что почти забыла его лицо. Он стоял, рядом с ней, шлема на нем не было, но на теле была кольчуга Эсткарпа. Он тоже выглядел едва достигшим середины жизни, но черты его лица носили вуаль усталости и страданий. У него были черные волосы, как у представителей Старой Расы, но лицо не такое правильное, как у наших людей от узкородственных связей, а резкое, немного тяжеловесное, и глаза были необыкновенные. Они пугали, когда он широко раскрывал их и внимательно смотрел на кого-нибудь. Сейчас он так смотрел на меня. Это была смущающая встреча. Хотя они и были моими родителями, в детстве я не была близка с ними. Поглощенные своими обязанностями охраны границ, они редко бывали с нами. К тому же мать после родов долго болела, и Кимок однажды говорил, что из-за этого отец не любил нас. Во всяком случае, когда она почти касалась пальцами финального занавеса, и никто не знал, уйдет она или останется, он вообще не мог смотреть на нас. Матерью нам стала Анграт из Фальконеров, а не Джелит Трегарт. И теперь я чувствовала себя чужой и далекой им, поэтому не спешила открыть свои объятия и сердце. Но похоже, что им и не приходило на ум делать такие жесты, по крайней мере, мне так показалось тогда. Отец поднял руку в приветствии, которое тут же перешло в жест, приглашавший всех нас к одной из медленно ползающих машин.
— Давайте туда! — сказал он. Он свернул лестницу и положил ее на плечо. Сбоку в машине была открыта дверь, и мы забрались внутрь. Там было очень тесно. Отец захлопнул дверцу, прошел к своему месту впереди и сел за такую же полку с рычагами, какие были в подземелье у экранов. Рядом с ним села мать и повернула к нам голову, пока мы втроем усаживались.
— Нам надо побыстрее убираться, — сказала она. — Каттея и Хиларион, держите со мной связь. Это может понадобиться для поддержки иллюзии, которую мы оставим за собой.
В полутьме этой крошечной комнатки я видела, что Хиларион кивнул. Он взял жезл за один конец, а другим коснулся спинки сидения Джелит. Левую руку он протянул ко мне через Айлию, и я сжала ее. Мать положила локоть на руку Симона, так что мы четверо были в одной цепи. Наш объединенный мозг шел к одной цели, хотя у нас с Хиларионом это был просто посыл силы, которая будет сформирована и использована Симоном и Джелит, когда они найдут нужным. Не знаю, что они сделали снаружи нашего ползущего ящика, но атаки на нас пока не было. Наверное, они создали имитацию нашей машины и послали ее в другом направлении. Перед передним сиденьем находился экран. На нем появилось изображение кратера, через который мы ехали. Когда я проходила здесь следом за Айлией, я была в таком напряжении, что почти не обращала внимания на местность. Теперь на экране я видела колеи от машин, идущие от колодца и к нему. Мы скоро отклонились от их курса и свернули на грунт, где не было следов.
«Но разве мы сами не оставляем колею, по которой нас легко выследить?» — подумала одна часть моего мозга, в то время как другая посылала энергию для поддержки иллюзии. Мой отец был известен как хитрый и находчивый воин. Его предприятия, казавшиеся почти безнадежными, обычно кончались успешно, как, например, его выступление против Колдеров, принесшее им конец. Так что следовало теперь положиться на него, он знал, что делает, пусть даже со стороны его поступки казались безумной ошибкой. Айлия была погружена в тот же сон или беспамятство, в каком находилась в подземелье, и лежала без движения между мной и Хиларионом. Маг прислонился к спинке кабины. Глаза его были закрыты, ка лице были признаки переутомления, как у моего отца, но руки, державшие жезл и мою руку, оставались крепкими. Мы могли рассчитывать на его помощь, пока находились в этой проклятой стране, поскольку, если нас захватят, его ждет ужасная судьба. Но что будет, когда мы вернемся в Эскор? Не принесет ли его возвращение такую великую опасность моим братьям в Долине, против которой они не выстоят? У меня не было хрустального шара для предвидения, не было и доски Утты для видения возможного будущего — никто ведь не может видеть будущее настолько точно, чтобы сказать, что то-то и то-то обязательно случится. Тут есть множество факторов, способных меняться, так что человек, видящий возможное будущее, может соответственно изменить его какими-то своими действиями. Я решила, что надо будет поговорить с матерью наедине и не мысленно, потому что мысленную речь Хиларион легко уловит. Я буду умолять ее и отца помочь мне удостовериться, что мы не принесем новой опасности — конечно, предполагая, что Хиларион сможет найти и открыть Ворота. Я не была уверена, что найду то место, где мы прорвались в этот мир. Разве что удастся проследить мысленным поиском некую концентрацию в этом месте. Такое нарушение структуры пространства-времени должно оставить «запах», который человек с талантом уловит.
Ехать в ящике было нелегко. Как только мы выползли из кратера, начались толчки, скольжения, тошнотворная качка. Кроме того, нас оглушала пульсация, отмечавшая жизнь машины, а едкий воздух этого мира становился все хуже, скапливаясь в нашем тесном помещении. Но все эти неудобства не имели значения. Мы сосредоточились только на накоплении энергии для прикрытия нашего бегства. Экран показал остатки древних построек, окружавших кратер. В этой части они были более заметны, чем там, где я проходила. Мы ехали извилистым маршрутом со скоростью пешехода. Я думала, что нам лучше было бы бежать на своих ногах, чем трястись в этом вонючем ящике, но неожиданно мы резко остановились, и я увидела то, что, как видно, встревожило отца: движение по верху обрушившейся стены. Это был не человек, а черная трубка, нацелившаяся сейчас на нас. Отец остался сидеть, твердо упираясь ногами, но голова и плечи его исчезли в отверстии наверху. Что он там делал — не знаю, но по экрану пронесся огонь, ударивший прямо по трубке. Под струями огня трубка стала сначала тускло-красного цвета, а потом все более светлой и яркой. Затем наше оружие принялось поливать дорогу огнем из стороны в сторону. Прошло несколько долгих минут, потом отец выключил его.